Лекарство для Дуайта

      На рассвете кортеж из десятка машин покинул Святилище. После разгульной вечеринки запасы еды ощутимо сократились и лидер спасителей забрал Дуайта и Саймона вместе с их боевыми группами для «большой охоты» в тот самый городок, где находится книжный. Рассчитывая зачистить местность, пополнить припасы и заодно поохотиться в ближайшем лесу.       Через пару дней собралась и группа для переезда на базу Полы. Лаура с Софией долго прощались, стоя возле машин: они стали подругами и расставание обеим давалось нелегко. Грэг томился за рулем. Отчаявшись разогнать девушек, он простонал проходящему мимо толстяку: — Эй, Джо! Проведи нам телеграф, чтобы они могли трещать каждый день! — Пока не могу. Налови голубей и открой почту, — посоветовал Джозеф. — Отличная идея, — пробормотал Грэг. — Я лучше их съем.       В отсутствии Нигана охрана слегка расслабилась, позволяя себе дремать на ночных дежурствах и излишне болтать на дневных. Но, в общем, время прошло спокойно, пациентов у Софии было не много и она сама периодически прохаживалась в рабочем отсеке, навещая беременную, с опаской косясь на огромный живот.       Воздух прогрелся, а выпавший на Рождество снег стаял, оставив после себя грязное месиво в местах не покрытых асфальтом, сырость на выпасе и в сараях, где держат животных. У двух овец из стада уже завелась копытная гниль — рабочий прибегал к девушке за советом, трясясь за скотину и за свою шкуру. Осмотрев конечности животных, доктор только пожала плечами: она ведь не ветеринар. Но подумала, что принцип «мокнущее сушить, сухое увлажнить» может сработать и тут. Хромых овец отгородили в самую сухую часть сарая, хорошенько промыв и обмотав копыта ветошью, а полы в помещении плотно застлали соломой.       Все это время София старалась забивать чувства потоком новой информации, читала взахлеб учебники, делала краткие выписки, иногда развлекала себя решением задач по генетике. Что-то вроде «Какие дети получатся, если скрестить Джозефа и Арат?». Лишь бы перед глазами не появлялось обожженное лицо с заправленной за ухо прядью и печальным взглядом. Не вспоминать его руки, лежащие у нее на спине. Лишь бы забыть все с ним связанное и не волноваться так по-глупому за человека, принадлежащему другой.       Они вернулись через неделю. С полным грузовиком еды, забитыми шмотьем багажниками, тремя большими коробками с лекарствами и одним стоматологическим креслом, на котором, развалясь, сидел Стив с винтовкой. Пока кресло, матерясь, извлекали из кузова пикапа, София вертелась рядом, с облегчением заметив живого и без видимых повреждений Дуайта. Тот прикуривал сигарету и взглянул на нее. Застигнутая врасплох, она приветливо кивнула ему и тут же отвернулась, перебирая небольшие коробочки с стоматологическими сверлами. Мысленно ругая себя.       Разгрузка, учет поступивших лекарств, установка кресла в одном из пустующих «карцеров» и прочая ерунда заняли оставшуюся половину дня. На дне одной из коробок обнаружилось — наконец-то! — несколько упаковок с хирургическими перчатками. В столовую доктор явилась под конец раздачи ужина.       Набрав поднос, она увидела Жирного Джо. Тот с довольным лицом указывал работнику столовой на подливку, блестящую монетками жира. Потом заметил Софию. Та погрозила ему пальцем, притворно сдвинув брови. С погасшей улыбкой Джо поспешно покачал головой раздатчику, ограничившись одним картофельным пюре и компотом.       Толстяк устроился за одним столом с доктором. — Джозеф…— начала она. — Молчи, я прошу, — с нотками трагизма остановил ее парень. — О чем угодно, только не о еде. — Кресло скоро подключишь?       