***
Отправляю сообщение — и буквально через секунду на мобильник Криса приходит уведомление. Неужели? Застываю в одном положении, внимательно смотря на парня: одной рукой берёт свой телефон, а другой — крепко держит руль. Немного наклоняюсь вперёд, но понимаю, что видно ничего не будет. Смотрю на профиль Пенетратора и ожидаю, когда он покажет хоть одну эмоцию. Руки дрожат, в горле ужасно пересохло, с каждой секундой становится всё страшнее и страшнее. Вспоминаю те же ощущения с Нурой, которая вела себя подозрительно, но я надеюсь, что это моя паранойя. Сатре стала мне близкой подругой. За всё это время я открылась только ей. Конечно не сразу обратила на неё внимание, не сразу заговорила, не сразу доверилась, но если узнаю, что она является анонимом, а может, как-нибудь связана с ним или вообще с ней, то я умру... Умру морально и уже никогда не стану прежней. Вот это для меня снова будет удар, после которого жить не захочется. А если аноним — это Кристофер, то... Нет, не правда. Не может такого быть. Конечно он грубый, жестокий и отомстит за всё дерьмо, которое ему сделали, но именно писать такие сообщения, подкладывать письма делать не будет. Зная его, он бы прошёлся по мне давным-давно. Ох, я не знаю. — Смотри, какого енота мать завела, — всё-таки слышу голос. Прижимаюсь головой к окну, шумно выдыхая. Облегчение, что это не Шистад.Солнце светит в личико. Морщусь. Улыбаюсь. Собираю красивые цветы и смотрю на маму. Женщина стоит около дерева с закрытыми глазами. Её рыжие волосы волнами лежали на плечах, а на лице играла нежная улыбка. — Это тебе! — дарю букет из красивых цветов. — Спасибо, милая, — нюхает их, затем гладит меня по щеке. — Тебе нравится тут? — Очень... — я шепчу, радостно улыбаясь. — И мне, — садится на траву, — раньше, когда мне было десять лет, я ходила с бабушкой гулять по этому лесу. Каждый день мы здесь были, Эва, каждый день. И после таких прогулок мне было так легко... так хорошо, — присаживаюсь рядом, положив голову на её надёжное плечо. — Потом мне исполнилось пятнадцать лет, бабушка умерла, и я уже ходила сюда одна. Сидела тут часами, отключалась от мира. Тебе тоже советую, милая, быть здесь, когда на душе грустно и слишком радостно.
Улыбаюсь, вспоминая все моменты, которые здесь проводила вместе с родителями. Первый неудачный пикник. Неудачный, потому что начался сильный ветер. Все пластиковые тарелки и стаканчики улетели, а потом полил дождь. Уселись в машину, но около часа не могли её завести. В итоге пришли домой и сразу легли спать. Поход. Ох, после этого дня я дико невзлюбила лето. Папа умело ставил палатку, а мама готовила свой фирменный салат из свежих овощей, — в общем, все заняты, кроме меня, и потому я решила, что можно было и прогуляться. Предупредив родителей и не забыв взять яблочко, отправилась к озеру, которое совсем недалеко находилось от нашего места. Помню, как шла по дорожке, рассматривала каждое деревце, собирала цветочки, разные ягодки. Когда пришла к озеру, обрадовалась, потому что увидела длинный мостик. Сняла сандали и села на него, а дальше... А дальше меня укусила пчела. Укусила прямо в ногу. Я начала визжать так, что даже услышала, как лягушки начали квакать. Наверное, испугались. Родители сразу же прибежали. Папа взял меня на руки и понёс в нашу палатку, там он помазал зелёнкой мою ногу, затем я уснула. Проснулась, выползла из-под одеяла и увидела, как мама и папа сидели около костра в обнимку, о чём-то разговаривая. Короче говоря, через несколько часов мы были дома, потому что я боялась находиться в лесу. И до сих пор моё нелюбимое время года — лето. Во-первых, жара. Днём всегда сижу дома, а уже