Признание

Это не сон, он здесь. И не собирается уходить. Майк потянулся к Честеру; от поцелуя, который длился всего секунду, кружилась голова. – В этот раз я хочу все помнить, Чес… Я больше не сплю. Хочу тебя видеть, здесь так темно… – Нет, – выдохнул Честер Шиноде прямо в губы. – Сегодня мы будем просто чувствовать. От тихого шепота Майка словно ударило током, и он застонал прямо Честеру в рот. Теплые пальцы снова оказались у него в волосах, и он почувствовал, как от легких прикосновений по его коже стайкой разбегаются мурашки. С каждой секундой поцелуй становился все более глубоким, их губы и языки сплетались все более настойчиво. Майк опустил ладонь на спину вокалиста, ощущая тепло его гладкой кожи. Он вел рукой, отчетливо представляя каждую татуировку, которой касались его пальцы – образы навсегда отложились в его памяти за те бесчисленные концерты, которые обнаженный по пояс Честер провел повернувшись к нему спиной. Знал бы он, сколько времени я стоял вот так, уставившись на его спину во время шоу… Впитывал глазами каждую черточку, изгиб, каждое пятно цвета на его коже… Мечтал коснуться причудливых узоров языком… Честер оторвался от его губ, сместившись в сторону, оставляя на щеке Майка дорожку из легких поцелуев. Губы вокалиста неожиданно сомкнулись на мочке чужого уха, разом возвращая Шиноду к реальности. Майк задушено застонал. Блядь, не могу больше, я слишком долго хотел… Майк прижал Честера к себе и, быстрым движением перевернув того на лопатки, принялся жадно покрывать его шею поцелуями, крепко вжавшись бедрами в его пах, почувствовав, как сладко соединяется вместе их возбуждение. Какой же ты охрененный на вкус. Черт! Я в самых диких мечтах не представлял, что однажды буду вылизывать твою шею. Блядь, не так сильно, Шинода, иначе останутся следы, – Майк сделал себе выговор и неохотно ослабил напор, несмотря на жуткое желание пометить Честера, чтобы все знали, кому тот принадлежит. Остатки здравомыслия, однако, подсказывали ему, что это крайне неразумно. Майк вжался в бедра Честера с еще большей силой, чувствуя его стояк под пижамными штанами. В ответ вокалист громко втянул в легкие воздух – звук казался оглушительным в звенящей тишине. – Ммм, блядь, да, Майки, я тебя чувствую, – пробормотал Честер. Слова заставили разум Майка взорваться. Все происходящее было в тысячу раз лучше тех образов, что всплывали в самых смелых его мечтах, и Майк с пылом религиозного фанатика опасливо поблагодарил вселенную за то, что это наконец происходит, до конца не веря в происходящее. Руки Честера мягко очертили плечи Майка, скользнув вниз по спине к кромке его боксеров, дразня, но пока не предпринимая попыток по-настоящему их снять, заставляя низ живота Майка почти болезненно скручиваться от переизбытка эмоций. Майк все еще лежал на Честере верхом, зарывшись лицом в изгиб его шеи, которую Честер чуть откинул назад, обеспечивая доступ, подставляясь под поцелуи и осторожные укусы. Майк языком прочертил тонкую дорожку от бледной шеи Честера до самых его губ, вновь припадая к ним как изможденный странник к источнику. Они целовались так, словно без прикосновений губ обоим перекроет кислород. От утренней деликатности не осталось и следа, лишь первобытная отчаянная нужда. Связь, которая была между ними все эти годы, вдруг вышла на совершенно иной уровень. Честер был прав, когда говорил, что если скажет «да», то это навсегда. Майк знал, что теперь, когда они пересекли эту черту, дороги назад не будет. Но в этот момент им обоим это было глубоко безразлично. Они наконец были вместе, и это все, что имело значение. Честер немного отстранился, и прошептал, прерывисто дыша: – Нх, даа, Майк, господи… Ты никогда раньше не целовал меня так… Не то чтобы Майк мог вспомнить, как именно он раньше целовал Честера, но мысль о том, что для Честера поцелуи с ним не были в новинку, как и ощущение близости, что была сейчас между ними, прошила тело Шиноды электрическим разрядом. Он как безумный отчаянно вжался в чужое тело, отчетливо ощущая напряжение своего собственного, умоляя о большем, о чем-нибудь… о чем угодно. Майк мимолетно подумал о том, каким будет их первый совместный оргазм, и о всех тех способах, которыми его можно достичь. Со мной это впервые. Я, конечно, представлял себе этот момент, но в реальности никогда ничего подобного не делал. Что я вообще сейчас делаю? Понятия не имею... А Честер? Интересно, он?.. Ладно. Мне