Джо с ненавистью мешал ложкой пустое пюре. — Не знаю. Босс сказал не перегружать генератор, так что оно должно работать автономно… А я еще не придумал, как.       Прикончив свою порцию, толстяк старательно отворачивался от тарелки Софии, цедя компот. — Слыхала? Саймон погиб.       Рука с ложкой застыла на полпути, девушка округлила глаза: — Погиб? Как? — Ходячие задрали. — Ого. И кто теперь будет четвертым всадником Апокалипсиса? То есть, я хотела сказать, лейтенантом? — Неизвестно пока. Но народ уже делает ставки.       К их столику приблизился молодой парень: — Доктор Дарст, как закончите, поднимитесь наверх, Ниган вас спрашивал… — Спасибо, — кивнула она, наспех заканчивая ужин. *** — Завтра День Должника, — нараспев произнес Ниган, откидываясь на спинку кожаного дивана. — И я хочу, чтобы ты поехала с нами в Александрию. — С удовольствием, но что мне там делать? — осторожно проговорила она. — Как что? Лечить людей, — он облизнул губы, глядя ей прямо в глаза. — Община довольно большая, есть дети и старики, а врача нет. Предоставив своего, я покажу им свое расположение, чтобы они поняли, наконец — я не враг им. — Могут потребоваться лекарства, тем более, если там старики, — задумчиво произнесла София, вперив глаза в стол. — Бери, что нужно. Конечно, в разумных пределах. Обойдемся без антибиотиков, они слишком дороги сейчас, — он на минуту замолчал.— Твоя задача: помочь людям физически, взрастив в них чувство благодарности и долга. От меня они помощь только в штыки воспримут, поверь. А ты сможешь настроить их на сотрудничество, я уверен. — Постараюсь.       Отхлебнув из низкого стакана, он поднялся и отошел к окну. Закинул руки за голову, потянулся: — Выезжаем в восемь, не проспи.       Открыв «Аптеку», девушка скептически оглядывала полки. Интересно, сколько там детей? Как вообще они выжили, страшно представить. Покопавшись в коробке с «непопулярными» лекарствами, закинула в сумку несколько препаратов и хлопнула дверью. — Эй, док, — вынырнул из-за угла запыхавшийся Джо. — Извини, что так поздно. Можно мне этот… как его, зараза? «Туленол».       София остановилась возле медкабинета. — Может, «Тайленол»? У тебя что-то болит? — Не у меня, — отмахнулся толстяк. — Дуайт попросил взять. Лежит у себя пластом, башка трещит у него. Продуло наверное. — А, ясно, — она звякнула ключами, отпирая замок.— Иди спать, Джозеф, я сама ему отнесу.       Часы показывали четверть одиннадцатого. До эпидемии в это время вечер только начинался. Но зимой в Святилище электричества, керосина и свечей жглось слишком много, поэтому спать ложились рано, стараясь экономить ресурсы. В десять в коридорах уже никого кроме охраны и не встретишь.       Отрезав ножницами две дозы от блистера, доктор поднялась на третий этаж и тихо постучала. Внезапно возникший необъяснимый страх заставил стиснуть зубы. Изнутри не раздалось ни звука. София вздохнула, переминаясь с ноги на ногу. Ну, вроде он и так ждал Джо, так что она не стала стучать еще раз, повернула ручку и зашла. Серые стены, кресло в углу, шахматная доска с деревянными солдатиками. На столе, возле переносной электрической плитки горел керосиновый фонарь с выкрученным на минимум фитилем. Квартирка состояла из двух смежных комнат: небольшая гостиная, она же кухня, и спальня, которая была еще меньше. Везде был относительный порядок, который может себе позволить одинокий мужчина, вечно занятый работой и разъездами.       Девушка налила из кувшина воды и прошла через штору, висящую в дверном проеме. Свет из соседнего помещения еле рассеивал кромешную темноту спальни. Дуайт лежал на животе, отбросив подушку и отвернувшись. Внутри все перевернулось от жалости: рукой он пытался самому себе массировать лоб, чтобы хоть чуть-чуть ослабить боль.       