Эффект бабочки/Butterfly Effect

«Стоп! Это отсняли!- сказал режисер.- Отличная работа, ребята. Давайте перейдем к…» Кёко моргнула, как будто только что проснулась, и увидела, как Цуруга-сан отходит с площадки, чтобы визажист мог поправить грим, который размазался во время последней сцены. Они снимали часть финала, где B.J. разоблачен и, по-видимому, убит, потому что Цуруга-сан был обнажен выше талии и забрызган фальшивой кровью. Режиссер заставил их снимать одну и ту же сцену целую вечность, так еще и отопление было на полную мощность. С того места, где она стояла, она могла сказать, что ему было очень, очень неудобно. В то же время, он выглядел гораздо спокойнее, чем Мурасаме-сан, которому все время приходилось носить пальто. Молодой актер не очень хорошо справлялся с боевыми сценами, и теперь в значительной степени напрягался, чтобы отснять все без лишних дублей. Пока она смотрела на площадку, Каин смотрел на нее и скрывал от посторонних мягкую улыбку, не свойственную его образу. Она была маленькой, такой хрупкой, но при этом заставляла его кровь кипеть. Она почувствовала чей-то взгляд, обжегший ее затылок, но списала его на собственную нервозность, и потерла шею. Она просто была в образе, вот и все. Это было нормально для Сэцу, испытывать такие чувства к брату. Только он не был ее братом. И она не была достаточно хорошей актрисой, чтобы притворяться. «Чертов Король Ночи» - пробормотала она. «Хм? Ты что-то сказала, Сэцука-сан?» - спросил режисер. «Эм… ничего, вообще ничего. Просто у меня сложилось впечатление о брате, вот и все.» Она покраснела. «О? - Режиссер посмотрел в сторону Каина, задумчивыми глазами. Помимо них двоих, он был единственным человеком на съемочной площадке, кто знал, что они не были кровными братом и сестрой, и имел возможность наблюдать за их игрой, не испытывая отвращения к их близости. У него сложилось впечатление, что они делают свою работу очень хорошо... может быть, слишком хорошо. Цуруга-сан, например, слишком защищал свою "сестру", и некоторые реакции Сецуки были не очень сестринскими, даже для девушки с комплексом брата. У него были некоторые предположения на эту тему, но он был слишком осторожен, чтобы озвучить их. - Что ты думаешь об этой сцене, Сэцука-сан?» «Это очень ... динамично.» "Это, как раз, проблема. Есть много действия, но внутреннее напряжение просто... никакое» - режисер удрученно вздохнул. «Никакое?» «Посредственное. Недостаточно драматично. Я имею в виду, конечно, характер Мурасаме-куна должен остановить Би Джея, а Би Джей... это Блэк Джек, но нет достаточной напряженности. Это должна быть кульминационная сцена.» Кеко посмотрела на съемочную площадку, пытаясь понять, что режисер думает о проблеме. Конечно, это казалось несколько разочаровывающим. После этой сцены Би-Джей исчез, а затем была сцена со счастливой парой, а затем сцена на скалах... но она не была основной. Она снова посмотрела на Цуруга-сана, посмотрела на игру мышц под его кожей, когда он разминал руки и шею. Он не был похож на других людей, подумала она в который раз. Черты его лица были утонченными и красивыми, но тело сильным и привлекательным. Неудивительно, что он был такой желанной моделью - в нем было что-то такое, животный магнетизм, что сводил женщин с ума. Она снова почувствовала возбуждение и быстро скрестила ноги, чтобы успокоиться. Она была молодой леди, черт побери, даже если она была одета, как кто-то из американского гангстерского фильма. Это были не те мысли, которые должны быть у молодой леди. Но она посмотрела на актрису, играющую возлюбленную героя Мурасаме-сана, и увидела, что женщина тоже посмотрела на Цуруга-сана. Ну, украдкой взглянула, правда, но в глазах ее не было испуга, точнее не только он. Там, в ее взгляде, было еще и восхищение. На самом деле, каждая женщина в комнате, казалось, смотрела, как