Выбор Сердца: Меж двух миров.

      Ибара беззвучно проскользнула в покои все еще спящего омеги. Девушка открыла окна, впуская в комнату свежий утренний воздух и отголоски пения птиц, затем подготовила сменную одежду для своего господина и, наконец, подошла к изголовью огромной кровати. Темно зеленные волосы разметались по всем подушкам, слышалось размеренное, а, главное, спокойное дыхание, и в такт ему поднималась и опускалась грудь. На голове у омеги лежала белая ткань, которую Ибара поспешила заменить на новую.       Прошло уже три дня как её господин Изуку Бакуго мучился в непонятных болях и приступах. Сорвав голос в тот ужасающий день, омега слег. Девушка неоднократно слышала перешептывания других служанок и людей, многие думали, что юный омега скоро отправится вслед за умершим мужем.       Господин Энджи иногда интересовался состоянием омеги, но, всегда получая неутешительную информацию, уходил с мрачным лицом. Принцесса Рей, все еще маленькая, но познавшая горечь утраты одного из родителей, не могла перенести возможную утрату другого, поэтому днями напролет плакала. Иногда она приходила сюда, в покои господина Изуку, и долго сидела у его кровати, держа папу за руку. На смену маленькой принцессе приходил господин Шото.       Ибара нахмурилась собственным мыслям. Слишком странно вел себя господин Шото. Альфа без капли стеснения мог зайти в покои ее господина, он часто приносил цветы или просто сидел рядом. Во дворце ходили слухи, что именно он станет новым королем, будет тем, кто выведет королевство из кризиса и направит в нужно русло. Однако, как бы лестно не отзывались люди о господине Шото, в противовес этому они начали сравнивать его с бывшим королем.       На четвертый день веки омеги дрогнули и спустя пару секунд зеленые глаза открылись. Царил полумрак, легкие порывы ветра заносили в комнату свежий ночной воздух, играя с гардинами и поселяя в сердце блаженную умиротворённость. Лунный свет, проникающий лишь через одно окно, падал на и без того бледную руку, делая ее фарфоровой, такой хрупкой и ломкой на вид.       Мысли путались, бегали перед глазами или отзывались в ушах негромким шумом. Перед глазами мелькали картинки последних событий, воспоминания постепенно всплывали, давая хоть какую-то целостную картину. От долго пребывания в постели болели руки и ноги, казалось, невозможным пошевельнуться. Чудом было, что он нашел в себе силы открыть глаза. Внутри горла, кажется, образовалась самая настоящая пустыня, и вот-вот пойдут трещины: издать какой-либо звук было слишком рискованно, хотя на периферии сознания Изуку понимал, что, скорее всего, сорвал голос еще тогда, в тот день.       Где-то со стороны окна что-то шевельнулось, и проскользнула чья-то тень. Изуку наблюдал за передвижениями незнакомца. Очередной, более сильный порыв ветра потушил единственные горевшие свечи, разнося неприятный запах дымка. Лунный свет уперся в спину незнакомцу, в нос ударил запах морозной вишни, а на руку омеги опустилась теплая ладонь. — Ты наконец-то пришел в себя, — бархатистый голос с нотками нежности дают Изуку понять, что перед ним никто иной как Шото.       Зеленоволосый омега переводит взгляд на чужую ладонь, что аккуратно поглаживала его собственную. Сейчас эта мелочь казалась очень незначительной и даже приятной. Изуку думал, что очнется, когда никого не будет рядом и ему еще долго придется ждать прихода Ибары.       Альфа отошел от кровати, чтобы через несколько минут вернуться с бокалом воды и еще несколькими скляночками. Изуку покосился на них болезненным взглядом, уже предчувствуя то, какие они все отвратительные на вкус и запах.       Несколько последующих дней прошли словно в тумане: ему приносили еду в постель, делали массажи, различные процедуры, доктора постоянно его осматривали и лишь одна Ибара делала уже давно привычные дела, иногда искоса поглядывая на махинации докторишек.       Смерть Кацуки хорошо подкосила его здоровье.       