Оборотень - Путь Роберто

*** — Головокружение, тошнота, потеря дезориентации, что-нибудь из этого было? — врач светит фонариком в глаза, водит то влево, то вправо. Раздражает. Глаза начинают болеть и подкашиваются. — Что такое дезориентация? — глубоко вздохнула девушка и закрыла устало глаза. — Тошнота, рвота, резкая боль в области глаз — это и есть все дезориентация, — подытожил врач. — Обмороки были? — Обмороков не было, — тихо ответил Роберт, косясь на пациентку. — Добрый день, — в палату вошел мужчина в белом халате. — И так кто у нас тут? — взял в руки карту и начал быстро пробегать глазами по истории болезни. — Спасибо Коля, дальше я сам, — кивнул коллеге и принялся осматривать пациентку. — Виталий Геннадьевич, — Роберт в тот же миг узнал врача, который дежурил в ночь катастрофы. Был зол, но в тоже время был удивлен увидеть снова этого же врача. — А я вас помню, — мужчина поднял глаза из-под очков и уставился на Роберта, — Авиакатастрофа. Вы привезли супругу и устроили драку с охранником. — Был не большой конфликт, — кивнул ему в ответ. И подумал, как на руку сейчас, что тот не помнит мельчайших подробностей той потасовки. — Если это можно назвать дракой, — пробубнил парень и не стал вдаваться в подробности. — Страшная ночь была, все погибли, — продолжает читать историю. — Почти все, — натянул улыбку и подошел к Насте. — А вам видимо Бог дал ещё один шанс. То что с вами произошло — это чудо. — Чудо из чудес, никто и не спорит, — Роберт изнеможенно закатил глаза и снова уставился на врача. — До сих пор не укладывается в голове, как можно было с такой высоты… — Может оставим это? — Роберт прошипел сквозь зубы на мужчину. — Простите, — замешкался, но тут же в себя пришел и продолжил свой осмотр врач. — Орлова Анастасия, что последнее вы помните? — положил девушку на кушетку и сел напротив. — Проснулась вчера… — Нет. До катастрофы. Начнем с того момента, как вы сели в самолет? — Не помню. — Имя, фамилия? — Орлова Анастасия. — Отчество? — Отчество… — Как зовут твоего отца? — врач уставился на пациентку и на парня направил жест, чтобы Роберт продолжал молчать, но тот и не собирается ничего говорить. Подсказывать нечего, он не знает о ней ничего. — Папу? — девушка закрыла глаза и набрала полную грудь воздуха. — Я… ммм… — Маму? — врач, как прокурор взялся за подноготную. — Маму? — скривила лицо девушка и перевела тошный взгляд на Роберта, но тот только плечами пожал. — Вы не пытались ей показывать фотографии? — врач переключил внимание на парня. Роберт смотрел на них обоих и мотал головой. Ему нечего было показывать и нечего сказать обоим. Он больше не знает, как ещё можно сейчас ей помочь. Все что возможно было, он сделал. Пусть не добровольно, но сделал. И какая-то часть его все ещё держала, хоть бранила и укоряла за не искренность. Держала и не давала бросить в таком состоянии. Парень ждал последний звонок Егора, ждал и знал, что это последнее, чем он может помочь этой несчастной, найти ее родных. И вот тогда он уверенно отпустит её, не оборачиваясь назад. — Как ваше общее состояние? — врач посадил ее на кушетку обратно. — Как с аппетитом? Надеюсь понимаете, что на тяжелую еду налегать не нужно. — Слабость, тошнит, — тихо шепнула Настя, кидая робкий взгляд на Роберта. — После еды тошнота? — М… — девушка тут же замялась, а Роберт невольно нахмурился. Как бы там не было от врача, что-либо таить нельзя. — Что вы съели? — Виталий Геннадьевич настаивал на ответе. — Бекон с хлебом… — Серьезно? — возмутился врач, зато Роберт облегченно вздохнул и рядом присел возле Насти. Хотелось хлопнуть ее по плечу и сказать: «Спасибо братан, что поняла и не выдала!» — Мы просто не знали, теперь сядет на диету, — робко добавил парень, обнимая девушку за плечи. Ему действительно неловко после вчерашней ситуации. Пусть глупо но, он старается загладить вчерашний инцидент. — Не нужна никакая диета. Нужно правильное питание, здоровое питание. Развивающая аэробика, без нагрузок. И отнеситесь ко всему сказанному серьезно. Если вместо