Стрелок, ты попадешь в яблоко? А в мое сердце?..

- Ты – бездушное существо, - говорила та, что называла себя матерью. - Подкидыш, не нужный никому из нас, - о, а вот этот голос, голос отца, забыть невозможно. - Ты никогда не был равным. Всего лишь тенью, жалкой и бесправной, - слова брата бьют больнее всех остальных. Локи трясет головой. Кошмары, всего лишь кошмары, до сих пор так искусно запускаемые в его сознание Таносом. Они никогда не оставят его. Он больше не сможет смотреть на своих родных так, как будто бы не знает ничего. Он – монстр. Чудовище из детских сказок, которым пугают детей. Изгнанник, отверженный, отцеубийца… Его сознание ему не подвластно. И любая мелочь, которая выходит из общего потока безумия, подлежит немедленному уничтожению. Но он все еще задает себе вопрос: почему жив стрелок? Почему жива девчонка, что так ему дорога? Почему он еще не сделал всего, что нужно, для победы, окончательной и бесповоротной?.. Землетрясение займет шесть движений руки, неконтролируемое – пять. Наводнение – восемь. Полностью же уничтожить планету – двадцать, но быстрых, коротких и сбалансированных. Зачем он хитрит, давая возможность победить, делая вид, что он не в силах обыграть кучку землян, которые и драться-то нормально не умеют? Хотя, нет, он не прав. Если люди и умеют что-либо – так это убивать. Хочется выкинуть это из головы. Выбросить, утрамбовать, запереть в недрах сознания, забыть на всегда. Хочется вернуться в Асгард, к матери и брату, к отцу. Хочется перерезать кому-нибудь глотку. Какие из желаний его, а какие – навеянные чужими силами? Он не исполняет ни одного из них. Не боится, но… Опасается неконтролируемой вспышки гнева: при виде родных, от случайного взгляда стрелка, от комментария дружков брата… И это будет уже окончательным падением вниз, в пропасть. Ведь он все еще падает. И это никто не остановит. *** Самое противное в том, что Клинт все еще чувствует. Чувствует чужую боль, почти что видит чужие переживания, пропускает сквозь себя чужие эмоции. Практически кофе, сквозь который под напором пропускают воду ради чашечки эспрессо. Он не может заснуть, потому что он видит чужие кошмары; а еще он видит там самого Локи, это его навязчивое состояние, эту ложь, которой бог обманывает сам себя. От любви до ненависти один шаг, верно, так говорят давно, и это – святая правда, потому что Локи сознательно начинает ненавидеть тех людей, которые были – и есть – его родными. И Бартон не может проснуться. Он вынужден смотреть на это, наблюдать за этим и, уже не невольно, сопереживать богу, который потерял все. Сочувствие в его сердце гораздо ярче ненависти. И это – при том простом факте, что Клинт до сих пор под воздействием магии. Только, почему-то, эти чувства кажутся искренними, не навеянными. Кажутся самыми естественными и правильными. Наташа, которая, кстати, все еще здесь, смотрит на него с укоризной – нет в ее взгляде доверия, не подставит она ему более спину. Честное слово, он уже и говорит, как Локи. - Зачем ты делаешь все это? – однажды спрашивает Романофф, держась на расстоянии от него. Дистанция три метра, это правило за последние пару суток не нарушалось. - Поясни, - кидает только что вернувшийся Клинт. Он зол и устал, ему хочется спать; наемники завысили цену договора; ученый требует материал, который в нужном количестве имеется лишь в одном месте этого мира, причем, вне прямой зоны досягаемости, а она лезет, с расспросами. Не то, чтобы она не видела намеки на подобное его состояние – нет, просто понимает, что ему куда как проще сейчас ответить на вопрос, чтобы она отвязалась и дала поспать, хоть немного. Но, вообще-то, ее куда как проще убить. Правда, что-то пока останавливает. Интересно, что?.. - Ты руководишь армией Локи, подставляешь товарищей, общаешься с врагами. Что ты получаешь взамен? – глупый вопрос, на самом деле. Чертовски любопытная девчонка. И, черт, опять не его мысли. - Локи, - коротко бросает Бартон, и сразу же раздражается, когда она вопросительно смотрит на него, - в качестве оплаты за мою работу, - все еще терпеливо поясняет он, - я получаю самого Локи, ни больше, не меньше. Слишком самоуверенно было сказано, или ему показалось?.. *** Если серьезно и на общую тему, то Локи был шокирован. Последние сутки он не спал – кошмары успели достаточно попортить ему жизнь, чтобы видеть их каждую ночь. Плюс, ему передавалось раздражение Бартона – впрочем, это было вполне взаимно. Теперь происходящее он воспринимал на две реальности, с двух точек зрения – своей и Клинта. Это несколько угнетало, но давало эффективную возможность следить за каждым шагом стрелка – а как вдруг обман?.. И смелый ответ на вопрос Романофф мог бы вполне пролететь мимо его ушей – но вот шутка судьбы, не пролетел