вечером, когда становится более-менее прохладнее, выхожу на улицу. Во-вторых, разные насекомые, которых теперь я не переношу. В-третьих... А в-третьих, я не знаю. Двух аргументов хватит. Выхожу к кладбищу. Пусто. Ну конечно, кто тут должен быть в проливной дождь. Если только сумасшедший человек, как я и... аноним, но его не наблюдаю. Вижу могилу подруги. Медленно подхожу к ней и снова прихожу в ярость. Всё было в таком же ужасе, как и на фотографии. Сжимаю в руке телефон, поднимая голову к небу. Капли дождя скатываются по моему лицу — сейчас я похожа на какую-то мокрую тряпку. — Ты чудовище! — кричу громко, не жалея горло. — Я знаю, что ты прячешься. Стоишь за каким-нибудь деревом и не можешь сказать всё в лицо! Ты хочешь со мной что-то сделать? Так почему не выходишь? Может, сам боишься? Если что, каждый может сделать вот это, — указываю на могилу. Чувствую, что я не одна. Он тут. Он видит меня. Он очень близко. — Потому что за спиной все смелые, — смотрю по сторонам. Слышу тяжёлые шаги за спиной, громкость которых увеличивается с каждой последующей секундой. Приближается! Хватаю ртом воздух. Медленно оборачиваюсь.Один...
Передо мной стоит человек, на котором была огромная маска дьявола. Дьявола, блять. Не издаю ни звука.Два...
Внимательно смотрю, как делает несколько шагов вперёд. Это однозначно парень, а может, и мужчина, но точно не представитель женского пола.Три...
Пытаясь быть спокойной, я уверенно смотрю на него. Нет, не боюсь. Мне интересно. Интересно, что он будет делать.Четыре...
Не спеша достаёт что-то из своего кармана, приподнимает руку — петарда. Стою на месте.Пять...
Хочет зажечь, но останавливается. Ну же, скажи хоть слово. Мне нужно услышать твой голос. Смотрит. Немного наклоняет голову в бок, отчего маска открывает вид на шею. Татуировка. Пентаграмма.Шесть...
Капли дождя замедляются. Становится светло.Семь...
Безумно хочется узнать, как его зовут. Безумно хочется посмотреть в лицо этому человеку.Восемь...
Подходит ко мне.Девять...
Стоит настолько близко, что ощущаю запах, который исходит от него, и главное — подобных я никогда прежде не ощущала. На улице очень свежо, но это не мешает мне чувствовать этот блядский запах. Не могу его никак описать. Только скажу точно, что он одновременно приятный и... отталкивающий. Не понимаю.Десять...
Надо быть первой во всём, поэтому резко поднимаю руку к пугающей маске и со всей силой тяну её в сторону. Слышу смешок. Ничего не получилось. Она как будто приклеенная. Чёрт. — Всё-таки я была права, — надо заставить его сказать хоть что-то, — ты трус. Думаешь, вышел из своего логова, стал смелым? — стоит, как статуя. — Снимай свою маску! — взрываюсь на крик, ударяя его в грудь, но зря я это сделала. Аноним толкает меня, отчего я падаю на грязный асфальт, затем хватает за волосы, тянет вверх, снова стою перед ним. Шиплю от боли в голове. — Ты дерьмовый человек, — не замолчу, пока не услышу его, — я уверена, что тебе это говорили на протяжении всей твоей никчёмной жизни, урод. Сжимает мою шею. Горло сдавило жгутом, хотелось плакать навзрыд, но что-то не давало расплакаться, и от этого еще больше давило и болело в груди. — Правда в глаза колит? — хриплю, когда тот отпускает меня. В один миг налетаю на него. Начинаю бить. Бить сильно. Бить со своей злостью. Пытаюсь снять эту маску. Тяну в разные стороны, но тут же ощущаю увесистую пощёчину. Он кидает в могилу подруги петарду и раздаётся оглушающий звук, отчего начинаю кричать. Только не это. Только не могила. Падаю рядом с фотокарточкой Лолиты, всё ещё крича, но слёз будто не было. Хотелось просто кричать. Кричать во всё горло, чтобы меня всю разорвало.