взять инициативу на себя? Или отдать Честеру? Кто-то же должен начать кого-то трогать, черт, я так с ума сойду! Игнорируя мысли о собственной неопытности и вызванный ими страх, Майк протиснул руку между их телами и неловко стянул резинку пижамных штанов Беннингтона вниз. Под штанами внезапно ничего не оказалось, и рука Майка в первый раз легла прямиком на чужое ничем не прикрытое естество. Честер был горячим и гладким, и Майк на мгновение помедлил, пытаясь привыкнуть к ощущению чужого члена в своей руке. Ощущение было новым и непривычным, но в то же время знакомым. С оттенком неизбежности. Теперь я знаю, каково это, держать тебя в своей руке… Черт, не знаю, как долго еще продержусь. Все мои мысли о том, как заставить тебя кончить. Я хочу, чтобы ты кричал мое имя, полностью утратив контроль. Со мной. Только со мной. Ты позволяешь мне прикасаться к тебе, боже мой, Чес, я наконец-то могу коснуться тебя. Сквозь сомкнутые губы вокалиста вырвался тихий хрип, когда рука Майка начала двигаться: с нажимом скользнула вниз и медленно вернулась в исходное положение. Большой палец невзначай мазнул по головке, прежде чем снова не торопясь скользнуть к самому основанию. Майк не спешил, двигаясь плавно и медленно в надежде еще раз сорвать с чужих губ одобрительный стон. Я верил, что за эти годы слышал всё: поющего Честера, кричащего, смеющегося, игривого, сонного, голодного, злого, капризного, одинокого… Но я впервые слышу возбужденного Честера. И он хочет меня, он тоже хочет… Ну же, Чес, давай, позволь мне услышать твой голос. Майк отчаянно желал увидеть выражение его лица, что было скрыто темнотой в этот момент, вопреки желанию Честера «просто чувствовать», о котором тот неустанно напоминал ему едва различимым шепотом вновь и вновь, теряясь в удовольствии, которое дарили ему чужие прикосновения. Приноровившись к ритму, Шинода наклонился и смял рот Честера своим, без лишних предисловий погружаясь внутрь языком, словно заявляя права. Мой. Теперь ты мой, целиком. Только мой. Внезапно Честер положил руку Майку на грудь, вынуждая того отстраниться, и, тяжело дыша, произнес: – Майки, к чему такая спешка. Ты сказал, что хочешь чувствовать. Так давай чувствовать… Честер был на пределе, и Майк это чувствовал. Слишком быстро. Беннингтон перехватил инициативу и немного охладил пыл Майка, нежно приглушая его яростные поцелуи, сбавляя темп. Честер мягко толкнул его на спину, взобравшись на него сверху и обхватил чужие руки за запястья, силой отрывая их от собственного тела. – Что ты делаешь, Чес? Я хочу к тебе прикоснуться… – Майк проглотил свои слова и обмяк, когда Честер наклонился вперед, чтобы покрыть его грудь ниточкой тонких поцелуев. Кожа Майка таяла под его губами. Рот Честера, его язык, зубы творили с Майком что-то невероятное, опускаясь все ниже и ниже, и… Черт, это было так же хорошо, нет, гораздо лучше, чем он представлял себе утром в машине. Майк перестал дышать, когда Честер провел языком по его соску и тут же легонько прикусил другой, прежде чем начать плавно спускаться вниз, осторожно пересчитывая поцелуями каждое его ребро. Наконец он застыл, чувственно прихватив губами кожу над самой резинкой чужого белья. Майк затаил дыхание и ждал, ждал. Его тело прошибла крупная дрожь, когда Честер освободил его запястья и двумя пальцами поддел резинку трусов, одним движением стягивая их вниз. На какое-то мгновение вокалист полностью отстранился, заставляя Майка поежиться от прохладного воздуха, и Шинода, немного дезориентированный в полной темноте, слепо подался вперед, словно говоря: «Где ты?». Всего секунду назад его тело тонуло в ощущениях, сейчас же он не чувствовал абсолютно ничего... Пока губы Честера вдруг мягко не сомкнулись вокруг головки его члена, немедленно вбирая его в рот на всю длину. Вокалист отпустил все мысли о недостатке опыта, ведь под ним сейчас был Майк, и он больше всего хотел заставить его чувствовать. А Майк был и рад подчиниться, чувствовать – это все на что он был способен, когда его кожа плавилась от прикосновений чужого рта. Все внутри него кричало: Да, да, да, черт, так хорошо, сделай так еще, дааа! Рот Честера был горячим и влажным, просто великолепным. Рот, который мог кричать и в следующую же секунду петь столь мелодично, дарил ему сейчас непередаваемый спектр эмоций. Майк застонал и, протянув руку, опустил ее Честеру на затылок; коротко бритые волосы на ощупь были похожи на бархат. Шинода