Красота в глазах смотрящего. Оскар Уайльд
***
Резкий звук телефонного будильника мгновенно пронзает меня. Одним нажатием выключаю его и снова заваливаюсь под одеяло. Лежу с закрытыми глазами всего лишь чуть-чуть, потому что понимаю, — если я опоздаю, то от мини-наказания не отделаться. Недовольно мычу, но встаю с кровати. Вся сонная и потерянная прохожу в ванную комнату. Умываюсь холодной водой. Надеюсь, что поможет. Чищу зубы, вытираю лицо сухим полотенцем и спускаюсь вниз. За эти три дня моя жизнь немного поменялась. Во-первых, я снова общаюсь с Сарой и Ингрид. Конечно, Нуре это не понравилось, но все мы поговорили друг с другом. Теперь у нас есть компания. И сейчас мне очень спокойно. Может быть, я считаю себя счастливой. Во-вторых, аноним исчез. Радоваться или бояться? Не знаю. В тарелку накладываю яичницу с беконом, в стакан наливаю зелёный чай и ставлю всё на стол. Время позволяет никуда не спешить, поэтому сажусь, беру в руки телефон, чтобы полистать ленту в Instagram, и начинаю медленно завтракать. Знаю, что за столом нельзя ни на что отвлекаться, но я не могу. Всегда читаю или сижу в интернете. Просматриваю истории и натыкаюсь на Адама. С каких пор я на него подписана? Смотрю видео, в котором парень показывает свою новую машину, ох уж этот гонщик. Улыбаюсь, потому что смешно наблюдать над тем, как он радуется и прыгает от счастья. Лайкаю фотографии разных звёзд, оставляю комментарий под новым постом моей любимой Селены Гомес и иду дальше. В рекомендациях попадается профиль Кристофера, и я — не я, если не зайду. Новых обновлений нет, так ещё и в школе его не видела около четырёх дней. Странно. — Уже проснулась? — в дверях появляется тётя, отчего я вздрагиваю и из моих рук мобильник падает на пол. — Дёрганая какая, — хмыкает, взяв в руки чашку. — Ничего не дёрганая, — закатываю глаза и нагибаюсь за айфоном, — просто пугать так не надо. — Выспалась? — Не особо, — я пожимаю плечами и убирают грязную посуду, — снились страшные сны. — Опять? — спрашивает она с волнением в глазах, а я киваю в ответ. — Не переживай только раньше времени. Может, всё нормализуется и я снова буду высыпаться. — В тот раз ты тоже так говорила, вот только потом кое-кто ходил по врачам с ужасными синяками под глазами и совершенно забыл о сне. — Ну не начинай, а, — цокаю и быстрее ухожу наверх. Надеваю на себя эластичные телесные колготки, чёрную юбку и заправляю в неё чёрную рубашку. И нет, я не на похороны. Смотрю в отражении зеркала на свою щеку. Синяка почти не видно, если внимательно не вглядываться. Выдыхаю, взяв в руки блеск. Наношу его на губы, а затем беру расчёску, чтобы привести в порядок волосы. Щеку я оставляю без тональника. Конечно же тётя меня хорошенько помучила насчёт этого, а я конечно же придумала отмазку, якобы неудачно упала на физкультуре. Попрощавшись с Аделаидой, я вышла из дома. Сразу зарываюсь в тёплое пальто и прибавляю шаг, чтобы быстренько прийти на остановку. У меня такие сейчас противоречивые чувства. Вроде бы люблю осень, а иногда раздражает такая погода: слякоть, сильный ветер, холод и из-за этого ничего не хочется делать. Сейчас бы в кроватку с горячим шоколадом и сериалом, а не вот это всё. Зеваю, но всё-таки подхожу к остановке. Уже вижу кислые лица людей. Видимо, у всех зависит настроение от погоды. Встаю под крышей, ожидая транспорт. Спокойная песня заканчивается и в наушниках начинает играть кое-что бодренькое. Selena Gomez — Come & Get it. Улыбаюсь сама себе, потому что начинаю по-дурацки дрыгаться под мелодию. Пускай все думают, что я сбежала из психушки, но зато мне стало хоть немного лучше, а то ещё бы чуть-чуть — и я бы умерла прямо на этой остановке, рядом с кислыми мордашками людей. — Хорошо танцуете, девушка! — говорит одна бабушка, которая в руках держала пару пакетов и одну модную