София села на краешек кровати, коснулась рукой мужского плеча. Тот с усилием повернулся, глянул мутными от боли глазами и застыл в удивлении. — Таблетки, — произнесла она.       Он приподнялся на локте, бросил лекарство в рот, запив из протянутого стакана. Оба старались не встретиться друг с другом взглядом. Откинувшись спиной на простыню, Дуайт прикрыл веки, когда девушка дотронулась до пульсирующих висков.       Проводя пальцами по лбу, волосам, разминая плечи мужчины, София размеренными вдохами-выдохами старалась отвлечься и перестать волноваться. При этом следила, чтобы руками не сделать ни одного лишнего движения. Вообще пыталась даже не смотреть на расслабившегося Дуайта, который иногда не мог сдержать довольное мычание, вызывая у нее приступы аритмии. — Я думал, ты не хочешь меня видеть, — минут через десять тихо произнес он, не открывая глаз. Куснув себя за губу, она ровно спросила: — Почему?       Дуайт пару секунд помолчал, подбирая слова. — Моей ошибкой было позволить Шерри подойти слишком близко. Мне очень жаль, что ты видела это и неправильно поняла. Просто она почувствовала, что я сорвался с крючка, и хотела зацепить чувством вины за ее «страдания», или хоть воспоминаниями о прошлом. Лишь бы снова пристегнуть ко мне поводок, за который дергала столько лет. Не понимает, что этот номер второй раз не пройдет. Теперь она жена Нигана, пусть ей и остается.       Пока он говорил, ладони девушки не шевелились, будто тоже внимательно слушали, а в груди медленно стаивал смерзшийся снежный ком, все это время мешавший дышать свободно. Стараясь не показать голосом облегчение, внутреннее ликование и торжество, она сдержанно улыбнулась: — Я рада, что яд змеи покинул твой разум. — Да уж… Из меня его уже как-то пытались ногами выбить. — Ногами? — нахмурилась София. — Да… перед тем, как спустился Ниган, чтобы сделать меня похожим на Фредди Крюгера, я немного побыл боксерской грушей для охраны.       Девушка убрала руки, все больше мрачнея. — По голове попали? Ты терял сознание? Это после этого у тебя мигрени начались? — Да. И это ответ на все вопросы, — фыркнул он.       Беспокойство в груди нарастало. Значит, сотрясение. Тяжелое. Это ясно на сто процентов. Не ясно только одно: что там теперь в его голове. Гематома? Киста? Абсцесс? Повышенное внутричерепное давление, безобидное на первый взгляд? Ей срочно нужно заглянуть в учебник… — Мне пора, — ляпнула она.       Дуайт вдруг вскинулся, взволнованно попросив: — Не уходи… в смысле… побудь тут еще немного, Белоснежка…        Почему-то от глупого прозвища, произнесенного хриплым голосом, по спине побежали мурашки. София слегка замялась. — Только если ты немного подвинешься, у меня спина уже отваливается.       Он поспешно сдвинулся к стене. Доктор, прихватив подушку, скинула боты и устроилась рядом, зеркально повторив его позу на боку. Получилось довольно близко, так как ширина кровати не позволяла лечь на приличном расстоянии. — Мозги еще болят? — Немного.       Неожиданно он взял ее ладонь в обе свои, наклонил голову чуть вниз, коснувшись пальцев губами. И тут же замер, будто прислушиваясь, готовый мгновенно отпустить, если почувствует ее желание отстраниться. Но девушка только закусила губу, медленно сдвигая голову, пока не уперлась в его лоб своим. В ответ он чуть сжал ее кисть.       Свободной рукой София стала перебирать его волосы, аккуратно заправляя выбившиеся пряди за ухо, чуть зарываясь пальцами возле шеи, поглаживая короткую бороду по линии челюсти. Это уже не было похоже на массаж для облегчения боли, скорее, на робкую ласку. Ее лицо наливалось жаром, в висках стучало, движения были неуверенными, обрывистыми. Мужчина вдруг на секунду повернул голову, мазнув быстрым поцелуем по тонкой коже запястья и застыл, снова уперевшись лбом в ее лоб. После минутного замешательства девушка продолжила путешествовать от щеки до шеи, закрыв глаза, кончиками пальцев осязая его учащенный пульс. Это было так волнительно, что она не удержалась и придвинулась ближе, а Дуайт положил руку ей на ребра, плавно проведя до спины.       