улучшений будут ухудшения, то нам придется вас вести медикаментозную кому. — Снова? — возмутился Роберто. — Зачем? — Если организм не будет справляться, то ухудшение другим способом будет не остановить. — Не будет ухудшения! Что делать с нынешними симптомами? — Роберто старался по делу и быстрее завершить этот разговор. Был серьезен, но в тоже время не приятен. Как правило, врачи малость преувеличивают порой, но этому не серьёзному, который так и не захотел связываться с авиакомпанией, ему вообще Роберт мало верил. — В принципе после комы это нормально. И память будет возвращаться со временем. Расстраиваться и торопиться тоже не стоит. Несмотря на медикаментозное поддерживание общего состояния, организм голодал. Как и сказал ранее, медленное восстановление организма начнется от правильного питания и здорового образа жизни. На повторное обследование приходите через пару недель, если не будет никаких ухудшений. Вот и все, — Виталий Геннадиевич закрыл карту пациентки и встал. — Все остальное зависит от вас самих. Будьте осторожны и берегите друг друга, кто знает, второго такого чуда может и не быть. Врач вышел из палаты, а Роберт с Настей продолжали сидеть молча. Она опустила голову, не прижимаясь к сидящему парню. Девушка пыталась понять все то, что только что прогнозировал врач. А обиднее всего, что она не вспомнила, как зовут ее родителей. Не помнит их вообще. Живы ли они, были ли они у нее. Говорят хорошо, когда в состояние шока, ты не помнишь ужасных, страшных вещей. Но когда совсем ничего не помнишь, когда в голове пусто и потерян в этом мире. Когда седьмое чувство где-то бьется и говорит, что ты не своем месте, что жизнь твоя не здесь. Но как понять и разобраться, куда идти и куда деваться? — А где мои родители? — тихо шепнула девушка, сторонясь парня. — Давай ты вспомнишь все сама, — Роберт резко встал и направился к выходу. — Их нет? — Настя за ним шагает. — Они умерли? — в душе кольнуло у нее. — Нет. Но послушай, я тебе ничего говорить не буду. У тебя есть две недели начать вставать на ноги и вспоминать, — Роберт сказал и вышел из кабинета. Он старался убежать от вопросов, на которые еще не получил ответы сам. — Роберт стой! — Настя следом выбежала за ним. — Неужели так трудно сказать?! Да что с тобой такое?! Даже если не помню, это же не значит, что мне не нужно знать! — Послушай сюда, голубоглазая, задашь еще один вопрос и ответы будешь искать в гордом одиночестве! Уяснила? — зло блеснул глазами Роберт. — Чего? — Настя в растерянности смотрит в его злые голубые глаза и не понимает, что не так она сделала. — Зачем ты… — Настя, — Данила сзади подошел. — Оставь его лучше, — тихо сказал девушке на ухо, а другу кивнул, чтобы тот уходил. — Пусть идет… — Нет стой! — пытается одернуть Роберта, но тот быстро уходил, не оборачиваясь на позади оставшихся людей. — Отпусти меня! — пытается выдернуть руку, но Данила и шанса не дал выскользнуть. — Настя подожди. Тише! — развернул к себе. — Агрессией ты ничего из него не вытащишь. Потерпи чуть-чуть. Дай ему в себя прийти. — Ты-то что несешь! Ведете себя будто это он в коме лежал, — выдернула руку наконец и пошла следом за Роберто. — Детский сад какой-то… — Куда ты? — Данила вздохнул устало. — Оставь меня, — быстрыми шагами уходит. — И не ходи за мной! — мельком повернулась и скрылась за поворотом. — Думаю, стоит успокоительное попить… — врач сзади прошептал. — Не стоит. Разберёмся, — сдержанно ответил Данила и медленно зашагал по коридору. Совсем не понимаю свое внутреннее противостояние — какая-то часть меня жалеет о том, что я настоял на спасение, хотя думать так, это не правильно, но темное перетягивает. Тем более она очнулась, жива и здорова. Поверни ситуацию по-другому, я был бы на седьмом небе от счастья, что смог спасти, смог выходить больную девушку. А сейчас… Что изменилось сейчас? Как я могу допустить мысли о худшем! Нет. Ни в коем случае не желаю ей зла! Но это зловещее полнолуние испортило нам всё. Стоило нашей стае утратить древнею силу, все изменилось не в лучшую