The Burning Ground/Сожженная Земля

Боль. И тишина… и холод. Невозможно открыть глаза, любое движение причиняет невыносимую боль, которая пронизывает все тело. Глубокий снег устилает землю. Рядом, на поляне, в последних предсмертных муках, истекая кровью, издавая тяжелые хрипы, умирает ее конь. Еще мгновение и он затих. Брюхо его разорвано толстыми ветками сосны. Сама Хель спустилась и укрыла тебя своим холодным саваном, забирая в мир мертвых Хельхейм. Дочь Локи вступает мягко, замораживая своим дыханием, даря вечный сон и покой. С огромным трудом Эриель удалось открыть глаза. Все вокруг плыло, в голове шумело, правую руку она не чувствовала. Ноги онемели и не двигались. Холод, жуткий холод, будто копьями, пронизывал все тело. Спина ужасно болела. Ее трясло от холода. Эри попыталась пошевелиться — острая сильная боль тут же ответила. Во рту чувствовался привкус крови. Боже… как холодно. Где я… — подумала Эри — наверно это и есть тот другой мир, Хельхейм. Я умерла… Почему же так больно… Голова ее была сильно разбита, правая рука сломана, а плечо вывихнуто. Ноги раздроблены. Тонкая струйка крови сочилась по лицу, застилая глаза. Эри сделала над собой нечеловеческое усилие и попыталась привстать, но ноги не слушались ее. Тогда она собрала все свои последние силы и подползла к своему павшему коню. Его туловище распласталось в какой-то странной неуклюжей позе. Сильные длинные ноги коня были сломаны, густая длинная грива утопала в луже крови, которая начертила кровавый цветок на белом снегу. Большие черные глаза коня были открыты и казались стеклянными, в них застыл ужас перед последним прыжком. Эри колотило… ее левая рука дрожала, но могла двигаться. Губы посинели и тряслись. Она решила сделать еще одну попытку и подползти еще ближе к тому, что раньше было живым. Неимоверным усилием она разогнула левую руку и достала нож, который она накануне спрятала в сапог. Эри подползла совсем близко, от боли и отчаяния слезы хлынули из ее глаз. Резким движением она стала вспарывать, во всю длину, живот своему умершему скакуну, после, руками, Эри начала вытаскивать его внутренности на снег. После всего, сил ей хватило лишь на то, чтобы неуклюже вползти во внутрь выпотрошенной туши. Другого способа спастись от холода не было. Эри лежала так какое от время, в теле своего коня, силы покинули ее, разум затуманило, а глаза уже не могли больше смотреть. Она погрузилась в какую-то полу-дрему, полу-оцепенение. Пустота. Холод. Боль. На другой день, потеплело, светило солнце. Эри постаралась выползти из своего укрытия. За ночь туша подмерзла, пришлось приложить немалые усилия, но девушка справилась. Оказавшись в холодном лесу, раненная, посреди сугробов, в крови ее жгла лишь одна мысль — она должна выжить, должна сообщить о грядущем нападении на Каттегат. Она должна доползти, доплыть, дойти, пройти этот путь, который, возможно, будет последним в жизни. Она должна спасти тех, кого любит, кто когда-то спас жизнь ей. Вторжение было назначено в канун новой луны. Эриель умылась снегом, сделав еще одно усилие она попыталась пошевелить ногами — боль была неимоверная, но к счастью, они были целы и не сломаны, на одной был вывернут сустав. Она попыталась встать. Сразу не получилось и Эри упала навзничь, но вторая попытка удалась. Опираясь на упавший ствол дерева, ей удалось подняться. Еще через какое-то время, получилось кое-как обработать раненную голову и найти немного веток, чтобы соорудить из них хоть какое-то подобие лубка для сломанной руки. Боль не утихала, а наоборот, пульсировала еще с большей силой во всем теле. Большую крепкую ветку она приспособила в качества опоры. Хорошенько закутавшись в останки разорванной одежды, она потихоньку побрела по лесу, в надежде выйти к реке. В голове была одна мысль — Каттегат. Эриель шла несколько дней. Лес не кончался. По ночам она старалась разжигать большой костер и не спать, опасаясь волков, хотя не проходящая боль