The Burning Ground/Сожженная Земля

Король Харальд не был наивным, он не верил никому. Половину своего войска Прекрасноволосый предусмотрительно оставил на зимовку недалеко от Каттегата, тем самым, обеспечив безоговорочное подкрепление в выполнении договора с Бьорном Железнобоким. Другая половина уплывала с ним. Харальд не собирался возвращаться с пустыми руками, по дороге домой, он и его люди успели разграбить несколько небольших земель — островов. Принеся с собой горе, разорение и скорбь, викинги отправились домой, набив галеры неплохой добычей. До самого Вестфолда оставалось всего три дня пути. Эриель, по-прежнему, была под охраной дроттинга Прекрасноволосого. Он не позволили ей сойти на берег и оставил двойную охрану у его корабля. Став более суровым и молчаливым, Прекрасноволосый продолжал заботиться о девушке — каждую ночь она была укрыта волчьими шкурами и плащом Харальда, сам он спал в отдалении, в чем был. Харальд сам кормил ее и готовил целебный отвар из сухих трав, которые захватил с собой для приготовления своеобразного обезбалевающего. Он не разговаривал с Эриель, не отвечал и на ее вопросы. Лишь иногда очень внимательно всматривался в ее лицо. Временами, его глаза наполнялись какой-то грустью и смотрели куда-то в даль, но стоило Эри спросить о чем-либо, они снова превращались в стальное пламя и источали смесь презрения и боли. Он больше не доверял изменчивому нраву женщин, слишком много разочарований выпало на его долю, Эриель не стала исключением. Девушка лелеяла надежду, что как только они отплывут от Каттегата, Харальд выбросит ее за борт и на этом ее мучения закончатся, но Прекрасноволосый даже не пытался сделать что-то подобное. Он просто молчал и смотрел в даль. Так продолжалось да самого Вестфолда. По прибытии на родную землю слуги живо засуетились, пир должен быть готов к вечеру. Жители с радостью и восторгом встречали своего короля, и воинов. Король Харальд, как всегда, произнес торжественную речь, пояснив сколько воинов осталось на зимовку близ Каттегата. Он сообщил о богатой добыче и дальнейших перспективах, чем вызвал довольные и громкие крики одобрения. Эриель была сразу отправлена в его личные покои. На этот раз комнаты были с очень маленькими окнами. Под окнами красовался обрыв с водопадом. Дверь была тяжелой и окована железом с закругленными шипами. У дверей стояла двойная охрана. Сами покои теперь представляли три просторные комнаты. Первая, напоминала что-то вроде небольшого приемного зала — здесь было все, что нужно для проведения личных переговоров и встреч. Лавки и кресла были выстланы волчьими шкурами отличной выделки. По середине комнаты был небольшой трон, немного напоминавший трон в большом зале; увесистый, размером почти с саму Эриель, топор был прислонен к нему. Небольшой длинный стол располагался прямо перед ним. По обе стороны располагались длинные лавки, также выстланные шкурами волков. На столе всегда была небольшая закуска и два кувшина в превосходным вином. Следующая комната была более простой. Помимо предметов домашнего мужского обихода, девушка заметила небольшой резной столик, на котором располагалась доска с фигурками для игры в хнефатафл. Все было устлано шкурами, даже пол. Последняя комната была святая святых — это была спальня самого Харальда. Здесь было множество свечей и несколько светильников с китовым жиром. На небольшом дубовом столе, рядом с кроватью, лежало несколько серебряных зажимов для волос, кожаных шнурков и два резных костяных гребня. Кинжал искусной работы и ножны, усыпанные драгоценными камнями. В углу располагалось два огромных сундука, которые также были обиты железом. на одном из них лежала простая чистая светлая туника Харальда, широкий кожаный пояс и такие же широкие кожаные наручи. В спальне стоял запах трав — Эри узнала этот запах — можжевельник и листья дуба. В центре располагалась кровать, размерами превосходившая ту, которая была в ее покоях. Казалось, местные гномы славно потрудились и создали уединенный уголок вовсе не для одного человека. Кровать с легкостью могла вместить и пятерых не самых маленьких воинов. Медвежья шкура покрывала королевское ложе. На полу, рядом с кроватью была еще точно такая же. Полог был вышит нехитрым узором — это были те же самые руны, которые располагались и на щитах людей Прекрасноволосого. На другом столе располагался кувшин с вином, а также другой — с простой водой, чему Эриель очень