Лекарство для Дуайта

      Увидев Дуайта с бывшей, ее на мгновение приморозило к полу. Еле втянув в себя воздух, она с трудом сохранила невозмутимость, глядя ему прямо в глаза: — Дуайт, Джо очень настойчиво зовет тебя.       Разжав онемевшие пальцы, отпустила ручку черного хода, и быстро развернулась, нырнув в приоткрытую дверь туалета. Прислонившись спиной к ледяному кафелю, девушка услышала поспешно удаляющиеся мужские шаги. Бесшумно прокравшись к медкабинету, щелкнула замком и через секунду была внутри. Дышать было так трудно, будто грудь придавило бетонной плитой.       Скинув высокие ботинки, она натянула свитер прямо поверх платья и залезла в кровать, сотрясаемая ознобом. Мысли кружили плотными вихрями, а перед глазами с маниакальным упорством возникала сцена на лестнице. Шерри игриво касается грудью белой футболки Дуайта. А тот ей улыбается.       Ну, он ведь всего лишь подержал Софию за руку, ну, обнимались они там под музыку, что с того? А Шерри — вот она. Ослепительное божество, приковывающее к себе взгляды, заставляющее большую часть мужчин Святилища исходить слюной, поправляя ширинку. Ей не надо даже манить его ухоженным пальчиком. У них миллион общих воспоминаний и то, что она теперь жена Нигана, ничего не значит. Ведь любовь ломает все преграды? Она ушла от Дуайта, обменяв свое тело на его жизнь, это ведь не просто так. То, что она никому тут не нравится, ничего не значит. Может, вся женская часть завидует и поэтому выставляет ее в таком нелицеприятном свете. А на самом деле, она так боится за бывшего мужа, что сделает все, только бы Ниган его не тронул.        Слез совсем не было. Девушка часто моргала сухими, будто песком присыпанными глазами, лежа в кромешной темноте, пытаясь не слышать продолжающееся рождественское веселье, пока не уснула, вымотанная переживаниями.       София никогда не нравилась мальчикам. В подростковом возрасте из-за гормонального скачка ее лицо покрылось прыщами, не помогла ни медикаментозная терапия, ни многочисленные чистки. Девушка заглушала отчаяние едой, еще больше усугубляя ситуацию. Потом умерла мама, и все стало совсем плохо. Учитывая склонность к полноте, доставшуюся от отца, она набирала вес очень стремительно. К семнадцати годам ее кожа наконец очистилась, стала сияющей и гладкой, но парни теперь обходили ее стороной совсем по другой причине. В двадцать пять она все еще была девственницей с полным набором комплексов. А через год встретила Марка.       Они работали в одном корпусе. Марк был отличным массажистом с записью на пару месяцев вперед и вел занятия по лечебной физкультуре для легочных больных, увлекался акупунктурой и иглоукалыванием. Тогда ему было тридцать четыре, он пару лет как развелся, снимал квартиру. По поводу жилья они и разговорились. Обоим хотелось что-то поближе к работе, что-то более комфортное, чем есть сейчас и оба были довольно стеснены в средствах. Решили снимать одну квартиру на двоих. Никаких отношений и в планах не было. Снимать вдвоем оказалось неожиданно удобно. Чуть позже София поняла, почему у Марка нет девушки.       Мужчина он был симпатичный, высокий, носил стильные очки в тонкой стальной оправе и загадочную щетину. Его совсем не портила ранняя лысина, а отбежавшие ото лба волосы придавали задумчивый вид. От него всегда приятно пахло массажными маслами, руки были красивые, сильные, с длинными ловкими пальцами. Он любил помолчать, чем, сам того не понимая, вызывал интерес у противоположного пола. Но стоило ему открыть рот, как девиц будто ветром сдувало: его маниакальная дотошность в любом вопросе и привычка вычерпывать самую малозначительную тему чайной ложкой до дна многих доводила до белого каления. Даже комплименты он выдавал настолько витиевато, что под конец фразы дамы совсем не понимали о чем речь. Те из представительниц, кто хоть раз разговаривал с ним за чашечкой кофе, после обходили стороной и называли нудным чудиком.       