сторону. Все обозлились, если мы раньше были одной большой семьей, то сейчас мы ведём скрытую войну друг с другом. И во главе всего этого хауса стоит Вегенц. Он все еще в надежде найти посох деда своего, но тот после смерти так его запрятал, что ни следа, ни намека не оставил, где его искать. Ну, а Роберт как всегда сыграл свою эгоистичную роль. Наверно соглашусь с тем фактом, к чему бы он не прикоснулся, то портит всё. Иногда мне жаль их обоих и себя в том числе. Его зато, что он сделал, так как я чувствую, как он винит себя. Ее зато, что просто оказалась не в том месте и не в то время. А себя зато, что все еще дружу с такой эгоистичной сволочью, как Роберт. С трудом выговариваю это слово, но то, что он сделал, было насилием. И я так не хочу быть рядом с ними, когда Настя вспомнит себя и свое прошлое. Мне стыдно, мне страшно, мне обидно, я должен был быть в ту ночь рядом с ней. Я обещал помочь, но получилось как всегда. Настя сидит на скамеечке у ворот клиники. О чем она думает сейчас, я даже не представляю. Но то, что она себя чувствует обделенной, обиженной, то это однозначно. Мне тоже показалось бы очень подозрительным поведение Роберта. Если так называемый муж убегает от ответов, груб и просто бросил в трудную психологическую минуту. Я бы точно сходил с ума. — Что со мной не так? — тихо спросила Настя, не поворачиваясь ко мне. — Что вообще не так? — Да, все так… — Что с ним не так? Что я упускаю? Что такого произошло между нами, чего я не помню? — её плющит по полной. — Он всегда такой. Не стоит обращать внимание. — Нет не всегда! Вчера он не был таким… — И каким он был вчера? — противно слышать о вчерашнем вечере, но если не наладить контакт с ней то, как потом дальше быть? — Внимательный. Обаятельный? — Нет. Не со всем… Я не знаю! — Или не хочешь говорить? — Да, что ты пристал? — со злостью выдавила. Нервная. Слово поперек вставь и тут же кусается. — Вообще разговор начала ты, а я просто рядом стоял. Не хочешь, не говори, дело твое… — Извини, — так же тихо, как и первый ее вопрос. — Я ничего не помню. И Роберт не хочет мне ничего рассказывать… — И тебе обидно? — Нет. Мне не понятно? В доме нет ни одной женской вещицы, чтобы говорила о том, что я там присутствовала, — и когда уже успела все обследовать? — Твои вещи сгорели в самолете, — теперь я встрял в угадай ответ. — Данила, куда я летела? — смотрит мне в глаза, а у самого сердце кровью обливается. — К кому? С кем? — Сюда ты летела. К Роберту… — Откуда? К мужу откуда? С вещами… — и вот посыпалось кучу вопросов. — Послушай Настя, я всего не знаю. Но если бы не Роберт, ты бы была одной из погибших. Он вовремя среагировал на падение самолёта. Соответственно, он ждал тебя… — и вот я начал врать. Рассуждаю так, будто мы ее на лету из самолета вытащили. Но она молчит и не придирается к глупым словам, а я рад стараться. Врал и выкручивался, как только фантазии хватало. Рассказывал о каких-то небылицах из ее жизни с Робертом, а она улыбалась, слушая красивую сказку. Единственное что не наврал, что у него не простой характер и что с ним трудно почти всегда. А то, что он ее на руках носил пять лет их совместной жизни, то было полным перебором из всего сказанного. И теперь не знаю, как это сказать свирепому блондину, у которого голубые глаза начнут молнии извергать. Зато подобрели у Насти глазки и вроде уже не кусается. И еще летела она из Алматы, от родителей (дай-то Боженька, чтобы живы были они у нее.), которых навещала. Про братьев и сестер промолчал, а то был еще один перебор (вдруг их вообще не существует). — Что? Куда двинем? — встаю и потягиваюсь. — Роберт разве не приедет за… нами? — и улыбка тут же погасла. — Он вечером к нам присоединится. Встреча у него с новыми партнерами. Если мы его будем ждать, то скорее корни пустим, пока он вспомнит о нас и приедет. Так что будем делать? — Ты так спрашиваешь, словно у нас столько вариантов, кроме как вернуться домой, развалиться на диване и вылупиться в телек. — Варианты есть всегда, если это с нами, — показываю