The Burning Ground/Сожженная Земля

«There is no life so damaged that it cannot be repaired by the hand of almighty God. If not for this, all of us would go mad." by Poirot, Agatha Cristie, «Appointment with Death» «В мире нет ничего настолько ужасного, чего бы не могла исправить рука Господа. Забывая эту истину, каждый из нас сходит сума.» Эркюль Пуаро, Агата Кристи, «Свидание со смертью».

Прошло еще несколько дней, потом еще и еще. Вскоре, вдали, показались знакомые берега. Харальд не скрывал своей радости от скорой встречи с домом. Почти всю дорогу до Вестфолда Эриель молчала и просто смотрела на горизонт. Как не старался Прекрасноволосый разговорить ее у него ничего не получалось. Харальд понимал, что в случае с Эри ему нужно действовать только лаской. Он видел, что после спасения маленькой Фриды, его жена замкнулась в себе. Он догадывался, что Эри ничего не забыла и вряд ли простила. Она не забыла ту боль и мучения через которые ей пришлось пройти. Эриель не отзывалась на его просьбы просто поговорить с ним, молча спала рядом, когда он, встревоженный ее странным поведением пытался ее успокоить и согреть рядом с собой. Эриель часто сидела на самом носу корабля, холодный ветер трепал ее волосы, она не чувствовала холода, который пробирал все ее тело. Тогда Харальд поднимался сам и так ласково как только мог, отводил на их место на корабле и закутывал ее в свой плащ. Даже ночью она просто смотрела куда-то вдаль. Какие мысли терзали ее… Харальду было больно глядеть на нее. Так продолжалось до самого Вестфолда. *** Было ранее утро, когда драккары причалили к родным берегам. Теплое солнце всходило и ласкало прибрежные воды. Воины спускались с помостов, их встречали любимые и родные. Сойдя с корабля, Харальд увидел как Эриель отошла чуть дальше от пристани. Прекрасноволосый подойдя немного ближе увидел странную сцену. Она стояла на коленях, голова ее была покрыта палантином, она шептала что-то на совершенно незнакомом ему языке, каждый раз низко слоняясь к земле. Глаза ее были суровые и печальные, они были обращены к небу. Эриель молилась.  — О, Всемогущий, прости меня! Сейчас я прошу об одном, чтобы Ты позволил мне прожить достойно еще немного. Прости за мое малодушие, за мою слабость к врагу своему, прости за то, что должна была свершить, но не свершила. За все, о чем я не подумала, когда было нужно, что должна была сказать, но не сказала, За все, Всемилостивый, прости меня… Харальд не решался ее прерывать. Он еще никогда не видел ее такой, сердце его сжалось, ему стало больно и страшно за нее. В этот миг он всматривался все больше и больше в ее лицо, такие лица он видел лишь у воинов, которые шли на смерть и жертвовали собой в битвах, ради блага остальных. Так продолжалось какое-то время, потом Эриель поднялась с колен и встретилась взглядом с Прекрасноволосым.  — Эри — начал он тихо и неспешно подошел к ней, как бы боясь потревожить ее своим неуместным вопросом — что с тобой твориться, сокровище мое? Ты сама не своя.  — Харальд… моя душа не знает больше покоя — глаза ее были очень серьезными — Я…  — Знаю, тебе очень плохо — прервал ее Харальд и заключил в свои объятия, поцеловав в лоб — тебе слишком много пришлось вытерпеть, но теперь, мы дома, вот увидишь, все наладиться. *** Народ приветствовал своего короля, который отсутствовал достаточно долго, но вернулся не один, а со своим братом, прихватив с собой и сына Рагнара Лодброка. И конечно же все ждали большого пира, чтобы отпраздновать возвращение своего короля. Много еды, веселья и море вина. В этот раз в длинном доме и собралось слишком много народа, да столько, что главный вход