Каин разминался для следующей сцены. Он был опасен. Он был смертельно опасен. Но они никогда не были лицом к лицу с Би Джеем, как она. Они никогда не видели Короля ночи вблизи. Или, может быть, это их и не волновало. «Блэк Джек не просто убийца, - она слышала себя словно со стороны. - Он также является человеком.» «Что ты имеешь в виду, Сэцука-сан?» - Режиссер спросил ее, но снова перевел взгляд на съемочную площадку. «Посмотрите, как женщины смотрят на него. Он вызывает страх, но не только. - Мысль начинала обретать форму, и она не могла поверить, что озвучивает это. - Может быть, вы слишком много подчеркивали страх.» Режисер тоже начал это видеть. «Но он серийный убийца. Он ужасающий. У него нет таких же эмоций, как у человека.» «И то, что их привлекает, несмотря на это... или даже из-за этого. Что если страх делает другие эмоции сильнее? - Кеко попыталась объяснить свою мысль. - Я имею в виду... это было просто наблюдение. Такие нездоровые романы в моде на Западе.» «Ты конечно права. Но, в конце концов, Би Джей - убийца и получает по заслугам.» Кеко сглотнула. «Несомненно.» Режиссер кивнул. «Спасибо, Сэцука-сан. Действительно, спасибо тебе.» Он встал и подошел к актерам. Кеко услышала, как он извинился перед командой, что они все-таки попробуют снять эту сцену еще раз. Она увидела, как глаза актрисы расширились, когда она услышала, какие изменения ей придется внести в свой сценарий, а Мурасаме-сан стал красным, как помидор. Но Цуруга-сан оглянулся, улыбаясь, и Король ночи снова предстал перед ней. Она отвернулась, пытаясь успокоиться. Что с ней случилось? Делать такие непристойные предложения по сценарию! Но это было характерно для Сецуки, которая хотела бы продемонстрировать все актерские качества своего брата, не так ли? Хотя эта корректировка на самом деле требовала больше от актрисы, чем от него, она все еще была в его пользу. Может, она просто хотела найти способ поблагодарить его за щедрость. Потому что когда они отправились по магазинам, он действительно был щедр - не только ждал полтора часа, пока она выбирала платье, но и каким-то образом заставил продавщицу выбрать обувь и аксессуары, пока она изо всех сил пыталась влезть в свои кожаные штаны . Она хотела думать, что он просто был в образе, но она не могла себе представить, как он мог наслаждаться всем этим испытанием. У нее не было желания наслаждаться этим. Она бежала между стеллажами, как маленькая девочка, цепляясь за все, что ей приглянулось, и спешила в примерочную, чтобы посмотреть, как это смотрится на ней. Первые несколько раз она не вышла, но потом она услышала его голос прямо за шторкой. «Сэцу, - сказал он. - Не покажешь мне, как ты выглядишь?» Она колебалась всего секунду, но потом вышла. Он оценил ее и протянул ей другое платье. А потом еще одно. И еще. Он вел себя как Каин, или просто пытался ускорить процесс? Во всяком случае, она действительно перемерила половину магазина и в итоге купила замечательное платье. Но… Кёко обняла себя руками, когда они снова начали снимать сцену. Где-то между примеркой этих платьев ее разум отключился, и она стала единой со своим персонажем до такой степени, что она перестала заботиться о том, закрыла ли она занавески в раздевалке. Учитывая, насколько близко был ее «брат», это должно было ее беспокоить, но это не так. И, конечно, если он что-то видел, он никогда не сказал бы об этом, за что она была благодарна. Тем не менее, он начал кидать на нее эти длинные, задумчивые взгляды, когда они вышли из магазина и направились к месту съемки. Задумчивые и, какие-то ... голодные. Она отрицательно покачала головой. Нет, это было просто ее воображение. Или, может быть, обнадеживающие мысли Сецуки. Эта девушка действительно была пугающей. «Снято! Ладно, ребята, это было замечательно!» - объявил режисер. Они собрались вокруг