Стрелок, ты попадешь в яблоко? А в мое сердце?..

Они целуются, и целуются долго, да. Локи буквально истязает своего Стрелка, покусывая губы, играя с языком. Затем он переходит на шею и долго прихватывает зубами кожу; Клинт дрожит, но откидывает голову, подставляя горло этому хищнику. Это полная власть, абсолютная, под прикосновениями Локи хочется растворяться. Ему – можно. Да, можно все. Локи чувствует вседозволенность с чужой стороны, и это вгоняет его в настоящий раж. Клинт чувствует это и тихо почти скулит, когда руки бога сжимают слишком сильно - но не сопротивляется. Как можно сопротивляться Локи?.. Он прижимает Бартона к стене, но не выдерживает и с силой толкает его на кровать. Кажется, под его прикосновениями скоро затрещит одежда. Потому что терпеть, скрывать в себе и дальше - попросту нет сил. Да и желания, признаться честно. Принадлежность выжигается рунами на коже, и Бартон откидывает голову, скатываясь в почему-то по-женски томную негу. Клинт, кажется, вопреки собственным убеждениям, и не пытался занять активную позицию – еще одно очко в его сторону. Нет, подчинить бога он не сможет. Не так. И подчиниться самому получается на удивление просто: главное ведь - хотеть отдаться. Это не было чем-то неосознанным – напротив, давно обдуманным и обоюдно желанным. Они не говорят этого друг другу, и не мыслили, но они понимают друг друга с первого невольного жеста, с первого прикосновения. И от этого понимания, от невольного жертвоприношения себя хочется еще больше. Локи удерживает Клинта на кровати и втайне упивается абсолютной властью над происходящим. И, как следствие, полным подчинением. Втайне - но Клинт чувствует это, должен чувствовать. Власть над миром вполне может преклониться перед властью над одним, зато абсолютно свободным человеком. Возможно, это могло было быть чем-то неправильным, но оно не было. Бартона хочется целовать, грубо, наслаждаться им, кусать, словно давать метку «мое!»… Хочется доказать этому чёртову миру, что жадное до ласки существо под ним - его, и только. Локи собственник, это не плохо, и оставить метку на коже - грубо, резко, беспардонно - хочется всё сильнее. Огромные усилием воли Локи вынуждает себя этого не делать. Вместо этого он переворачивает Бартона, и прикладывается губами затылку, подхватив Клинта под грудь и поставив на колени. Проводит кончиками пальцев по спине, чувствуя дрожь чужого тела. Да. Идеальная поза - для ласк и грубости одновременно. Бартон явно против нее, но кого волнует его мнение?.. Локи касается зубами кожи на спине, там, где только что были пальцы, оставляя след, и он слышит первый, пока еще глухой стон. Тщательно скрываемый сначала, но выпущенный - словно в награду. Что-то подсказывает, что больше Клинт стонать не будет. Ничего, Сокол. Я заставлю тебя закричать. *** Бартон выгнулся и застонал, пытаясь ощутить чуть больше, но Локи со смешком отстранил его. Перевернул вновь, устроился между раздвинутых бедер и начал медленную пытку. Он практически терся о Клинта всем телом, постанывая, прикусывал соски, оттягивая их, целовал, лизал, кусал – и при этом не давал Бартону ничего из того, чего бы хотел он. Правда, и сам Клинт с желанием не определился – что бы ему хотелось почувствовать: движение мокрых чувственных губ на члене, похотливый взгляд из-под прядей волос?.. Или же член глубоко внутри, так приятно и нужно распирающий?.. Он полностью полагался на своего Бога. Локи прикусил его ключицу, Бартон вскинулся под ним, но Лофт не отстранился, продолжая незатейливые ласки. Затем он поднимается чуть повыше и прикусывая шею Клинту, метя, мокро вылизывает, проводит влажную полосу до подбородка, прикусывает и все-таки целует – мягко, поводя языком по небу. Бартон закрывает глаза, пытаясь ощутить как можно больше. Бог хотел распалить Клинта, и ему это прекрасно удалось. Локи подхватил его под бедра, с силой сжимая, впиваясь ногтями. Он очень любит царапаться, да… Лофт склоняется к нему, хитро улыбаясь, и вдруг быстро