сумочку. — Благодарю, — хихикаю, а затем захожу в автобус. Тепло разливается по всему телу. Сажусь на мягкое сиденье и блаженно улыбаюсь, хоть бы не заснуть. Включаю снова бодрую песню, делая громкость на всю. По стеклу стекают капли дождя, и я невольно вспоминаю один момент из жизни:В машине играет любимая группа мамы, которую, к сожалению, папа не любит, но ради своей жены он готов потерпеть. Зелёные деревья быстрым движением исчезают, и на смену им приходят огромные дома. Дождь льёт уже второй час. По стеклу скатываются капельки. — Когда мне было десять лет, Эва, — произносит отец, смотря на меня в зеркало, — я любил играть в гонки с каплями дождя, — удивлённо хлопаю глазами, — выбирал несколько капелек, к примеру, две или три штучки и внимательно следил за ними. Представлял, что это какой-нибудь гоночный автомобиль. После этого мне было не скучно ехать к бабушке за тридевять земель, — папа начинает смеяться, а мама подхватывает его смех, соглашаясь с ним и говоря, что всегда играла в подобие гонок. Хихикаю и поворачиваюсь лицом к окну. Вместо капелек представляю лошадок и начинаю гонку. Заигрываюсь, не понимая, что мы уже приехали домой. По-видимому, мои поездки не будут скучными.
Устало выдыхаю и закрываю глаза. Так сложно вспоминать все эти моменты. С каждым разом становится всё тяжелее и тяжелее. К сожалению, легче уже не будет. Я всегда вспоминаю родителей со слезами на глазах, по-другому не могу и не хочу. Так, успокойся Эва Квиг Мун. Протираю глаза ладошками и понимаю, что сейчас моя остановка. В школьном дворике никого не было — сразу видно, что на улице холодно. Останавливаюсь, убирая в рюкзак наушники. Чёрт, а в школе это сделать нельзя? Мысленно ударяю себя по лбу. Хочу уже быстрее оказаться внутри, но мимо меня проносится мотоцикл. Отскакиваю назад, но было уже поздно. Одежда сырая. Лицо красное от злости. Душа требует мести. Этот мудак останавливается на парковке, и я уверенно направляюсь к нему. — Эй, ты, придурок на ведре с гвоздями! — зло кричу, ожидая, когда он снимет с себя шлем. — Ты хотела оскорбить моего железного коня? — поворачивается ко мне, и я теряюсь на несколько секунд, потому что узнаю голос и карие глаза. — Тогда хочу огорчить тебя, — хмыкает, снимая с себя красивый шлем, — именно так все называют моего зверя, поэтому он не обижается, но будет лучше, если ты всё-таки попросишь прощения. Ведь Эва Квиг Мун — приличная девочка? — Что, прости? — даю сто процентов, что мои глаза округлились, а лицо слишком покраснело от гнева. — Прощаю, — подмигивает. Ох, эти тупые, блять, шуточки. — И конь мой тоже прощает. — Хватит, — рявкаю и уже начинаю трястись. То ли от холода и от сырой одежды, то ли от этой наглости. — Ты обрызгал меня, и теперь я вся мокрая! Тебя это не смущает? — Нет, — парень усмехается, а я открываю широко рот, обезоруженно смотря на него. — Надо было смотреть по сторонам. — Да ладно? — удивляюсь. — А ничего, что ты проехал по тротуару? — Разве? — Издеваешься? — Нет, конечно, — нагибает голову в бок, отчего я злюсь ещё больше. — Урод, — закатываю глаза и хочу уже пройти мимо него, но его большая ладонь ложится на моё плечо. — Ты со словами потише, — изумляется Пенетратор. — А то что?.. — уверенность просто зашкаливает. — А то сесть не сможешь, — говорит с серьёзным лицом, намекая о моей заднице. Вот Дьявол, — неделю точно. — шепчет, отчего у меня мурашки по всему телу и в животе всё сворачивается. — Это что? — внимательно осматривает мою щеку. А вот сейчас у меня всё обваливается. Крис дотрагивается своей рукой до синяка, а затем смотрит в мои глаза. — Я упала. — Не надо лгать, Мун, — хриплым голосом проговаривает, держа мой подбородок. — Тебя это никак не должно волновать, Шистад. — Блять, — рычит, притягивая меня ближе к своему горячему телу, — я спросил, откуда у тебя это, Эва! — моё