обрадовалась. Различные закуски из мяса и рыбы, сушеные ягоды и хлеб. Девушка без сил повались на постель, но сон никак не хотел забирать ее в свои объятия. Она просто лежала и смотрела в потолок до тех пор, пока дверь в покои не открылась и туда не вошел сам Харальд. Эриель слышала как он, сняв свой тяжелый плащ, проворчал что-то себе под нос, запнувшись о волчью шкуру. После звуки подсказали девушке, что Прекрасноволосый налил себе стакан вина и мгновенно осушил его. Видимо позабыв о присутствии Эри в своих покоях, он начал снимать с себя грязную одежду и напевать очередную песню. Петь он любил как и его брат Хальфдан. В это же самое время, в Каттегате, Хальфдан, сидя за столом вместе с Бьорном, в задумчивости напевал ту же самую песню. — Слышишь ли ты меня, брат мой — думал Хальфдан. Þat mælti mín móðir, at mér skyldi kaupa fara á brott með víkingum, fley ok fagrar árar, fara á brott með víkingum, fara á brott með víkingum, stýra dýrum knerri, standa upp í stafni, stýra dýrum knerri, halda svá til hafnar stýra dýrum knerri, halda svá til hafnar höggva mann ok annan höggva mann ok annan. Thus spake my mother That for me should they buy To go forth with vikings. A barque and beauteous oars To go forth with vikings. To go forth with vikings. Steer a dear vessel Stand in the stern, Steer a dear vessel, Hold course for a haven, Steer a dear vessel, Hold course for a haven, Hew down many foemen Hew down many foemen Хриплый глубокий голос Харальда приносил какое-то успокоение. Голос улетал в даль, накрывал чем-то мягким. Эри чувствовала какое-то умиротворение, хотя слов она разобрать не могла, эта песня словно убаюкивала ее. Эри прикрыла глаза. Неожиданно песня оборвалась, склонившись над кроватью стоял сам Харальд и внимательно разглядывал девушку.  — Как ты? — тихо спросил он.  — Я думала, ты убьешь меня — отозвалась Эриель.  — Вечером будет пир, в честь нашего возвращения домой — как бы не обращая внимания на ее слова продолжил Прекрасноволосый — королева также должна присутствовать.  — У меня нет сил — сказала Эри, в надежде, что ей не придется сидеть с ним за одним столом.  — Меня это не волнует, не придешь сама — тебя приведут силой — отрезал Харальд. С этими словами он открыл один из сундуков и вытащил оттуда роскошную длинную тунику, украшенную вышивкой, драгоценными камнями по вороту и манжетам. Его сильное тело, местами расписанное такими же рисунками, как и его лицо, кое-где было в синяках и ссадинах после сражения. Плотные штаны из мягкой выделанной кожи подчеркивали его крепкие ноги и упругие бедра. Эри отвернулась — ей совершенно не хотелось его разглядывать, да и в обще, видеть. Харальд, не обращая никакого внимания на девушку, спокойно переоделся и вышел из своих покоев, оставив Эриель в полном одиночестве. Так она пролежала до самого вечера. К моменту, когда начался пир, Прекрасноволосый послал за ней, но уже не служанок, а своих воинов. Эриель даже не дали переодеться и потащили в большой зал. В зале было много гостей — ярлов, воинов, которые были в походе с Харальдом, а также приближенные из дроттинга. Все пили и веселились, на этот раз в длинном доме было много женщин, как рабынь, так и свободных. Харальд указал девушке на ее место, рядом с ним за столом. Ей подали еду и кубок с вином, но Эри не притронулась к еде.  — Почему не ешь? — холодно спросил Прекрасноволосый.  — Нет аппетита — также равнодушно ответила Эри.  — Тогда может быть выпьешь со мной за наш удачный поход? — снова обратился к ней Харальд, его глаза сверкнули недобрым хищным огнем. Эри молчала. Весь вечер она также молча просидела, глядя на разнузданных мужчин, опьяненных вином и присутствием женщин. Харальд то и дело подзывал к себе хорошенькую рабыню, которая разливала вино. Он просил налить ему еще и еще, а сам тем временем, то и дело что-то шептал ей, на ухо. Девушка смущалась и краснела. Харальд в свою очередь смеялся и продолжал веселиться. Не выдержав больше этой вакханалии, Эри поднялась и вышла на улицу. Холодный морозный воздух стал кусать ее щеки. Снег падал на ее израненное тело и оставался на ней, словно белая невесомая вуаль. Из длинного дома то дело выходили пьяные мужчины, некоторые выходили не одни. Веселье было в разгаре. Закутавшись по-плотнее, Эри пошла по пустым улицам Вестфолда. Она была рада, что Харальд нашел себе утешение и не будет обращать на нее столь пристального внимания как раньше. Зачем он оставил ее в живых? Конечно, теперь она никто, сегодня вечером Харальд отлично это продемонстрировал. Так вот как он решил отомстить ей. Зачем же… Мог бы просто выбросить за борт, видимо этого ему мало… Он как хищник решил поиграть со своей жертвой и до сыта натешиться ее страданиями.  — Он такой же как остальные — подумала Эри — жестокость и месть. Ущемленные амбиции и гордость. Жестокость, не знающая пределов, сметающая все на свое пути. Да, Харальд, люди не меняются, а только делают вид. Эриель сама отдала свою судьбу и свободу в руки этого безжалостного человека, но сделала она это ради тех, кто когда-то спас ей больше, чем жизнь. Это того, безусловно, стоит. С этими мыслями Эри дошла до самого берега. Море было холодным и гнало свои волны в далекие края, возможно именно туда, где был ее настоящий дом. Шаг. Еще один шаг и ее ноги оказались в воде. Пронзительный холод пробирал до костей. Ледяная водя снова впилась в незаживающие раны, напомнив о себе жгучей болью. Эриель стала молиться. Она понимала, что теперь будет жить в клетке до конца своих дней, быть может это случиться совсем скоро и сама Хель сжалиться, и заберет ее к себе. Сил у нее больше не осталось. Да и смысла в таком существовании она больше не видела. Смело шагнув в воду, шепча молитву, она решила пойти дальше. Темная вода уже не казалась такой холодной, она больше не обжигала. Лишь дарила покой… Шаг и еще шаг… она будет чужой всегда, она никогда не обретет свободу и дом. Никогда не родит желанных детей, никогда рядом с ней не будет любящего сердца. Никогда… Вдруг неожиданно он почувствовала сильные мужские руки, которые стали тащить ее обратно.  — Госпожа! Госпожа! Моя королева — кричал голос. — Не бойтесь! Я помогу! Я вытащу вас! — это был Бёдвар, сын Айварса. Несмотря на свой двенадцатилетний возраст, Бёдвар был очень высоким и сильным. Выглядел он намного старше своих лет, широкоплечий, с темными глазами, он отличался от своего рыжебородого отца. Он быстро и ловко вытащил Эриель на берег и укрыл волчье шкурой, которую снял со своих плеч. — Я знаю, — продолжил Бёдвар, сверкая своими темными очами — вам очень плохо, но вы не должны гневить богов. Вы не должны погибнуть. Я видел.  — Что ты видел? — слабым голосом отозвалась Эриель.  — Как вы победили самого короля Харальда — продолжал Бёдвар. — Вас послали боги. Я еще никогда не видел ни одного воина на земле, кто бы так искусно владел мечом.  — Я не воительница — голос Эриель совсем стих. — Как тебя зовут?  — Бёдвар, моя королева. Я спасу вас — с этими словами Бёдвар поднял девушку на руки и понес к себе в дом. Дом, где жил Бёдвар, его маленькие братья, отец и старая бабка, был очень просторным, рядом находился хлев с лошадьми, а еще небольшое помещение, сложенное из грубых бревен, там внутри горел огонь, из дверей валил жар, клубы пара поднимались над крышей и просачивались наружу как только открывалась дверь. Сюда-то Бёдвар и принес свою невесомую добычу.  — Бабушка — положив на широкую лавку, почти без чувств измученную Эри, обратился к старой женщине Бёдвар. — Прошу, помоги спасти нашу королеву! Женщина, сидевшая у огня повернулась. Она была очень старой, сколько ей было лет не знала даже она сама. Длинные седые косы раскинулись по плечам и казалось, спускались до самого пола. Морщинистое лицо, в молодости было очень красивым и даже с возрастом не утратило это качество. Тонкие сухие руки, прядущие нескончаемую пряжу, оторвались от своей работы. Глаза были темные словно ночь, живые и внимательные. Ее звали Эир. Поговаривали, что мать Айварса ведьма, но прямо обвинить женщину в ведовстве никто не осмеливался. Другие полагали, что Бёдвара она попросила у самого Одина, поэтому мальчик та силен и развит не по годам, да и на отца похож не был. Осмотрев Эри, она тут же сказала Бёдвару развести по-сильнее огонь в малом доме, том самом, откуда валил пар.  — О, боги, — проговорила старуха — такое мог сотворить только человек. Бёдвар, свет очей моих, поторопись. Девушка была без сил, тело ее было изранено и болело. Она почти теряла сознание, боль и холод не отпускали. В маленьком доме было очень жарко. Бёдвар положил девушку на широкую теплую деревянную лавку. Сам он вышел, оставив их наедине. После, она заперлась в этом доме вместе с Эриель. Обложив тело Эри травами и укутав в теплое льняное полотно, старая женщина принялась читать странные заклинания. Эриель словно в тумане, смутно видела ее очертания, стены малого дома были увешаны сухими пучками трав, в большом каменном круге, посреди дома, был огонь. Каждый раз, когда женщина читала заклинание, она плескала на камни, окружавшие огонь, что-то из большого ковша. Весь дом наполнился запахом трав и паром. Клубы поднимались все выше и выше, и вскоре, Эриель почувствовала, что ее измученное тело расслабилось. Боль ушла, веки тяжелели. Она прибывала в каком-то неведомом сне. Эри летела сквозь звезды, не чувствую под сбой землю, только нескончаемое море было внизу. Она ощущала легкость и свободу. Тело ее было почти невесомым. Легкий теплый ветер трепал ее волосы. Где-то вдалеке солнце показало свои первые лучи, тепло которых ласкало и дарило покой. Волны тепла разливались по телу, убаюкивали и давали силы. До ее слуха еле-слышно доносились загадочные слова, значение которых Эри не знала, но она чувствовала, что они доносят до нее древние сказания о дальних странах, о новой жизни, о свободе, что-то очень близкое и родное было в них. Эриель летела сквозь время, внизу проносились неведомые страны, моря, поля, люди, которых она не видела прежде никогда. Тепло, покой и свободу — Эриель чувствовала каждой клеточкой своего тела. Она была счастлива. *** На следующее утро, к большому своему удивлению, Эриель проснулась в большой кровати, укрытой шкурой медведя, в покоях короля Харальда. За окном, сплошной стеной, шел снег.  — Неужели это был сон, — подумала она — такой чудной, странный и красивый… Бёдвар и его старая бабушка. Вкус трав все еще был на ее губах, а тело, не отвечало болью, при каждом движении. Значит это все ей не приснилось. Сломанная рука была за нового перебинтована и крепко обложена деревянными толстыми прутьями ясеня. Рана на голове окончательно зажила. Ноги — Эриель могла пошевелить ими и боли тоже не было, на них были лишь небольшие дорожки заживающих ран. Девушка была поражена.  — О, Всевышний, насколько же мудра эта женщина! Такой лекарь достоин лучших учеников — сказал она сама себе.  — Верно, мастерство матушки Айварса, творит чудеса — хриплый густой голос принадлежал Харальду. Он сидел на краю кровати и наблюдал за девушкой. Эриель вздрогнула от звуков его голоса. Она никак не ожидала увидеть его. Харальд наклонился совсем близко, не удержавшись, поцеловал Эри. Та попыталась отстраниться от него, но сил по-прежнему было немного, а сломанная рука не позволяла ей двигаться в полной мере. Глаза Прекрасноволосого снова загорелись дикими хищными искрами.  — Я скучал… — прошептал Харальд и снова попытался поцеловать ее, но Эри, твердо решила не подпускать его к себе, она отодвигалась все дальше. На ее лице стойко застыла маска брезгливости. Харальду это не понравилось. Схватив девушку за руки, он завел их вверх, тем самым причиняя ей немалую боль. Сломанная рука снова заныла и Эри вскрикнула. Вместо того, чтобы отпустить ее Прекрасноволосый свободной рукой стал медленно расстегивать тунику Эриель. Его хищные глаза метали дикое пламя. Волк почуял свою добычу и не хотел ее отпускать.  — Что ты задумал?! Не смей меня трогать! — в отчаянии выкрикнула Эри. Рука снова отдалась дикой болью.  — Будешь и дальше дергаться, станет еще больнее — прошипел Харальд сквозь зубы. Эри чувствовала тяжесть его сильного тела, его горячее дыхание, опаляющее ее лицо. Сердце бешено колотилось, оно, казалось вот-вот выпрыгнет. Его плоть, жаждала впиться в ее тело. Харальд не остановился. Его поцелуи были сродни животным укусам, он стал будто глухим, когда Эри умоляла не трогать ее. Покончив с туникой он припал к ее нежной груди. Его длинная жесткая борода царапала кожу. Глаза налились кровью и источали смесь дикой страсти и ненависти. Сил у бедняжки почти не осталось и ее тело безвольно лежало в стальных объятиях Прекрасноволосого. Харальд быстрым и привычным движением развязал свои штаны из мягкой выделанной кожи. Эри сделала последнее усилие, чтобы попытаться высвободиться, но все было напрасно. Харальд терзал ее тело, словно дикий зверь, который поймал наконец свою добычу. Его горячая плоть билась в теле несчастной, тело горело огнем, звуки, похожие на рычание зверя, вырывались из его груди. Глаза волка встретились с карими глазами. В этот день была охота, воины с пиками и охотничьими собаками неслись по лесу, преследуя добычу. Один Харальд оставался у себя в покоях — его охота удалась. Снег падал крупными хлопьям, темные тучи заслонили небо. Зима окутала всю землю