проводит языком по расселине, сразу же погружаясь глубоко. Отвлекся ото всех остальных ласк, практически трахая Бартона влажным и таким упругим языком… Но этого было мало. Пальцы, едва смазанные, но это уже куда как больше, чем Клинт мог рассчитывать – он стонет вновь и подается на них, пытаясь впустить глубже, насаживается сам, выгибаясь в руках Локи. Заметив это, тот улыбается и нащупывает некое уплотнение, прикосновения к которому бросают в сладостную дрожь. Клинт дрожит в чужих руках, и, очевидно, терпение у Локи кончается, потому что тот погружается внутрь одним толчком, растягивая мышцы. Это почти больно, но в любом случае хочется больше. Клинт слегка поводит бедрами, давая это понять, глаза Локи загораются, он немного подается назад и толкается вновь, чуть глубже. Неровно, без ритма, чередуя глубокие и сильные толчки с медленным и осторожным покачиванием, что так выводило из себя Бартона. Клинт обхватил ногами его поясницу, помогая проталкиваться все глубже, а руками схватился за шею, прижимая еще ближе к себе. Потом руки все же спускаются ниже, и ногти впиваются в спину, когда Бартон протяжно вскрикивает в чужих объятьях. Ему все равно, насколько хорошо Локи – главное, что именно сейчас от него сносит крышу. Клинт весь мокрый, кожа скользит по коже, поэтому он с каким-то оттенком мщения еще сильнее вонзает ногти в спину. Локи опускает лицо, с силой толкается внутрь и одновременно прикусывает сосок, всасывая его, сводя с ума. Потом целует, упоительно сладко, и больше нет сил сдерживать волну накатывающего удовольствия, Клинт кончает, сжимая Локи в себе. Локи толкается в него еще несколько раз – это уже почти больно, так неприятно было – и замирает, когда Бартон чувствует пульсацию внутри. Клинт блаженно улыбается, откидываясь на подушки. Локи падает на бок, выскальзывая из него, и это – неприятно тоже, но Бартон молчит, наслаждаясь моментом. Локи двигается к нему и обнимает, устраивая голову у него на груди. Это столь мягко, тепло, и приятно, что двигаться желания нет. Это вершина блаженства. Кажется, Бартон успевает задремать до того, как чувствует сильный рывок. Локи встает с постели резко, быстро, словно выучено одевается. И на его лице – отнюдь не счастливая нега после секса. - Тебе лучше забыть об этом, - грубо бросает он, и Клинт прикрывает глаза в знак согласия – хотя соглашаться совершенно не хочется. Локи, уже одетый, осторожно садиться на кровать, спиной к Бартону, и это – уже какой-никакой уровень доверия. Клинт осторожно встает и касается грудью спины Локи, несильно прижимаясь. Забывать не хочется. - Внезапно вспомнились твои слова, - Клинт выпалил это просто так, ни на что не рассчитывая. Нет, он не вспомнил. Просто… почувствовалась острая необходимость именно в этих словах. Что угодно, лишь бы не молчать. Глупо, не правда ли? - Какие же? – кажется, Локи и не проявляет особого интереса. Жаль. Это нужно исправить. - «Свобода есть величайшая ложь. Стоит вам это принять – и ваши сердца познают мир», - конечно, у него не выйдут всегда чарующие интонации бога, но это – уже хоть что-то забавное. - И почему же вспомнились? – Локи любопытно. Как бы он не старался скрывать, ему любопытно. - Потому что я его познал, - а вот это он говорит от чистого сердца. По словам Локи, переполненного магией. Это забавно. - Значит, ты уже не свободен, - Локи театрально разводит руками. Паяц. Нет, актер, как он уже и заметил. Почти Примадонна. - Я твой, со всем суповым набором, - шутка устаревшая, но даже после нее приходит улыбка. Просто потому, что хочется улыбнуться. - Я не каннибал, - сухо, резко. Но в глазах смешинки. Его вообще понять сложно – когда говорит серьезно, когда нет… - Кто тебя знает, - он просто шутил. Ничего такого. Локи тоже улыбается. Но уже как-то зло, Клинт чувствует. - И почему же ты считаешь себя моим? – удар от Локи не был ожидаемым. Это почти больно. Странно… Клинт молчит. Потом просто дела перекрывают весь его запал. Нужно сменить тему. - А где Наташа? – он