карту Роберта, которую он еще не забрал. Блондин в бешенстве забыл забрать, а мне на руку. — Ах, ну да… — улыбнулась и пожала плечами. — Насколько слышал, тебя нужно записать на развивающую гимнастику… — Гимнастику? — захохотала Настя. — Куда мне? Еле силы нахожу, чтобы не грохнуться со скамьи… — На лечебные физ. упражнения? Не сегодня конечно… — с гимнастикой я конечно загнул. — Я есть хочу. Умираю просто. — Вот с этого и нужно было начинать, — я потащил её за руку, чтобы было легче подняться. — Только не говори, что мы пешком, — умоляющими глазами взглянула и поняла, что выбора нет. Опустила голову, взяла под руку и уткнулась в плечо. — Тогда ты меня потащишь. — Не симулируй, тут не далеко кафешку есть, — и мы медленно в таком положении пошли. Я-то точно могу прочувствовать какую-то часть ее состояния. Может она чувствует слабость, но никак не предсмертное состояние, которое пытается сейчас про симулировать. — Это хорошо, — довольно вздохнула. — Кстати, я с размером угадал? — стараюсь отвлекать, чтобы дорога не показалась длиннее, чем есть. — У тебя хороший вкус. Классная спортивка… — А размер? — И глаз-алмаз! — хихикнула. — Единственное трусы большиватые… — зажмурила глаза, втихаря косясь на меня. — Ну не смертельно же? — обидно, что с бельем промахнулся все же. — Спасибо большое за поддержку… — Не надо! Все нормально, — хотя мне очень приятно слышать это от нее. — Мелочи все это… — Если для вас мужиков ходить без трусов мелочи, то для меня — нет! — чуть ли не вприпрыжку зашагала вперед, отпуская меня. Говорил же симулянтка. — Вот только куда делись мои? — и зажала рот ладонью, будто перешла черту дозволенного. — Я точно не в курсе… — тоже засмеялся. — Закроем эту тему! — смущенный смех. — Точно, — согласился и отвел взгляд в сторону. Самому не ловко стало, что смутил её. — Далеко еще? Пошли быстрее, голова кружится! — потащила за руку меня, будто знает куда идти. — Все пройдет скоро, просто нужно немного времени… — Да покушаю, и будет легче. Такое ощущение, что съем целую корову… — Хорошо, что она в тебя не поместиться, — завернул в нужную дверь и затащил безумно голодного человека за собой. Сели у окна, где солнечно и хорошо. В наших краях солнце не редкое явление, но и не частое. При каждом удобном случае, наслаждаемся его теплыми лучами. Как ни странно, но Настя не стала задавать лишних вопросов о себе, что очень облегчило наше общение. Выпал момент рассказать о себе, о своей семье. Конечно, пришлось умолчать о том, кто мы есть на этом свете. Она уплетала сэндвичи, запивая горячим кофе. О диете я не стал ей напоминать, чтобы не портить аппетит. Впервые мне было приятно смотреть на нее, на нее живую с румянцем на щеках. Такая беззаботная и вот теперь похожа на саму себя. Если ее и что-то беспокоило, то это было запрятано где-то глубоко, там, где не мешало наслаждаться обеденной трапезой. — Вызову такси, поедешь сама домой? — наблюдаю, как Настю расслабило после плотного обеда. Блаженство в глазах и ленивая улыбка. — А ты? — Я на работу… — Это что за работа такая, на которую нужно ходит по вечерам? Стриптизёр что ли? — и засмеялась. — Почему сразу стриптизёр? — слова обескуражили, но улыбки не сдержал. — Такой фигуристый, мускулистый… вот я и подумала, — а сама хихикает. Безобидно, но стебётся и так напоминает мне одного чокнутого друга. — Я тренер по боям без правил, — автоматически бровь поползла верх. И сам прочувствовал всю гордость в сказанном. — У меня группа вечером… — Ох, ну не фига себе! — восторженно. — Я хочу на это посмотреть! — Серьезно? — понимаю, что от этих удивленных глаз не отвязаться сейчас. — Часа два я буду занят… — Я не буду мешать! Я просто буду наблюдать! — не дает досказать, не дает шанса отвязаться от ее навязчивого присутствия. — Может, ты поедешь домой? — не лучшая идея устраивать показные бои с оборотнями в ее присутствии. — Ладно прости, — глаза потупила на пустой стакан от кофе. — Что-то я совсем за своей наглостью не слежу. — Подожди! Не в наглости дело! — Я все понимаю! Ты не