К тому же у него было не диагностированное психическое расстройство — он был помешан на чистоте. На стерильности. На микробах и вирусах, размножающихся там, где он спит и ест. В кабинете, где он работал, и там, где он жил, можно было оперировать, не опасаясь инфицировать пациента. Это довольно безобидно, но женщины, прошедшие испытание беседой тет-а-тет, разворачивались, видя его нездоровую одержимость.       Может, они с Марком ужились, потому что она не отбирала у него право наводить порядок так, как он хочет? София никогда не возмущалась, что он протирает мебель сильными обеззараживающими средствами, отчего та портится и теряет внешний вид — ей было все равно. Ее не раздражал антибактериальный липкий коврик в прихожей и невыветриваемый запах хлорки. Не бесило, что он передвигал вещи на ее полке в ванной, протирая ее, и расставлял все предметы в квартире согласно своей внутренней симметрии.       Он просто был такой и она приняла его таким, глядя сквозь пальцы на недостатки, на этот навязчивый невроз. А Марк никогда не позволял себе шутить насчет ее полноты или фривольничать. Это было полностью взаимовыгодное соседство. На работе все находились в полной уверенности, что у них роман.       Роман действительно начался, только был совсем не романтичным, а таким же взаимовыгодным. То он, то она, стучали друг другу в комнату поздними вечерами. Это был секс ради секса. Марк не мог перебороть брезгливости к проституткам или подвыпившим женщинам, а те, кто более-менее его знали, в трезвом состоянии сторонились столь тесного с ним общения. У Софии же парня как не было, так и не предвещалось из-за ее же глубоких комплексов. Конечно, находились и такие, кому нравилась довольно миловидная улыбчивая толстушка, но тогда уже мисс Дарст сама уклонялась от дальнейших отношений, представляя, какой шок (смех, жалость, фырканье — нужное подчеркнуть, недостающее вписать) вызовет ее неопытность в некоторых моментах.       С Марком все было проще, по-деловому. Он умел доставить удовольствие женщине и многому научил ее, проявив при этом особую деликатность. Марк не избавил ее от комплексов, но, сам того не понимая, снял тот психологический блок, мешающий общаться с противоположным полом. Она с удовольствием стала поддерживать легкий флирт и легко переводила все в шутку, не приближаясь к той границе, за которой мужчина думает, что он по-настоящему нравится. От Марка она уходить не собиралась, с ним было комфортно.       И никогда за столько месяцев совместного с ним проживания она не испытывала того, что чувствовала к Дуайту. Такого напряжения, заставляющего ноги слабеть, такого дикого желания касаться, желания находиться рядом, дышать одним с ним воздухом, видеть, слышать, впитывать всё, что с ним связано. Все это погрузило девушку в такую эйфорию, что разочарование просто вышибло землю у нее из-под ног. Разочарование в глупых мечтах, придуманных взрослой теткой с комплексами пятнадцатилетнего ребенка.       София проснулась на черной от размазанной туши подушке. Часы показывали пять утра, в Святилище стояла оглушающая тишина. Быстро приняв душ и переодевшись, девушка выглянула в зал первого этажа. Кудрявые ленточки серпантина и легкая мишура покачивались от сквозняка, по полу, усыпанному разноцветными бумажными кругляшками из хлопушек, одиноко перемещался пакет, натыкаясь то на пустую бутылку, то на чью-то футболку. Столы были на месте, причем на одном из них спал кто-то из охраны. Создавалось ощущение, что гуляющие только разошлись.       От головной боли сегодня наверняка будет мучаться подавляющее большинство. Она вернулась в кабинет, перебрала запасы обезболивающего, убралась, проветрила свои владения, и, закутавшись в плед, устроилась на кровати с учебником.       