Он переместил голову ближе, остановившись в нерешительности, коснувшись ее носа своим. Не поднимая глаз, пытался совладать с рвущими дыхание эмоциями. София зарылась пальцами в мужские волосы и через секунду почувствовала мягкий поцелуй на своих губах. С колотящимся сердцем она ответила, ощущая, как рука на ее спине напряглась, прижимая девушку к твердой груди.       Его чувственные губы двигались сначала осторожно, неуверенно, вызывая внутреннюю дрожь. И невыносимое желание быть ближе. Оставив в покое светлые волосы, она спустилась ладонью по спине до края задравшейся футболки, подрагивающие горячие пальцы коснулись обнаженной кожи, нырнув под эластичную ткань. Мужчина чуть подался вперед, поцелуй стал настойчивей, требовательнее.        Все было будто в тумане. Его касания оглушали, заставляя выгибаться навстречу. Торопливо выпутываться из мешающей одежды. Дрожать от желания. Не переставая целовать, он начал медленно двигаться внутри нее. Плавно, горячо. Забывая о дыхании, Дуайт чувствовал ее пальцы, слабо пытающиеся прижать его еще теснее к себе. Не останавливаясь, руки гладили, сжимали, ласкали. Губы Софии оказались возле его уха, шепча неразборчиво и жарко. Он менял темп, чутко прислушиваясь к ее телу, пытаясь сдерживать напряжение своего. Фитиль лампы прогорел и погас. В почти полной темноте восприятие изменилось, каждое касание, движение ощущалось острее. Мужчина старался не спешить, но ее протяжный и сладкий стон заставил его мгновенно излиться, вдавив девушку в кровать.       Избавившись от презерватива, они снова легли лицом друг к другу. София гладила мужчину по лицу, не отрывая от него глаз. Он держал ее в объятьях под шерстяным пледом, впитывая, вбирая в себя каждую черточку, маленькую морщинку, изгиб бровей, какое-то растерянное выражение лица… Взгляд был влажным, будто от слез, но она ведь не плакала. Девушка зажала нижнюю губу зубами, проводя пальцами по его щеке. Дуайт нахмурился и потянулся вперед, а, когда она выпустила губу, осторожно поцеловал след от зубов. — Скажи что-нибудь, Белоснежка… Мне это не снится?       Она чуть улыбнулась и покачала головой, а потом уткнулась носом ему в грудь, побоявшись расплакаться сама не понимая от чего. Спать не хотелось. Мужчина то тихонько гладил Софию по спине, то прижимал к себе почти до боли, будто кто-то пытался ее отобрать. После особенно крепких объятий, она слегка отстранилась, глядя в потемневшие глаза и нежно поцеловала, успокаивая. Все хорошо. Я рядом.       Около пяти утра София с сожалением поднялась. — Мне надо к себе. Не хочу, чтобы кто-то знал про нас.       Дуайт кивнул. Это действительно ни к чему. Если узнает Ниган, то сможет легко манипулировать ими обоими, получая извращенное удовольствие от чужих страданий. Мужчина натянул джинсы, и вышел за ней к двери: — Можно, я приду к тебе ночью? — прозвучало немного нервно. Будто он до сих пор не был уверен не одноразовая ли это акция в его жизни. — Конечно. Но мы раньше встретимся — я еду с вами в Александрию. — М-м… Прихватить тебе шлем? — Обязательно.       Он смотрел на нее таким тоскливым взглядом, как если бы они расставались не на три часа всего, а на три месяца как минимум. Она подозревала, что ее выражение лица было не лучше. Последний поцелуй и София бесшумно спускается по лестнице, ничего не видя перед собой.