моя нянька, у тебя своя жизнь… просто на какое-то мгновение мне стало так с тобой легко, словно мы с тобой знакомы сто лет. Да и дома сидеть одной… — Пошли, если не страшно просидеть там три часа в скуки, — я почему-то тоже почувствовал ту легкость, о которой она говорит. Очень редко получается так легко общаться с незнакомым человеком. — Нет, — мотнула головой и встала из-за стола. — Только не испытывая ко мне жалости! — Ну, я так и знал, что ты симулянтка, — пошел расплачиваться за наш обед. — Эй… ты чего? — пихает сзади меня. — А ты стриптизёр! — Вот как раз-таки танцевать я не умею, — смеюсь и не оборачиваюсь на нее. Интересно, сколько она стриптизёров повидала в своей жизни? Так легко осудила по фигуре, что страшно заглядывать в ее прошлое. — А меня научишь? — стоит и довольно улыбается. А мне не по себе от того, что мне ей потом объяснять о сверхъестественных выходках моих парней. — Что кулаками махать? — не такая она и нежная, как поначалу казалась. *** Временами тошнит. При резком движении голова кругом. Общая слабость и полное нежелание чего-либо понимать. И ещё слова доктора выбели из колеи, что если не постараться выйти из этой ситуации, то снова уложат в медикаментозную кому. Но где-то внутри я чувствую, что мне обратно нельзя. Что вообще будет со мной после очередного полного отключения? Если я сейчас ничего не помню, не получится ли завтра, что мой мозг перестанет ещё чего-нибудь функционировать? А поведение Роберта? По какой-то причине отдаляется, какой-то отреченный. Временами кидает взгляды, как на заклятого врага. Чувствую, что здесь что-то не так. Всеми силами стараюсь вспомнить, хоть что-нибудь, хоть какой-нибудь намек. Что же могло произойти, какая кошка пробежала между нами? То резкий, то злой, самое лучшее, что была за эти сутки, так это его безразличие, через которое он старался всеми силами перешагнуть этим утром. А вот Данила добрый. С ним легко пойти на контакт, а если поточнее на этот контакт выходит он. Он не обижается на мою грубость, на мои глупые капризы. А ведь он мне чужой человек. Порой именно чужие люди становятся ближе родных, лучше родных понимаю и сострадают. Откуда я летела? Почему Роберт так презренно ко мне относится? Он знает, то чего не знаю я. И в тоже время не хочет говорить. Что я могла такого натворить? Столько вопросов и ни одного ответа. На какое-то мгновение мелькнуло в голове, что между нами возможно просто документальная формальность. Возможно, я летела решить именно эту проблему? Вот только я не решусь это спросить у него, а Данилу теребить не хочется, он как раз-таки может ничего и не знает о нас? А может, знает всё и старается не вмешиваться? От наводящих мыслей становится тошно, и только хуже зарываешься в тот хаос, что твориться в голове. Иногда представляю, что мое сознание — эта одна большая пустая и темная коробка, в которой я сижу в углу, сжавшись. Чувствую несчастной и брошенной маленькой и беззащитной девочкой. Может это чувство первого пустого дня, но уже теряюсь и не вижу выхода из этого темного и холодного места. — Посидишь здесь? — мы вошли в спортивный зал с рингом в центре. — К рингу близко подходить нельзя, — сажает меня на маты, которые сложенные у стены. — Хорошо, — киваю ему, а самой не по себе от взглядов мужиков, которые собрались в зале. — Начальство не опаздывает, а задерживается, — противно добавил один из них, а другой, смеясь добавил: — Дядя Данила никак на свиданке был, — и другие засмеялись, словно это что-то не нормальное. Группа вроде не большая, человек десять. Толпа амбалов и все как на подбор. Не много удивлена, почему-то думала в спортивных группах собираются люди с разными весовыми категориями, а тут лучшие из лучших. Чувствую себя моськой среди слонов, аж как-то не по себе стало. Говорил же Данила, чеши домой… — Всё далеко не так, как выглядит, — мягко сказал и посмотрел на меня, подмигивая глазом. — Да, да, — один вышел на ринг и начал разминать кисти рук. — Будем наедятся, что ты ее подготовил. Подготовил? Подготовил к