мониторов, чтобы посмотреть сцену снова и сравнить, но вместо того, чтобы смотреть на экран, Цуруга-сан подошел к Кеко. Он набросил рубашку и стал пить воду. «Сэцу, ты не хочешь пойти посмотреть?» - спросил он, подойдя достаточно близко. Она отрицательно покачала головой. «Я знаю, что ты замечательно справился в обоих дублях. Я не смогу принять решение.» «Действительно. И все же у тебя не было проблем с предложением режиссеру, из-за которого он заставил нас снова играть эту проклятую сцену.» Кёко постаралась бы извиниться. Но она не была Кёко – она была Сэцу. Поэтому она просто ухмыльнулась. «Ну, он спросил меня, что я думаю. Я полагаю, что очевидно, какую сцену я бы предпочла.» Рен напряг шею. "Ты понимаешь, что если они решат пойти с этим путем, половину сцен придется переснять?" Своевольная маленькая сестра, она напомнила себе. «И что? Ты будешь выглядеть лучше в готовом фильме. Более опасным. Более… сексуальным.» Она не могла поверить, что только что сказала слово "сексуальный" перед Цуруга-саном. С другой стороны, какая ей разница? Было очевидно, что он видел в ней не больше, чем бесполый манекен. Он пожал плечами и ухмыльнулся. «Ничего. Я тоже в восторге.» Кёко задавалась вопросом, знает ли «та девушка», что он был Каином Хиллом? Может быть, она увидит фильм, и это позаботится обо всем «заставляя ее ревновать». Эта актриса была определенно красивее ее, и с лучшей….. фигурой. «Сэцу, - сказал он. - О чем ты только думаешь?» «Только о том, что мне понадобится палка, чтобы избавиться от этих «клещей» позже, - ответила она, не задумываясь. Только услышав, как он фыркнул, она поняла, что сказала это вслух. - О, черт возьми.» «Ну, это похоже на точное предчувствие», - сказал он, когда Мурасаме пробрался к ним. «Что, черт возьми, это было? - его лицо все еще было красным, когда он обратился к Кёко. - Что вы сказали режисеру?» «Что я ему такого сказала? - спросила она, склонив голову в сторону. - Он спросил мое мнение, и я высказала его.» «И вы подумали, что было бы уместно, чтобы нашу главную героиню привлекал B. J.? Или может быть твой брат?» Она хотела ударить его по голове, но потом почувствовала, что Цуруга-сан обхватил ее за талию. Она заставила себя расслабиться... и бесшумно кипела, в то время когда повиновалось ее тело. Она сказала себе, что это нормально, что Каин прикасается к ней вот так. Для Сецуки было нормально принимать такие знаки внимания от него. Но почему они должны были быть такими... очевидными? Его руки были горячими, обжигающими. Он так мягко растирал кожу ее спины, нежно касаясь пальцами, что ей хотелось опереться на него и довольно вздохнуть. Вместо этого она заставила себя сохранять спокойствие и смотреть на Мурасаме-сана. «Какое это имеет значение? В конце концов, она остается с Вами в конце, не так ли?» «Да, но она... она... она никогда не забудет его... И что ты хотела этим сказать?» - он почти кричал. Кеко иронично приподняла брови. «Все проще простого - не связывайся с плохими парнями.» *** Рен не мог сдержать вздоха, когда опустил голову под холодную воду. Слишком много работы и слишком жаркая комната не предвещали ничего хорошего. В тот день на съемочной площадке он едва не сорвался, чтобы сбросить образ и не облиться холодной водой. Ну, это и еще один человек, который, кажется, забыл, как закрывать шторы примерочной. Серьезно, девушка была настолько раскрепощена или просто так глубоко погрузилась в образ? Конечно, у Сэцуки не было бы проблем с переодеванием перед братом... она, вероятно, сделала бы это нарочно, но Кёко была слишком застенчива для этого. Он, конечно, старался быть джентльменом, и не смотреть в сторону раздевалки, но потом вспомнил, что все, кто проходил мимо, могли ее увидеть, поэтому он повернулся так, чтобы скрыть зазор между шторой и стеной. Он закрыл глаза и повернул кран, пока