Он мог уже без болей и дискомфорта принимать сидящее положение и говорить. Правда, говорить ему приходилось немного: с теми непонятными микстурами, что он принимал, много говорить запрещалось. Акайто приводил с собой Рей, и они втроём долго сидели, разговаривая на самые различные темы. Говорила в основном принцесса, стараясь рассказать папе то, как много нового она узнала из сказок и легенд, что ей читали няньки. Девочка держалась перед омегой молодцом, и Изуку в тайне гордился ею, коря себя за все то, что пришлось вынести его дочери. — Папочка, а я могу называть Шото-сана «отцом»? — малышка застала врасплох Изуку и тот замер на секунду, не в состоянии даже отреагировать на ругань со стороны Акайто, что пролил на себя чай. — В-всмылсе, — не понял он, — почему ты вдруг спрашиваешь об этом, дорогая? — Изуку смог бросить взволнованный взгляд на альфу, сидящего в кресле, но тот лишь виновато отвел взгляд в сторону. — Дедушка говорит, что Шото-сан станет королем, как когда-то папа, — девочка спешно отбросила блондинистую прядь волос назад. — Мои няньки постоянно шепчутся о том, что вы с Шото-чаном поженитесь. — Рей, принцесса, — Акайто спешно поднялся с кресла, Изуку становился все бледнее и бледнее, — твоему папочке нужно принимать лекарства и отдыхать, давай вы продолжите чуть позже? — альфа присел на корточки перед девочкой, и та, обвив его шею руками, попрощалась с папочкой.       Акайто вернулся спустя несколько долгих минут, останавливаясь немного поодаль от кровати. Омега все так же сидел в той же позе, только лишь притянув к себе колени, и спрятав в них лицо. Длинные темно-зеленные волосы заструились водопадом по его плечам и спине, так контрастируя с темно-вишневыми простынями кровати. — Почему ты не сказал мне? — он поднял на альфу глаза, мысленно пытаясь убить того на месте. — Чтобы добить тебя окончательно? — он подошел немного ближе, но остановился, увидев недобрые искорки ненависти и боли в зеленых глазах. — Твоё состояние было нестабильным, я боялся, что такие новости навредят тебе и твоему состоянию. — Навредят мне?! — Изуку отшвырнул одеяло: силы взялись из ниоткуда, наполняя все тело энергией и дикой злобой. — А когда бы ты соизволил мне это сказать? Когда бы уже была назначена дата церемонии?       Глаза начало щипать, захотелось плакать и выть. Выть так, чтобы вновь разодрать это чертово горло.       Омега зажмурился, стараясь убрать боль на задний план. Слеза неожиданно быстро скатилась по щеке и упала на руку. Кровь. У него опять идет кровь из глаз. Слава всем богам, Акайто, как самый верный и приближенный человек Изуку, знал причину этому. Однако такие зрелища до сих пор захватывало дух. — Изуку, пожалуйста, успокойся… — альфа выставляет вперед ладони, призывая к спокойствию и собранности, но какое к черту спокойствие, когда его снова приняли за безвольную куклу?! — Немедленно позови Ибару, она должна помочь мне одеться, — произнесено это было настолько холодно и четко, что мурашки пробежались по спине. Акайто выскочил за дверь. Девушка, по-видимому, была недалеко, ибо пришла быстро и, судя по быстрым и собранным движениям, понимала, что что-то происходит не так. К тому времени, как пришла девушка, Изуку смог взять под контроль свои глаза, и они вернулись к прежнему виду. Он не видел, мог только чувствовать, что перестало печь, а, значит, все закончилось.       Ибара хотела собрать волосы омеги, но тот жестом отказался, рывком поднимаясь на ноги и, с секунду пошатываясь, направился к дверям. Ненависть и обида помутнили его сознание: он совершенно не чувствовал болей в ногах и во всем теле, хотя и осознавал, что они должны были быть. Цель сейчас была одна: добраться до Шото и, если потребуется, вытрясти из него планы на самого Изуку. Акайто, шедший впереди и иногда бросающий взгляды назад, при этом не обращая внимания на удивленные взгляды слуг, вел своего господина к личному кабинету будущего короля.       Когда в дверь его кабинета постучали, он как раз просматривал очередное предложение от очередного глупого министра, что сидел прямо напротив него и трясся, словно запуганная до смерти мышь. Ленивый взгляд пробежался по испуганному лицу с двумя подбородками и одной родинкой, вот прям на носу. Отложив очередной лист и перейдя к следующему, альфа спокойным голосом разрешил войти в кабинет.       