чему? На кого бы не посмотрела, тот тут же ловил мой взгляд с хитрой улыбкой. С каждым таким внимательным взглядом, хотелось спрятаться куда-нибудь, но здесь все как на ладони. Они словно по очереди пробовали меня на вкус, пережёвывали и сплевывали с ухмылкой, что мол полный отстой. — Что Гар, готов? — здоровяк с прической ежик на голове, разминается, хрустя шейными позвонками. — Хватит зависать в её голубых глазках, она костей твоих собрать не сможет! — Ты это про себя, Серый? — запрыгнул брюнет на ринг через верх тросового ограждения. От такого прыжка, я тут же забыла о их неуважительном хамстве. Не вероятно, разве можно так высоко прыгнуть? Я с интересом уставилась на них обоих, в ожидании боя. По кличке Серый практически зарычал, сжимая мощные кулаки и двинулся на противника. Всю мощь в кулака он направил на Гара, но тот молниеносно увернулся и дал тому под дых. — Эх, Серый… — шепнул и хлопнул его по плечу. Как не опрометчиво. И Серый резко развернувшись, ударом ноги заткнул его, что тот вылетел с ринга. Я только успела ноги поджать, как он приземлился прям у матов, на которых я сижу. — Я Гарик, — брюнет улыбнулся, смотря на меня верх ногами. Как можно после такого удара и с таким грохотом приземлиться, а потом ещё и улыбаться? Кто эти титаны? — Это не серьезно! — Данила ринулся ко мне, а я не могу оторвать от Гарика глаз. Все пытаюсь понять, он вообще боль почувствовал? — Пардон Мадам, я вас напугал? — поднялся Гарик и шагами назад начал отходить. Все смеются, а брюнет глазки пытается строить. По всему видимому их моя ошеломленная реакция забавляет. — Всё хорошо? — Данила подошел ко мне. — Ребята просто немного чудят. — Чудят? Я подожду снаружи, — быстро встаю и направляюсь к выходу. Быстро, и еще быстрее стараюсь ноги переставлять и ни на кого из них не смотреть. — Ну вот! — мужик с ежиком на голове всплеснул руками. — Был один зритель и то Гар ее напугал! — Сам цирк устроил… — Довольно клоунады! — мельком увидела сожалеющий взгляд Данилы и вышла из зала. Вышла во дворик и пытаюсь перебороть тот холодок, который никак не оставит меня после падения Гарика. Он с легкостью мог упасть прям на меня. И тогда точно от меня бы осталось мокрое место. Я может, и не помню ни людей, ни событий из своей жизни, но то, что они там выделывали точно, так не нормальные вещи. Простые люди этого не могу, каким бы не был качком — физически это невозможно. Черт подери этих анаболиков, сердце никак не прекратит колотиться бешено. Стою во дворике, прохладный ветерок продувает насквозь. Дрожь бежит по телу, начинает знобить. Наступают сумерки, солнце скрывается за горизонтом. Данила только начал, и торчать мне ещё минимум часа два. — Раз, два… — громкий счет, чуть ли не гестаповский бас, который перекрикивает громкую музыку. — Не стоим! Десять, одиннадцать… — женский голос, но твердый и требовательный. Всё это доносится из соседнего зала. Дверь приоткрыта и видно, как девушки в разноцветных ласинах выполняют обычное приседание по счету тренера. От сердца отлегла тревога, увидев простоту и стандартность вещей обычной жизни. Медленно вхожу, чтобы не мешать группе заниматься. Человек двадцать в шахматном порядке упорно пыхтят. — Быстрее! Почему опаздываем?! — высокая девушка спортивного сложения, по всему видимому тренер, крикнула мне в конец. — Я? — застыла на месте. Как-то не подумала, что она будет против того, чтобы я понаблюдала за процессией. — Ты! Ты, новенькая сюда вставай! — показала в центр второго ряда мне. — Не останавливаемся, не на что смотреть! — крикнула басом на группу и потянула за руку меня на то место, которое только что указывала. — Я… — музыка сбивает и глушит. Так как она я не могу криком разговаривать. — Мне… — Как тебя зовут? — ухо подставила ближе ко мне. — Настя… мне не… — Больше не опаздывай Настя! — грозно, но с добротой посмотрела. — Работаем! — тут уже отработанный голос однозначно. — Будешь плохо заниматься, выгоню назад! — строго посмотрела и вышла вперед. — Мне нельзя! — кричу, но она показывает следующее