просматривал камеры, Романофф не могла выбраться. Глупо было бы ожидать от Локи возможность ее побега. Даже минимальную. - В подземелье, где же еще может быть пленник, - Локи вроде бы шутит, но тут же ежится, Клинт прикасается к нему – так он чувствует куда как лучше – и его виски простреливает разряд боли. - Очень сильно болит? – не то, чтобы Клинта это действительно интересует, просто… но, нужно же как-то перевести тему?.. Он мог бы освободить Нату, мог. Но не станет. - Немного, - морщится Локи вновь. Кажется, ему неприятны подобные вопросы, но он на них все равно отвечает, почему?.. Все страньше и чудесатее. - Наташа погорячилась, - а вот судьба бывшей напарницы его волновала. Ну… она ведь напала? Кажется, в бункере Локи за этим следовало одно наказание – смерть. Но этого Бартон ей явно не желает. А еще ему было приятно, совсем немного, что Локи ревнует. Конечно, к Наташе Клинт ничего не испытывает, но реакция бога поражает в любом случае. - Романофф обречена, и твои слова ничего не изменят, - голос Локи тверд, а намерения сразу ясны, но Бартон не теряет надежды. В словах Локи он слышит ложь. Кстати, обычно ему не свойственную. Приятно знать, что твои слова могут хоть что-то изменить. Хотя бы отложить приговор. В идеале – вообще отказаться от него. - Почему ты не можешь просто завербовать ее, как остальных, против гипноза она все равно ничего не противопоставит?.. – Локи отрицательно мотает головой, но уже чуть менее решительно. Замечательно. Продолжаем, может чего и выйдет. – Ты не устал, я чувствую, - магическая связь между ними сильна как никогда, и поэтому Клинт испытывает не только эмоции Локи, но и полный спектр его ощущений. Бог расслаблен и доволен, поэтому к нему пока можно приставать с подобными вопросами. Бартон его отлично изучил. - А если я не хочу? – Локи ухмыляется. Да, он может. Чисто из вредности. Он же, как его, Бог Шалостей. Только, Клинт убежден, человеческая жизнь – не шалость. Нельзя распоряжаться ею вот так просто. Особенно, если эта жизнь принадлежит твоей подруге. - А если я попрошу? – ответ вопросом на вопрос – не очень хорошая тактика, но больше ничего уже, наверное, воспаленный мозг Клинта не выдает. И к лучшему. Неизвестно, что могло придти ему в голову. Бартон свято убежден, самые лучшие идеи – те, безумные, которые приходят в голову самыми первыми. Откуда-то он знает, что Локи считает так же. Но изменить его мнение… получится ли? - А твои слова что-нибудь значат для меня? – нет, он издевается? Бартон же знает, что значат, хоть что-нибудь. Но… спорить с Локи бесполезно – одно из самых первых его наблюдений. Однако, он хочет попробовать. - Пожалуйста? – жаль, он не умеет строить щенячьи глазки как Роджерс. Сейчас бы помогло.. Глаза Локи блестят. Он улыбается. *** А смертный все-таки выглядит… забавно, когда чего-то хочет. Нужно ли ему знать, что Локи с самого начала собирался оставить девчонку в живых? Что ему просто невыгодно убивать ее хотя бы потому, что она много знает и много куда имеет доступ? Нет, пожалуй, нет. Кто его знает, еще ревновать начнет. - Агент Бартон, - преувеличенно деловой тон, ловкий уклон от опасной темы, - вы помните о просьбе профессора Селвига – добыть иридий?.. - да, Локи знает, что нужно сделать для его добычи. У него даже были кое-какие наметки по этому вопросу – такие дела без плана не выполняются. К сожалению, Клинт знает это тоже. - Локи… - Бартон осторожно касается рукава бога, но тот сразу же отдернет руку – привычка не давать никому себя касаться так просто не исчезнет. – Это опасно. И практически невыполнимо. И, тем не менее, Лофт знает – Клинт выполнит все. В преданности стрелка он уверен. - Скажи, что тебе нужно? – он едва удержался от того, чтобы коснуться агента – просто провести пальцами по щеке… Очень хочется, очень. Но себя нужно преодолеть. На секунду ему кажется, что в глазах Клинта мелькает прежнее голубое сияние. И, вопреки ожиданиям, это уже не радует. - Мне нужен хаос. И глазное яблоко.