во всем теле не давала ей этого сделать. Лишь утром она позволяла себе передохнуть на несколько часов, падая от бессилия и смертельной усталости прямо на снег. Эри рачительно хранила кремень и нож в сапоге. Есть особо было нечего. Несмотря на то, что это было лишь начало зимы, глубокие сугробы лежали плотным покрывалом. Замерзшие деревья напоминали, склонившихся в немом поклоне, снежных истуканов. Эри с большим трудом удалось откопать какие-то засохшие корешки трав, которые она тут же засунула себе в рот. Ее затошнило. Эри отчетливо понимала, что без еды, раненная, в холоде, не зная дороги, долго она не протянет. Так прошел еще один день. Наступила ночь и раскинула волшебный сияющий полог из больших ярких звезд. Странные цветные, будто пульсирующие тени, появились на северном небе. Переливаясь всеми возможными цветами, они сливались в одно большое пляшущее пятно. Красные цвета сменяли зеленый и огненно-рыжий, потом вступил в свои права темный фиолетовый отблеск. Эри никогда раньше не видела такого. Это было северное сияние. Луна описала свой последний ход, старая стала сменяться новым месяцем. Еще через день ей наконец-то удалось выйти к реке. Наконец-то, она могла напиться воды, а не талого снега. Голова уже не просто болела, а горела. Живот схватило и скрутило в тугой узел, когда Эри сделала первые глотки ледяной воды. На ее счастье, река еще не покрылась льдом и легко несла свои бурые воды куда-то вдаль, шумя и отдаваясь раскатистыми отголосками по всему ущелью. Почти пол-дня Эри посвятила приготовлению самых простых снастей для ловли рыбы. Прижав найденную крепкую палку к земле, орудуя ножом в левой руке, ей удалось выстругать что-то наподобие гарпуна. Еще несколько часов ушло на поимку первой рыбы. Впервые, за несколько дней, Эри смогла поесть и немного согреться у разведенного на берегу огня. Она по-прежнему боялась заснуть ночью, вой волков слышался все ближе и отчетливей. Возможно, они учуяли запах крови погибшего коня, а потом пошли по следу самой девушки. Нужно было запутать следы, Эри знала, ей не выстоять против целой стаи. Растущая молодая луна говорила о том, что у нее остается слишком мало времени. Смастерив из обрывка плаща небольшой мешок, Эри набрала туда немного поджаренной на огне рыбы. Она приняла решение — нужно было перейти реку, чтобы хоть как-то запутать следы от волков. Просидев еще одну ночь у костра и заснув только к утру, Эри решилась окончательно. Луна была наполовину полной. Время поджимало. Ранним утром Эри все же осмелилась перейти реку. Выбрав место помельче, она рискнула и зашла в воду. Тысяча холодных острых игл тут же впились в ее тело. Эри не умела плавать, ей оставалось идти в брод на ощупь. Каждый шаг был смертельной опасностью. Острые камни впивались в ноги, сапоги разбухли и были полны холодной воды. Шаг…еще шаг, дикая боль не оставляла израненное тело. Река была глубокой и бурной, течение сильным, а вода ледяной. Она мужественно продолжала идти в брод. Ей повезло и она оказалась на противоположном берегу. Внезапный лай собак, где-то далеко и смутно раздавалась чья-то речь. Пройдя еще немного, Эри увидела огонь…там были люди… Семья китобоев готовилась отплывать в Каттегат. Высокий мужчина, средних лет, мускулистый, в простом походном наряде и меховой шкуре заканчивал укладывать вещи на свою довольно большую фелюгу. Жена китобоя, статная крепкая женщина в теплом длинном платье, которое не скрывало ее интересного положения, плаще из грубого толстого сукна, протягивала старшему сыну, мальчику лет одиннадцати, корзину с едой. Младшая дочь забралась в фелюгу и с любопытством наблюдала как отец раскладывает вещи и теплые шкуры. Рядом с ней сидели два пса, которые то и дело лаяли, и облизывали девочку. Оставалось только залить костер водой и отправиться в путь. Женщина окинула взглядом прибрежный лес и ахнула… Оттуда на свет костра вышла измученная Эриель. Обессилевшая девушка повалилась на снег…