На пороге появился никто иной как взбешенный чем-то Изуку. Очаровательные зеленые глаза были наполнены злобой и ненавистью, длинные пряди волос хаотично спадали на лицо и плечи, а не до конца застегнутая рубашка открывала вид на прекрасную бледную шею. Не взирая на свой внешний вид, омега впился глазами в альфу за столом, прожигая его насквозь. Он стремительно начал подходить к гетерохрому, но легкое покашливание со стороны резко перебило весь настрой. Изуку посмотрел на толстенького министра и стушевался на месте. На него смотрели все: замеревший Акайто, недовольный министр и явно веселый Шото.       Последний, кажется, даже расстроился такому резкому перепаду настроения. Он явно чего-то ожидал, поэтому жадно осматривал омегу с ног до головы. От этого взгляда у Изуку пробежали мурашки по коже, что-то внутри свернулось от легкого страха перед этими глазами и аурой альфы. Но он, быстро взяв себя в руки, посмотрел на Акайто, и тот без лишних слов закрыл дверь с той стороны. — Вы что-то хотели, Ваше Величество? — Изуку заметил игривые искорки в глазах… принца? Или уже нет? — Да, — омега перевел взгляд на нахмурившегося министра и добавил. — Это очень личная беседа, Вы сможете уделить мне время? — Конечно, — он отложил бумаги, мысленно делая себе пометку не забыть их сжечь и, посмотрев на министра, кивнул ему.       Мужчина быстрыми движениями простился с королевскими особами, не забыв пожелать всего наилучшего, и так же быстро удалился, буквально нос к носу сталкиваясь с Акайто.       Альфа указал омеге на кресло, сам откидываясь в кресло и готовясь выслушать самую захватывающую истерику в главной роли с Изуку. Но, к его удивлению, омега слишком спокойно присел и в таком же тоне начал задавать вопросы. Его ненависть никуда не делать: все так же колотила где-то там внутри, отдавая болезненными спазмами во всем теле. Это не укрылось от внимательного взгляда альфы, впрочем, как и его немного покрасневшие глаза. — Как ты себя чувствуешь? — резко прервал он монолог омеги.       Зеленоглазый растерялся. — Нормально, но я тебя не об этом спрашиваю. — Изуку, — Шото встал из кресла и, обойдя стол, облокотился об него прямо напротив омеги. — Что ты хочешь от меня услышать? Что я не хочу быть королём? — он смотрел на омегу сверху вниз и отчетливо видел, как тот сжался от его слов. — Я буду королём, — он понизил свой голос, и омега дрогнул от очередного холода. — Но для этого мне нужен ты.       Изуку вскинул голову, смотря с желанием разорвать и покромсать. Он чувствовал, как внутри все закипает и вновь обдает жаром. Его глаза вновь начали слезиться, и он понял, что почти не может это контролировать. Действительно, чего он желал услышать? Кто откажется от такого? Кто откажется от власти? Кацуки уже нет, его место должен занять следующий по престолонаследию. — Ты все еще действующая «королева», пускай ты и потерял мужа, но ты еще у власти, — Шото сложил руки на груди, продолжая, — ты, конечно, можешь попробовать править сам, такое в истории встречается, но вот с завидной редкостью. — Изуку с обреченностью смотрел на руки альфы: силы смотреть в глаза его резко покинули. — «Королевы» обычно не задерживаются на троне: их либо сживают, либо сразу убивают.  — Я все еще могу отказаться от трона. — Можешь, — он усмехнулся. Он не скрывал, что этот разговор становится для него чем-то с родни легкой игры. — Вот только Рей останется здесь, во дворце, — Изуку в неверии уставился на гетерохрома, ведь он не верил ни единому его слову. Он прекрасно помнил, что королевы имели право забирать детей с собой, воспитывать их и лишь после этого долгого изнурительного процесса, длиною в несколько лет, отдавать обратно во дворец. Порой сразу в руки будущего жениха. — Ты лжешь! — он подскочил, оказываясь в невероятной близости с альфой, но его это не заботило. — Я могу воспитать её!       