имя эхом пронеслось в голове миллион раз, будто было произнесено где-то в другом мире. — Отпусти меня, — тихо говорю. Этот человек отнимает у меня всю энергию, словно он вампир. — Ты тупая? — яростно спрашивает. — Я сказала отпустить меня, Шистад! — толкаю его в грудь. — Тебя это не касается. Как тебе ещё объяснить? — Без тебя знаю, что не касается, — засовывает руки в карманы, облизывая губы, — но ты прекрасно знаешь, какое у меня отношение к этому: я терпеть не могу, когда поднимают руку на женщин — даже пускай они заслужили этого. — Защищай других девушек, но не меня. — Оу, я защищаю, — подмигивает, снова отключает свой мозг и включает член. Закатываю глаза и подхожу к двери. — Так ты ответишь на мой вопрос? — идёт рядом со мной. — Нет. — Давно стервой такой стала? — устало выдыхает и останавливается около раздевалки. — А ты давно мудаком таким стал? Хотя нет, подожди... Ты и был мудаком. — Видимо, кое-кто за свой язык получил, — толкает меня к стенке, отчего я ударяюсь головой, — ты исключение из всех женщин. — Да? — я театрально удивляюсь. — Так давай, ударь меня! Я ведь заслуживаю. — мои нервы на исходе, ребят. — Ну же! Чего ты стоишь? — Истеричка, — отпускает меня и разворачивается в другую сторону. Либо он сказал правду, либо у него критические дни. Сначала заставляет ответить на вопрос, потом уходит. Привожу в порядок своё дыхание и смотрю по сторонам. Странно, никого нет. Неужели был звонок на урок? Достаю мобильник и понимаю, что прошло уже около пяти минут. Отлично... Еле-еле проснулась рано, чтобы не опоздать, но теперь из-за этого наглого придурка я останусь после уроков на наказание. Раздражённо вздыхаю и направляюсь на второй этаж, не забывая переобуться и сдать пальто. — Извините за опоздание, можно войти? — тараторю, когда захожу в класс. — И какая причина опоздания? — язвительно спрашивает учительница по химии. Она, конечно, та ещё стерва, но свой предмет преподаёт очень даже хорошо. Зачем-то осматриваю кабинет и натыкаюсь на Кристофера. Тот смотрит на меня своей ухмылкой, отчего хочется влепить ему смачной пощёчины. — Я проспала. — После седьмого урока жду вас, — разворачивается к доске, — сами знаете зачем, — конечно знаю, потому что только эта грымза наказывает из-за опоздания. Сажусь к Нуре, тихо здороваюсь и погружаюсь в химию, а точнее пытаюсь погрузиться. Печальным было то, что огромную часть всего этого, я вообще не понимала, но всё равно упорно пытаюсь ловить каждое непонятное мне слово. Химия совершенно не нужна, так как я не сдаю её. Только вот химичка заставляет учить этот предмет. Все до единого зубрят её. Проходит всего лишь три урока, а я уже сижу в столовой без сил. Меня просто морально насиловали. Отчитывалась по домашнему заданию, так ещё отвечала по новой теме, но на удивление, оценки хорошие. — Почему не ешь? — спрашивает Сара и садится рядом со мной, кладя на стол свой любимый салат. — Не хочется, — пожимаю плечами. — Утром наелась. — Уверена, что ты съела только яичницу, — прищурив голубые глаза, проговаривает Сатре. — И выпила зелёный чай, — подключается Ингрид, а я цокаю и складываю руки на груди. Сейчас мне хочется спокойствия. Голова снова начинает кружиться, и ужасно клонит в сон. Зеваю, поправляя юбку, потому что она всё время задирается. — Сегодня, кстати, вечеринка, — чувствую внимательный взгляд Норштлин. — Даже не надо смотреть на меня, — улыбаюсь, не открывая глаза, — я никуда не пойду. — Ну, Эва-а-а, — тянет Ингрид, — ты с нами совсем не ходишь. — Полностью соглашаюсь с тобой, Гаупсет, — всё-таки смотрю на девочек и вижу их сердитые лица. — Всего лишь один вечер, Эва, и мы просим провести его с нами. — Чёрт, — я закатываю глаза, — ладно, схожу с вами на эту вечеринку, но если мне станет плохо, виноваты будете только вы. — Определённо, — хмыкает белокурая.