же. Интересно, а что он подразумевал под «получаю»? Или это – всего лишь великолепная отмазка?.. - Он под тебя ложится, что ли? – с толстым намеком пошлости говорит она, все же пресекая допустимые границы – и расстояние от Бартона, и тему в разговоре. Но – не сейчас. Ему все еще интересно, что скажет стрелок. - Нет, - отрицательно мотает головой лучник, и Лофт вздыхает – мог бы и обмануть девчонку, доказывай потом, что не кобыла… Хотя, кому и что он вообще обязан доказывать? - Поделись, - любопытство погубит тебя, девчонка… Хотя, да, полный информационный вакуум убил бы ее раньше. Так надежнее, не правда ли?.. - Я ощущаю его, - идиот. Выболтать предполагаемому противнику полное преимущество – Наташа точно на очереди на ликвидацию… - Как будто бы… всегда понимаю его. Осознаю и про себя продумываю даже самые необъяснимые его поступки. Как… как самого себя, понимаешь? – скакун-фаворит на гонках сходит с дистанции, а побеждает лошадка, на которую и ставить не думали. Совсем не это должен был сказать Клинт. Совсем не эта привязанность должна была образоваться. Интересно, когда он даст этой привязанности имя?.. «О, Фрейя, забудь все, что я когда-либо сделал тебе там, на Родине, обойди своими спутницами мою дорогу, не приноси мне эту же привязанность на хвосте своей любимой кошки». Теперь даже убить его не получиться. Просто отлично. *** Наташа думает. Всего с мгновение. Потом резко поднимается и, прежде, чем Бартон успевает сделать что-либо, с размаху бьет его по голове; не просто так, с расчетом, что он ударится об тяжелый дубовый стол и сляжет, хоть минуты на три. Но даже через три минуты встать он не в силах. Все навалилось разом – и удар, и былая отрешенность, и просто банальная, человеческая усталость. Наташа, наверное, давно скрылась с территории штаба, но он прикрывает глаза и выдыхает, даже не в силах поднять тревогу. Затем Клинт поднимается – шатаясь, опираясь на стол, очень тяжело дыша – и тут же сгинается, полуопадая на стол. Кажется, вместе с ударом пропал и тот монстр, которого Локи заселил на место Бартона. Странно, но мысли, чувства, порывы и желания – не меняются. Однако, поразмыслить он не успевает. В комнату входит Локи – до ужаса злой, и, кажется, желающий выместить все скопившееся внутри на первом попавшемся. Глаза его злобно сверкают. Вот, и повод есть. Ведь он опять подвел своего Бога; отпустил пленницу… Но Локи не атакует, нет. Он, кажется, даже перестает злиться, рассматривая нечто в самом Клинте, и легонько, так непривычно улыбается, делая к нему шаг вперед. - Ты не виноват, Сокол, - рука касается щеки, и Бартон вздрагивает, невольно потянувшись за прикосновением. – На тебе больше нет оков заклинания, - простое констатирование, но, почему-то, от этого Клинт вздрагивает. - Если это так нужно… - но Локи, не убирая руку, отрицательно мотает головой. - Нет, не думаю. Ты не предашь, - и вот это было сказано с изрядной долей уверенности. Что ж, он оправдает возложенные на него надежды. *** Внезапный прилив доброты полностью перекрывает безумие. Надо же. Как это, оказывается, просто. Клинт – гордый, ныне вольный стрелок – сам ластится под его руки, вздрагивая от прикосновений. Кажется, поздно просил. Уже – зависимость. Радует, что, хоть, двухсторонняя. Рука со щеки медленно перемещается на затылок, и Локи притягивает Бартона к себе, целуя. Кажется, в первые мгновения Клинт больше недоумевает, чем чувствует, но Лофт прикусывает его губу, заставляя шире открыть рот, и тот не выдерживает – отвечает, прикрывая глаза. Порыв, безусловно, безрассудный. И, сейчас, - откровенно ненужный. Но Локи всегда делает только то, что хочет. Этот парень – его якорь, его пропуск в сновидения без безумия. Радует, что принуждать не приходиться. Он вполне вошел во вкус и целует уже больше с напором, пытаясь перехватить инициативу, безуспешно, впрочем. И вот именно на этом моменте Локи надоедает размышлять, и он полностью окунается в океан ощущений. Рукой он обхватывает Клинта за поясницу и притягивает к себе, практически вжимаясь в него, вызывая голод, влечение. Но – хочется. И он не будет противиться себе. Возбуждение, почти как в тот раз, только теперь уже – обоюдное, двойное. Клинт еле слышно стонет прямо ему в рот. Эмоции и чувства делятся буквально на двоих, и особенно радует то, что они одинаковые – по степени искушения; это захватывает, заставляя отдаваться целиком. И несдержанность – одна на двоих, тоже. Словно дорвались до так давно желаемого запретного плода. В реальности, целоваться так можно до бесконечности. Клинт отстраняется, глубоко вдыхая – его губы опухли, глаза блестят, а желания явственно указывают на продолжение. Ему удалось выбить все сомнения, терзавшие Бартона. Браво. Главное – не дать ему вспомнить. Ни о чем.