Мужчина усмехнулся. — Кто тебе даст на это право? Король? Которого нет, а, значит, может быть, я? Рей единственная наследница, кровь моего братца течет в её жилах и, плюс ко всему, она еще и альфа. На трон не сядет, но политический брак никто не отменял, — Изуку отпрыгнул от него как от прокаженного: его словно облили кипятком. Неужели перед ним стоит Шото? Нет, этот альфа не тот добрый человек. — Ты… я не понимаю… — он смотрел на этого человека с неверием. Может, он еще не проснулся? Не мог же он настолько ошибиться? — Мой братец слишком разбаловал тебя. Пускай вы были истинными, это не отменяет того факта, что твоя дочь и ты — часть королевской семьи, а значит, перед вами есть долг. Ты, конечно, можешь и уйти, — он знал, поэтому играл с ним, — но, сделав это, ты больше никогда не увидишь дочь. — он подошел к омеге вплотную, заглядывая в зеленые омуты и давя собственной аурой. — Я тебе это гарантирую. — Ты меня шантажируешь? — Я предлагаю тебе варианты. Выбор за тобой, — альфа резко отстранился и вернулся к себе за стол, беря в руки бумаги и давая понять, что разговор окончен.       Изуку внимательно посмотрел на Шото, стараясь понять, в чем он ошибся и чего, собственно, хотел добиться, придя сюда. Он потерял мужа, потерял того, кто мог защитить его. Только благодаря Кацуки он здесь, и в его руках все еще хоть какая-то, но власть. Но теперь толку от этого было ноль: он мало что понимал в этом, он не мог занять трон и править, ему просто не дадут этого сделать. Править королевством и воевать… скорее всего, второе было легче. Может поэтому Кацуки все время сбегал воевать?       Но у него дочь, его малышка, которой вот-вот исполнится пять лет, и он просто обязан быть рядом. Изуку просто не мог допустить того, чтобы Рей почувствовала, кого это, без любви родителей. Он знал это чувство, жил с ним. Он готов вынести самые жестокие проклятия, лишь бы его дочь была счастлива. Ему и не нужно больше: теперь, кроме нее у него никого не осталось. Даже Тэкэра куда-то запропастился.       Выходя, он решительно хлопнул дверью.       Альфа мельком посмотрел на дверь. На его лице расцвела легкая улыбка. В кабинете еще остался легкий аромат спелых яблок, передающий все эмоции, которые испытал омега, находясь здесь. Вдохнув полной грудью, он окончательно погрузился в разбор различных бумаг. Ему еще предстояло несколько встреч и приход портного для замеров на костюм торжественной церемонии.

***

      Нет ничего невозможного. Именно эту мысль он вбивал себе в мозг, пытаясь разобраться в подземных ходах дворца. Уйти через ворота не представлялось возможным: пару мгновений — и об этом будет знать каждый. Оставалось только два варианта: подземные хода и воздух, но второй отпадал чисто автоматически из-за отсутствия Тэкэры. Омега обшарил все свои комнаты в надежде найти хоть что-то отдельно напоминающее на записку или типо того, ведь дракон не предупредил даже ментально, что наводило на определенные мысли.       В библиотеке было прохладно: настежь открытые окна пускали ветер и сырую погоду. На улице недавно прошел дождь, что тоже было не на руку: они легко оставят свои следы, по которым их легко отыщут. Старые чертежи, некоторые из которых даже сыпались, стоило взять их в руки, были непонятны и слишком запутанны. Под дворцом были целые лабиринты, пересекающиеся между собой и образуя паутину, и Изуку чувствовал себя полным дураком, смотря на потертые рисунки.       От сильного стресса и чересчур сильной активности за последние несколько часов тело просто уже не слушалось. Упав на ближайший стул, зеленоглазый заправил за ухо мешающую прядь и осмотрел стол. Неимоверно огромная куча различных книг и чертежей, одни валялись на полу, другие представляли непонятную сухую кашицу и рассыпались от одного прикосновения. Храп Акайто, доносящийся откуда-то из завала книг, не внушал уверенности, а только усугублял ситуацию.       Облокотившись о стол и спрятав лицо в ладонях, Изуку просто заскулил, тихо-тихо, почти беззвучно, словно боясь напугать кого-то. Пугать было некого: пыльные старинные книги и чертежи видели и не такое, а Акайто видел уже десятый сон.