вода не стала ледяной, пытаясь забыть очертания ее тела и сияние бледной кожи, которые он видел. Это было достаточно трудно. Он не мог больше выносить этого, не сходя с ума. Кеко уже спала, когда он вышел. Ужин стоял на столе, и Рен быстро проглотил его, часто бросая взгляды на девушку. Она была очень уставшей, когда они вошли в номер, поэтому он предложил ей пойти в ванную первой. Он задавался вопросом, может быть, это был его способ уйти от некоторых более сложных разговоров. Она определенно выглядела смущенной из-за того предложения, которое она сделала, поэтому он решил, что не будет давить на нее… Возможно, было бы лучше, если бы она сдалась. В день аварии она определенно думала об этом. Даже если она не сказала этого прямо, он видел это в ее глазах, в языке ее тела. Это было настолько сложно для нее, что она хотела уйти. На интеллектуальном уровне Рен мог видеть логику этого. Он даже аплодировал ее решению - это сделал бы любой разумный человек, любой нормальный человек захотел бы уйти, увидев, насколько он испорчен. Но что-то другое всколыхнулось в нем, что-то темное, собственническое. Что-то, что подавляло разум и логику, что-то примитивное и ужасающее. Он не хотел, чтобы она ушла. Ему нужно было, чтобы она осталась. Чтобы простить его. Делать глупости, нервничать и паниковать. Смотреть на него этими прекрасными глазами, и краснеть, когда он приближался, и таять в его объятиях, когда он держал ее. Рассказать ему ее глупые сказки, и позволить ему рассказать свои. Закончив трапезу, он уже собирался было ложиться спать, когда она зашевелилась и задрожала. Думая, что ей холодно, он взял еще одно одеяло и накинул на нее. Именно тогда он увидел слезы. Она плакала во сне. Не рыдала, как когда-то над Корном, а просто... плакала. Он вспомнил то время, когда она сказала ему, что ее мать ушла навсегда – это было не разочарование или детская тоска, которые вызвали эти слезы, а что-то другое, что-то гораздо более глубокое и серьезное. Это были слезы взрослого, обескураженного и смирившегося человека, который знал, что плач не принесет пользы, и просто позволил своему телу делать то, что оно хочет. Он думал, что она была больше похожа на него в то время, и его собственное горе почти искалечило его. Потому что эти слезы означают, что она, его прекрасная, чистая девушка, потеряла что-то безвозвратно. Когда ты ребенок, кажется, что все нормально. Ни горя, ни потерь, ни ужаса. Кошмары рассеиваются, когда пробивается рассвет. Это был первый раз, когда Кёко узнала, что иногда нет рассвета. Иногда твой мир рушится, и тебе приходится собирать его из осколков. Рен ... Куон уже знал об этом. Он не хотел, чтобы она тоже этому научилась. Но почему она плакала сейчас? «Сэцу?» - он прошептал, но она не ответила. Она прижалась лицом к подушке и что-то бормотала про Корна. Он присмотрелся и увидел, что она сжимает его камень. Кривая улыбка расцвела на его лице. «Что же мне с тобой делать?» Что ему оставалось делать? Вести себя профессионально? Этого добра в их отношениях уже достаточно. Пытаться стать ближе? Невозможно! Оттолкнуть ее? Она только что вернулась. И тут совершенно новая, ошеломительная мысль затесалась ему в голову. Что, если он заставил ее уйти? Что, если бы он свел ее с каким-то парнем, благословил ее на "долго и счастливо", а потом ушел умирать в сторонку? Идея почти убила его, но она была правильной, это было хорошо. Он мог отпустить ее, позволить ей быть счастливой, вместо того, чтобы использовать свою боль и горе, чтобы приковать ее к себе. Да ... казалось, что у него был план. И он знал как раз то место, где он мог бы помочь ей встретить кого-то, кто не был полным кретином. Он должен был убедиться, что она встретила кого-то на вечеринке. А потом найти хорошую темную нору, в которой можно скрыться от всего мира. И самого себя.