пришлось держать открытым и расположить столы еще и на двух соседних улицах. В этот раз король Харальд не поскупился на то, чтобы выкатили дополнительные бочки с вином и медом из погребов. Собравшиеся воины то и дело произносили тосты, кубки наполнялись снова и снова, столы ломились от разнообразной пищи. Король Харальд вместе со своей королевой сидели во главе большого стола. Рядом, но чуть ниже, сидели Хальфдан и Хвицерк. Хальфдан по-прежнему не спускал своих огненных карих глаз с Эри. Только теперь к его неразделенному чувству примешалось и другое. Он не мог забыть унижения, которому его подвергла Эриель. Хальфдан напился. Он пил кубок за кубком, хмелея и глядя на нее. Звуки пира улетучивались и растворялись, улетали за пределы длинного дома и Вестфолда. Все плыло в глазах Хальфдана, но по-прежнему перед ним стояли ее глаза, большие карие, то грустные, совсем как в первый день, то с той живой искрой, которая загоралась, когда она обучала его искусству владения мечом, то полные гнева, наполненные чем-то жутким, заставлявшим бояться. Неожиданно фигурка Эриель поднялась и пошла прочь из большого дома. Все вокруг пили, Харальд произносил тосты во славу храбрых павших воинов, каждый раз выпивая до дна свой большой кубок. Хвицерк тоже потихоньку пьянел и выкрикивал «сколл» со всеми остальными. Между тем Эриель выскользнула из зала. Хальфдан, как завороженный, решил последовать за ней. Шатаясь он вышел прочь из длинного дома. *** Он шел за ней по пятам, улица за улицей. Наконец Хальфдан увидел ее, мелькнувший за углом, силует. Он поспешил свернуть туда же и нос к носу столкнулся с Эриель. Она как будто знала, что Хальфдан идет за ней.  — Ты меня преследуешь? — голос ее был немного странным, нежным и тихим.  — Я, все время думаю о тебе, Эри — глаза Хальфдана пылали огнем, он еле сдерживал свое тайное желание.  — И я… — прошептала она и взяла его за руку, увлекая Хальфдана все дальше, в глубину узких улочек. Хальфдан не сопротивлялся и шел за ней. Так, не заметно, они оказались где-то недалеко от пристаней, где располагались снасти китобоев. Зайдя в какую-то наспех сколоченную рыбацкую лачугу, для хранения рыболовных сетей, Эриель остановилась и повернулись лицом к Хальфдану.  — Я знал, шептал Хальфдан снимая свой тяжёлый плащ, — ты чувствуешь ко мне тоже, что и я к тебе. Эри молчала, на её губах вдруг заиграла лёгкая улыбка и её руки сами потянулись к поясу Хальфдана. Распаленный желанием и вином, он сам сорвал с себя пояс, а затем и плотную тунику, обнажив свое крепкое, закалённое в боях, тело. Он не стал томить ожиданием ни её не себя. Приникнув страстным поцелуем к её губам, он был похож на путника, которого томила жажда и ему наконец удалось найти источник. Руки жадно ласкали тело девушки, попутно расстегивая её плащ. Каждое препятствие заставляло Хальфдана напрягаться ещё больше, он уже не мог сдержать всю волну чувств и страсти, захлестнувшую его. Резким движением он усадил её на грубо сколоченный стол в углу лачуги, но Хальфдан не хотел брать её сейчас, он хотел насладиться каждым сантиметров её тела. Расшнуровав её платье дрожащими руками, он лихорадочно целовал каждую оголенную часть тела своей чаровницы. Осторожно, он прильнул к её груди и начал ласкать её медленно, неторопливо, оставляя ей возможность двигаться в его объятиях. Хальфдан еле сдерживал себя, но он хотел продлить это блаженство и окончательно освободил Эри от платья. В полутемной лачуге, куда проникал лунный свет, сквозь плохо сколоченный доски, она предстала перед ним словно сказочное существо. Хальфдан не отрываясь ласкали её тело, спускаясь все ниже к её лону, его руки, которые больше привыкли к рукоятки меча или кинжал, сейчас дарили наслаждение. Лёгкий вздох сорвался с её губ… И этого было достаточно, чтобы Хальфдан не выдержал больше этой сладостной пытки. Его рука скользнула вниз к её пылающему жаром, нежному лону. Её бедра жаждали его твёрдой плоти. Хальфдан, поспешно расшнуровав свои штаны, выпустил наружу свое острое орудие.  — Я очень люблю тебя… Харальд тебя не достоин. Я на все готов ради тебя, моя Эри, моя, моя… — шептал Хальфдан, с силой вторгаясь в её нежное узкое лоно. Не отпуская её ни на секунду, он пил свою страсть до дна, изгибаясь от удовольствия, словно дракон, который вырвался на свободу после долгого заточения в подземелье. Он сильно сжимал её бедра, каждый раз входя все глубже. Из его груди вырвались глухие стоны, подобно загнанному на охоте вперю. Его губы тянулись к её возбужденным соскам, которые он прикусывал в порыве страсти. Ещё несколько глубоких и сильных толчков, и он услышал её стон наслаждения, руки её вцепились в его сильные плечи. Ещё и ещё… Он вдыхал аромат её каштановых волос, теперь он прибывал где-то в другом мире. Мире наслаждения и грёз. В следующее мгновение Хальфдан зарычал как дикий волк и излил свое горячее семя в её лоно.  — Я люблю тебя, люблю, — не переставая шептал Хальфдан, — моя мечта, моя Эри… *** Утро выдалось хмурым, весна не спешила в Вестфолда, зато туда, в двух днях пути, спешил сам герцог Ролло. Подталкиваемый необходимостью и очевидным выгодой от будущего союза с Халифатом, герцог никак не мог обойтись без Харальда Прекрасноволосого, а вернее, без его жены. Где мышка, там и кошка, а значит без короля Вестфолда и остального севера ему будет сложно добиться желаемого. Теперь, по пути в Вестфолд, Ролло уже хорошо знал, какие нужные слова он подберёт для разговора с Прекрасноволосым. *** Тем временем Хальфдан спал сладким сном, прикрывшись лишь краем своего плаща. Таким его и застал старший брат. — Как спалось, дорогой братец? — Прекрасноволосый слегка пнул своего брата, тем самым возвещая о начале нового дня, -Ну, что? Эта красотка вернула тебя к жизни? — Продолжал смеяться Прекрасноволосый, задорно подбрасывая в руках яблоко. От такой нежданности Хальфдан подскочил как ошпаренный на своей не хитро сложенной постели. Рядом с ним, отвернувшись в другую сторону спала девушка с тёмными волосами, тело которой было прикрыто его же плащем.  — Ну, что застыл? Или вчерашнее выпитое вино все ещё гуляет по твоим жилам? — Харальд продолжал смеяться, обнажая свои крепкие белые зубы.  — Держи! — яблоко полетело прямо в лоб Хальфдана, — Это тебе, на закуску! Я кое-как нашёл тебя, Хальфдан, — продолжал Прекрасноволосый. Ты мне понадобишься сегодня, давай вставай, я жду. Хальфдан застыл, с ужасом осознав, что сейчас случиться непоправимое.  — Да что с тобой, шевелись быстрей! — с этими словами Харальд стащил плащ, чтобы заставить своего брата пробудить я окончательно. — Пошла вон! — прикрикнул он на проснувшуюся рядом с Хальфданом девицу. Та, подобрав свою одежду быстро выпорхнула из лачуги. Это была не Эриель… Хальфдан мотнул головой, как будто отгоняя от себя странное ночное видение.  — О, боги, Хальфдан! Да что с тобой? — Харальд терял терпение. Ничего, брат, я просто очень сильно набрался вчера, — выдохнул Хальфдан, — зачем я тебе нужен?  — Ты ещё не знаешь, Эри строит новую верфь для китобойных судов, работы уже почти закончены, но нужно кое-что доделать. Ты возьмёшь несколько свободных и крепких воинов и поможешь окончательно закрепить сваи, — объяснил Прекрасноволосый, — хоть чем-то будешь полезен.  — А где Эриель? — как будто в растерянности спросил Хальфдан.  — Тебе не кажется, дорогой мой брат, — вкрадчиво прорычал Прекрасноволосый, — что ты слишком часто стал интересоваться моей женой?!  — Ты же сам сказал, ей нужна помощь, — попытался сгладить разговор Хальфдан.  — Они все на пристани, пошли скорей. Хальфдан, вы моя семья, вы оба, это самое дороге, что может быть на свете. Я не хочу ссор и распрей. — жестко ответил король.  — Шевелись! Пьянчуга! — снова рассмеялся Харальд и ткнул брата кулаком в щеку. *** Эриель не оставила своих попыток завершить верфь, это хоть как-то отвлекало её от тягостных мыслей. Потеря не рожденного ребёнка не прошло для неё даром. Свое нерастраченное материнское чувство она восполняла в постоянных тренировках Бёдваром и присмотром за Фридой, которая выразила желание остаться в семье Бёдвара. Эри не была против, но присматривала за ними обоими, не смотря на то, что сын погибшего Айварса был мужественным и храбрым, теперь ему приходилось нелегко, став главой и кормильцем семьи в одночасье. Спустя несколько дней, верфь была достроена и тем самым удалось разгрузить гавань.  — Не грусти, моё сокровище, сказал Харальд, нежно обнимая свою супругу, когда они гуляли вдоль тянущегося утеса недалеко от гавани, на котором уже начала прорастать трава. — Я знаю, мы потеряли нашего ребёнка, в этом есть и моя вина. Я не должен был брать тебя в этот поход в обще.  — Не грызи себя, Харальд, — ответила Эри, даря ему поцелуй, — ты не виноват в этом. Я боялась потерять ещё и тебя…  — Эри, жизнь моя, я уверен, — продолжал обнимать её Прекрасноволосый, — у нас ещё будут дети.  — Ты должен взять другую жену, которая родит тебе много наследников — Эриель была спокойна, лишь галаза выдавали ее страдания.  — Не говори так, я не хочу другой! Мне не нужна другая жена! Я люблю тебя! — глаза Харальда наполнились гневом и слезами. — Ты говорила тогда искренне, там в Каттегате.  — Да и это мучает меня — также спокойно продолжила она. — Я еще никого не любила, ни одного мужчину. Никогда. Мне больно и страшно осознавать это, Харальд.  — От чего же? Мы вместе, у нас семья и я знаю ты… — Харальд настаивал и не мог смириться с тем, что для Эриель невозможно сделать выбор.  — Я не могу любить своего врага, но я простила тебя, — перебила его она. — И ненавидеть я тебя тоже не могу! Эти два чувства разрывают меня на части, я не знаю покоя и нет мне прощения — слезы потекли по ее лицу. Харальд еще крепче прижал ее к себе.  — Перестань терзать себя понапрасну, не бойся любви, иногда, она приходит к нам совсем не в том обличье, которое мы себе представляли раньше — Прекрасноволосый тихонько целовал свою жену, его крепкие руки потянулись к завязкам ее платья. — Тебе нечего стыдиться и нечего бояться, любовь моя. И не за что винить себя. Ты любишь и любима — это ли не главное… — с этими словами Харальд продолжил свою попытку соблазнить Эриель, осторожно прислонив ее к дереву. С утеса открывался красивый вид на гавань и на часть Вестфолда. Неожиданно раздался звук рога, возвещая о прибытии незваных гостей. Харальд с неохотой оторвался от своего приятного занятия и снова затянул завязки на платье своей супруги.  — Интересно, кого еще там принесло — задумчиво глядя на приближающиеся корабли сказал Прекрасноволосый.  — Нам лучше вернуться — Эри посмотрела на своего мужа с каким-то беспокойством.  — Неужели! Или мне это привиделось? Это корабли франков. Сам герцог Ролло решил к нам пожаловать — Харальду удалось внимательно разглядеть корабли и их предводителя. Он не был рад такому визиту, но все же, взяв Эри за руку, решил поторопиться и спуститься в длинный дом. Законы гостеприимства были священны.