София была уверена, что раньше двенадцати никто из страдающих похмельем к ней не явится, и в десять поднялась на второй этаж к Лауре, чтобы вместе зайти к Миклебусту. Тот тоже бодрствовал. Он почти поправился, только прихрамывал немного. Совсем скоро Ниган отправит его, Полу и пару десятков людей обратно на базу со спутниковыми тарелками.       Девушки устроились на разнокалиберных стульях за столом, наблюдая, как Эрик ковыляет по кухоньке в поисках спичек, чтобы разжечь горелку и приготовить кофе. Из смежной комнаты раздавался заливистый храп и тянуло перегаром. — После этих игрищ ни одного коробка не найдешь, — недовольно бормотал мужчина. — Зато как было весело, — улыбнулась Дарст. — Мы вчера спускались к елке, ты чего так рано свинтила? — спросила Лаура, протягивая Миклебусту зажигалку. — Голова от вина заболела, — отмахнулась София. — Я пропустила что-то интересное? — Да ничего особенного, все как обычно закончилось дракой. Они в «Загадочную Тень» играли, а рабочие, тусовались в своей зоне. Ну, им оттуда видно же, кто там за простыней. А там был Саймон. И ему померещилось, что один из рабочих подсказывает, губами шевелит. Этот параноик выскочил из-за простыни, как мумия бешеная, тряпками обмотанный и набросился на бедолагу с кулаками. — Сильно досталось? Почему меня-то не позвали? — удивилась доктор, принимая чашку с кофе. — Да и не досталось почти, так, один раз в живот словил. Его Дуайт быстро скрутил.       Девушка постаралась не измениться в лице. — Как скрутил? В бублик? — Не знаю, как так получилось, весовые категории довольно разные. В общем, рабочий тот на пол брыкнулся, а Саймон его оседлал, хотел продолжить, замахнулся даже, но тут Дуайт его за руку схватил и назад завернул, я думала сломает. Саймон красный стал, как помидор, но не заорал, молодец. Хотя, мне показалось, Ди ему втихушку в почку коленкой ткнул. Короче, все отделались легким испугом. Ты все проспала, подруга.       Раздав всем по чашке, Эрик тоже уселся за стол, вытянув больную ногу. — Ничего, мне хватило зрелищ. — Вряд ли. Ты же не видела, как Жирный Джо танцевал медляк с одной из рабочих, — Миклебуст прицокнул языком. — Вот где зрелище-то.       Они посидели немного в молчании. Лаура отставила чашку и решительно сказала: — Я хочу попроситься у Нигана на базу вместе с Полой.        Бородач чуть не поперхнулся, впервые слыша об этом, а София погрустнела. — Прости, что бросаю тебя тут, — виновато пробормотала Лаура. — Мне надо двигаться дальше, но меня как заклинило — здесь все напоминает о Билли. Хочу сменить обстановку. — Понимаю. — Оттуда в Святилище раз в две недели привозят провизию, можем перекидываться записками. Как в школе.       София улыбнулась: — Давай.       После кофе девушка спустилась к себе. День был довольно загруженный, с учетом вчерашнего количества алкоголя. Болящие шли косяком с однотипными жалобами. Голова, живот, живот голова. Те, кто мало пил или чувствовал себя хорошо, шли в дозор, несколько человек сопровождали Жирного Джо, пока он убирал ловушки.       Уже почти под вечер в кабинет заглянул Тим: — Там… Дэвиду совсем плохо. Он весь день из туалета не вылезает, блюет. А сейчас даже встать не может…       София звякнула ключами, открывая шкафчик с лекарствами. Прихватив ампулу, собрала бикс и быстро поднялась с Тимом на второй этаж. Дэвид лежал без сознания в позе эмбриона прямо на полу крайней кабинки, с распахнутой настежь дверью и расстегнутыми штанами. Кожа его была бледной до синевы. Девушка присела на корточки, в первую очередь нащупав пульс. Он был слабый и учащенный. Убедившись, что мужчина не обратится, пока ему будут оказывать помощь, достала спиртовой тампон из бикса.       В туалет кто-то зашел и, справляя нужду у писсуара, видимо смотрел в их сторону, потому что Тим произнес куда-то вбок: — Не промахнись.       София дернула джинсы Дэвида вниз, оголяя бледную ягодицу, и протерла ее спиртом. — Может его повернуть? — спросил зритель, послышался звук застегиваемой ширинки. — Не надо, — ответила доктор, набирая ампулу. — Мне и так удобно.       