принялся рисовать пальцами бесформенные узоры на чужом затылке, пытаясь подавить в себе желание грубо толкнуть голову Честера вниз, вынудить его глубже взять в рот. Майк прижал запястье свободной руки к лицу и терзал его губами, в попытках заглушить собственный шепот и пошлые стоны, в страхе окончательно утратить контроль. Все мысли о здравомыслии вылетели у эмси из головы, когда язык Честера обернулся вокруг его эрекции. Майк хотел, чтобы это длилось вечно, но уже чувствовал, как внизу его живота закручивается плотный узел. Нет, нет, нет, еще немного... Боже, это потрясающе! Он потрясающий, его рот потрясающий, Господи, пожалуйста, дай мне продержаться еще… Все связные мысли вылетели у Майка из головы, когда Честер оторвался от его члена, заменяя губы пальцами, и подался вперед, впиваясь в рот Майка голодным поцелуем. Так продолжалось несколько бесконечных мгновений: требовательные губы Честера сминали рот Майка, рука уверенными движениями скользила по его органу, удерживая на самом краю. Наконец Честер слегка отстранился и прошептал: – Чувствуешь, Майк? Теперь ты понимаешь, как я тебя хочу? Скажи, что чувствуешь, – настойчивый шепот опалял Майку губы. Слова – это трудно. Честеру нужны были слова. У Майка не было слов, только чувства. Он чувствовал Честера каждой клеточкой своего тела: тот словно обволакивал его, поглощая целиком. – Я… Я… чувствую… чувствую тебя, Чес, я чувствую. Тебя. – Скажи, чего ты хочешь, Майк? Ты хочешь меня? – его рука нарочито медленно поползла вверх, большой палец круговыми движениями заскользил по головке мокрой от слюны и предэякулята. – Мммммм… Последовало еще одно мучительно медленное движение рукой. Спина Майка выгнулась дугой, отрываясь от кровати. – Я спрашиваю. Ты. Хочешь. Меня? – Мммммм… агх!.. А-а-а-а, да… Мммммм... – такого полубессознательного подтверждения оказалось достаточно, чтобы губы Честера вновь сомкнулись на члене Майка и задвигались в одном темпе с пальцами. Майк снова почувствовал, как все внутри него стягивается в тугой узел. Напряжение стало невыносимым, дыхание – частым и поверхностным. Его тело откликалось на прикосновения каждой клеточкой, и Майк знал, что через секунду споткнется и упадет в пропасть, потерявшись в удовольствии, которое дарили ему губы Честера. Майк задохнулся, разом растеряв слова, кроме... – Чес, Чес... Честер! – простонал он, изливаясь Честеру в рот. Шинода неловко попытался отстраниться, но Честер не позволил, тут же подавшись вперед, проглатывая все подчистую. Ладонь вокалиста прижималась к животу Майка, слегка надавливая. Тот чувствовал, как оргазм выталкивает из сознания последнюю связную мысль, оставляя после себя лишь приятную пустоту. Он не помнил, когда в последний раз испытывал что-то настолько сильное, и испытывал ли вообще; мысль о том, что в эту точку его привел именно Честер пока еще не до конца уложилась в его сознании. Мысли Майка были блаженно пусты, отголоски вожделения приятно покалывали кожу. Их с Честером тяжелое дыхание было единственным, что он мог слышать. Темнота окружала эмси со всех сторон, но он чувствовал, что Честер рядом, его Честер, и он не собирается никуда уходить. Это чувство толчками возвращало Майка к реальности, пока в какой-то момент все разом не закончилось. И вот, Честер уже целует внутреннюю поверхность его бедра, касаясь колючей щетиной нежной кожи, и Шинода сотрясается, дрожит, и через мгновенье, отдышавшись, шепчет: – Господи, Честер, это… ты… ты просто потрясающий. Руки Честера чувственно скользили вдоль кожи, поднимаясь выше, пока он сам наконец не потянулся вверх, плотно прижавшись обделенной вниманием эрекцией Майку в бедро. Темнота делала ощущения острее, насыщенней, и Майку казалось, что они с Честером лежат на поверхности раскаленного солнца. Зрение как будто выключили, но все остальные чувства обострились до предела. Каждый звук, издаваемый Честером, электрическим разрядом отзывался у него в паху. Шинода подумал, что ему понадобится не так много времени, чтобы восстановиться, особенно если губы Честера продолжат выделывать все эти невероятные вещи с его шеей. Усилием воли Майк поднял руку и дотронулся до чужого лица, на секунду оторвав его от своей кожи, чтобы сорвать с губ Честера еще один поцелуй. – Честер… – оторвавшись, хрипло сказал Майк севшим голосом. – Черт, Честер… Я так тебя хотел, так долго ждал… Я заставлю тебя кричать мое имя. Остаток ночи они провели без сна.