упражнение. А может и можно? — Взяли блинчики зеленые! Пяти килограммовые! Нечего себя жалеть! — все понеслись назад. — Держи! — стоявшая рядом сунула мне блин тяжеленный. — А то будет орать, что ты тормозишь, — улыбнулась и встала на свое место. — Ай, — рука чуть не отвалилась от веса такого блина. — Она права! Хочешь быть красивой и здоровой не останавливайся, — рядом стоящая девушка со светло карими глазками громко сказала мне на ухо. Смотрю на неё, она такая эффектная и полна энергии. — Ногу верх, блинчик верх — качаем бицепсы! — показала команду тренер и ждет нашего выполнения. — Левая, правая, чередуем… После второго поднятия блина, обед подкатил к горлу, руки обессиленно задрожали. Потихоньку откладываю тяжесть в сторону и выполняю без… — А ну быстро взяла блин обратно! Не на курорт сюда пришла, отдыхать будешь дома! — тут я поняла, что-либо уходи, либо паши. *** — Голубоглазая по ходу деру дала, — заржал Серый и остальные подхватили. — Ещё бы, — Гари взял спортивную сумку и закинул на плечо. — Если все было не так, как мы подумали, то может, оставишь мне ее номерок? — У неё нет телефона, — смотрю на парней, а им как всегда лишь бы посмеяться, по прикалываться. Никакой серьезности нет, все спустя рукава. Воины из них никакие, если дело действительно дойдет до этого. — А ну конечно. Вот с этого и нужно было начинать, — Серый хлопнул меня по плечу. — Прячешь её, словно кто-то отбирает или осуждает. — Да никого я не прячу, — неприятно стряхнул его руку с плеча. И кстати, а где Настя? Ни раз больше не появилась в зале. Испугалась? Не стоило её приводить сюда и однозначно не в эту группу. В тот же момент выскочил во двор. Темно, холодно и ее тут нет. Домой она не могла поехать, ни денег, ни адреса. Возможно где-то здесь. Обегал оба этажа, обшарил все залы, даже в туалеты и душевые заглянул. Нет ее нигде! — Подопечную куда свою дел? — Роберт вошел на территорию комплекса, а я как раз решил ещё раз обойти всё. — Никуда, — пожал плечами и тихо направился на поиски. — Ты что сожрал её что ли? — усмехается и идет ко мне. Вот только его сейчас не хватало для полной картины. — Или продал в рабство? — и стеба его неуместного. — Это вы про ту голубоглазку? — парни вышли из зала. Если не везет, то так не везет по полной. — Она где-то здесь, — поворачиваюсь к Роберту и пытаюсь быть убедительным. Но от вмешавшегося в разговор постороннего, тем более одного из стаи Вегенца, Роберт уже в бешенстве. — Да была так часик назад. Пока Даня не показал ей настоящих мужиков, — Гарик глумится, а дружки потешаются. Хотя когда было по-другому. Роберт молча глотает стеб в мою честь. Держится спокойно и не реагирует на провокацию, которая не стоит даже внимания. Но язык такая паршивая вещь, когда нужно он не промолчит. Парни сдали свои браслеты, и вышли через турникет, что-то обсуждая и громко смеясь. Возможно, даже обсуждали меня, но я уже этого не слушал. Меня больше волновало, куда могла уйти Настя? Если я успел обегать всю территорию комплекса. И она же обещала, что никуда не денется, будет ждать снаружи. — Ты привел её в зал, который полон оборотней, — смотрит на меня, как на идиота. Может я таким сейчас и являюсь. — И чего она успела увидеть, что в бега подалась? — Да ничего такого она не успела увидеть! — я взбеленился. Чуть что, виноват Данила! — Ну прыгнул кто-то выше положенного, ударил по сильнее обычного… — Ты сам себя слышишь? — Роберт рыкнул. — Она вышла и должна была ждать здесь! — психую, потому что он прав. — На холоде? В спортивочке Адидас… — Если бы примерзла к скамейке, то бы… — Раз в жизни, будь серьезнее! — На себя бы посмотрел! — Роберт сжал челюсти, он сразу принял камень в свой огород. Хотя ничего определенного я не имел виду, но ему-то это не докажешь. — Слушай, за турникет она не выходила, через такой забор ей перелезть не по силу. Значит где-то здесь. Час-пик, народу много. Я мог её… — Проморгать? — сдержано, но грубовато. — Упустить из виду, — тихо перефразировал и вот только сам засомневался в своей теории.