Быстро всадив иглу, она опорожнила шприц и потерла место укола ваткой, разгоняя лекарство. Наклонившись вперед, надавила большим пальцем на колючий подбородок, заставив приоткрыть рот. Слизистые на вид были сухие, губы потрескавшиеся.       Девушка резко поднялась на ноги, заставив скопившихся зрителей шарахнуться назад. — Так. Быстро его в комнату, на кровать. Я сейчас вернусь.       Выскочив из туалета, она торопливо просеменила вниз. Мужчину, видимо, действительно долго полоскало со всех сторон. А обезвоживание — состояние коварное. Особенно когда не можешь влить в себя ни глотка, потому что все сразу выплескивается обратно через верх, а если что и провалилось, выливается низом. Казалось бы небольшая по отношению к общему весу потеря жидкости может привести к летальному исходу, это не шутки. И Дэвид сейчас находился на самом краю.        Распахнув дверь «аптеки», доктор стала открывать один за другим ящики шкафа в поисках системы инфузионной терапии. — Привет, — вдруг послышалось сзади.       София обернулась, хотя и так поняла, кто это. — Привет.       Порадовавшись, что голос звучит спокойно, она продолжила копаться в железных внутренностях шкафа. Выудив, наконец, то что нужно, задвинула ящик и попросила: — Достань, пожалуйста, ту коробку.       Вдвоем в заваленной комнатушке было тесно, и девушка проскользнула мимо Дуайта, постаравшись не коснуться. Стащив сверху коробку, мужчина поставил ее на пол, оставшись сидеть на корточках. София присела напротив, плавным движением отодрав сверху кусок скотча. Она очень старалась не смотреть на него. Он бы все сразу понял. — Можно с тобой поговорить? — его голос выдавал волнение. А еще она чувствовала его взгляд. — Не сейчас, мне некогда, — прозвучало почти равнодушно. Быстро перебрав прозрачные бутылки и пакеты с растворами для капельниц, привезенные из Александрии, она выбрала парочку и закрыла картонные створки.       Дуайт подхватил коробку, поднимаясь на ноги вместе с девушкой: — На рассвете моя группа уезжает на неделю. Боюсь, возможности в ближайшее время не представится…       Он потянулся, запихивая растворы обратно на верхнюю полку. На секунду под задравшейся рубашкой мелькнул живот. София отвела глаза и, отступив, жестом попросила его на выход: — Тогда увидимся через неделю. Я правда очень спешу. Извини.       Прижимая одной рукой пакеты к груди, она заперла каморку и торопливо двинулась в сторону лестницы. А капельницу ставила, находясь в какой-то прострации. Подкрутив колесико, чтобы раствор поступал почти струйно, села на край кровати, невидяще уставившись в пол.       Минут через десять Дэвид со стоном пришел в себя, недоумевающе глядя на Софию, капельницу, привязанную к перевернутой швабре, иглу в своей руке. — Какого… — захрипел он. — Цыц, — прикрикнула на него девушка и протянула бутылку со спортивным горлышком. — Пей.       Парень хмуро глядел на нее. — Что смотришь? Ты немножко не рассчитал границу между «Да фигня, это просто отравление» и «Сейчас сдохну, вижу свет в конце тоннеля». Так упорно сбрасывал балласт, что чуть коньки не отбросил. Пей.       Он неохотно взял бутылку свободной рукой: — Не могу пить, стошнит сразу. — Уже не стошнит. Я тебе противорвотное вколола.       Тот с опаской сделал пару мелких глотков и стал прислушиваться к себе, словно беременная, впервые уловившая движение малыша. — Умничка.       Она накрыла его одеялом, осторожно положив руку с иглой сверху, взяла книгу и устроилась в кресле, намереваясь дождаться смены капельницы. Ну и… просто не хотела снова встретиться с Дуайтом, наверное. Он так волновался там, в тесном помещении «Аптеки»… Зачем заставлять его оправдываться перед ней, что-то выдумывать, просить молчать об увиденном? Она все равно никому ничего не скажет. Шерри в безопасности. Это только их дело.