+++
С визита того типа в университет прошел долгий месяц. Началась весна. Мое состояние называли «стабильным», но я чувствовал тревогу в голосах врачей. Я мало смеялся, много ел, неохотно спал, но кошмаров становилось меньше. Не будь я беременным, я бы точно закрылся, отощал и окопался в доме наедине с быстрой лапшой. Но я был не один. Джессра всегда был рядом, и я действительно ценил его заботу. Меня уже перестали терзать сомнения о собственных чувствах к нему. Когда я услышал угрозу от него в адрес моего супруга, до меня дошло, что без него я уже не буду тем, кто я есть. Милый задорный альфа, такой печальный последние дни, глубоко въелся в мою жизнь. — Каашаси, ты снова не можешь уснуть? — он участливо посмотрел на меня, освещенный лишь тусклыми фонарями за окном. — Когда я был маленький, папа рассказывал мне сказку, — неожиданно поделился с альфой я, прижавшись к нему в постели. — Он укрывал меня одеялом и говорил: «Знаешь, милый, когда ты закрываешь глаза, из твоего будильника выходит маленький часовой и сторожит тебя от кошмаров». А потом придумывал какое-нибудь приключение для маленького часового, он спасал спящего меня от дракона или воришки зубов. Представляешь, как это было смешно? Так по-детски. И я засыпал очень счастливым… — А сейчас ты несчастен? — спросил супруг, он разве что дыру не прожег во мне своим пристальным взглядом. Мы долго с ним находились в странных подвешенных отношениях. Спали вместе, занимались сексом, чувствовали привязанность, но ни один из нас не произносил заветных трех слов. Я не знал, как на них реагировать. И альфа, наверно, тоже еще не понимал, как облечь свои мысли в устную форму. Да, он называл меня милым, любимым, даже сладким, но это все не то. Быть может, я жду его признания? — Как будто это возможно, — улыбнулся я. — С тобой мне на удивление уютно. Совсем как когда-то давно. Я не ожидал такого, когда только… мы познакомились. — Устроился на работу, ты хотел сказать? — вдруг Джесс похолодел. — Это не… — правда? Но разве это ложь? Я все еще получаю деньги, откладываю их в банк, да, для детей, но ведь данная деталь не меняет того факта, что я продолжаю наживаться на игре в младшего партнера. — Я многое переосмыслил с тех пор. — Тогда откажись. Будь со мной просто так, — вдруг выдал он, резко поднявшись. — Стань моим мужем! Равным! — Зачем тебе это? Если только из-за береме… — Нет, — отрезал альфа. — Все, чего я хочу, быть с тобой. Я люблю тебя. И последние недели заставили меня окончательно это осознать. Я никуда тебя не отпущу, так и знай! Последние слова он договаривал, нависнув надо мной. Я не мог выдавить и звука, но в душе как ребенок радовался его предложению. Его нежные руки касались моей груди, оглаживали бока, спускаясь на бедра. Когда он входил в меня, я страстно отвечал. Насколько мог в своем положении, но я отдавался весь до конца. После этого горячего признания я, наконец, спокойно и крепко спал. И на следующий день, и дни после того.+++
Вид сверху Каашас доверился своему альфе, поборов свои тревоги. Джессра посвятил всего себя учебе и чрезвычайно усердно учился быть примерным отцом. Луави разрывался между своим бойким подопечным и защитой четы Нэмиаста, руководя их охраной и расследованием появления неприятной угрозы в лице отчима Каа. Этот самый человек не терял зря времени. Он следил за мельтешением интересовавшего его омеги, как за беготней муравьев. Это был не грозный хищник, а голодная полосатая гиена, оторванная от стайной жизни. Хию Шаншана в психиатрической больнице отправили, по настоятельной просьбе его родителей, на общественные работы, и он попал в обслуживающий персонал столовой. Конечно, его не миновали истерики и пичканье препаратами, но работать ему пришлось, как бы омега тому не противился. В один из дней именно там он случайно познакомился с подозрительным человеком. Его звали Рат. Увидев друг друга, они сразу поняли, что одного поля ягоды. Подолгу разговаривали, обменивались хитростями, жаловались на несправедливую жизнь. И так бы мирно они просиживали штаны в больнице и дальше, если бы в разговоре случайно не всплыло имя Каашаса. Обменявшись информацией, оба убедились, что покоя им не дает один и тот же гаденыш. Посетитель Шаншана похожей комплекции, немного грима, обмен вещами, и опасный душевнобольной без труда покидает стены своего «дома». Пара звонков Хию свела его с заместителем декана Третьего национального, имеющего весьма полезное положение и ненависть к Эларии. Рат походкой дикого зверя обхаживал места, где имелся шанс поймать желанного омегу. Этот альфа был не только падальщиком по своей натуре, но и жутким садистом. Да, он не гнушался идти на готовенькое, любил омег с гнильцой, пока властный отец не заставил его изображать из себя приличного офисного служащего, выдав за вдовствующего красавца с двумя подростками-детьми. А когда его муж, страдающий от тяжелой болезни, все-таки скончался, альфа оставил отпрысков при себе. Старшего, Хаза, он избавлял от каждого потенциального партнера, учил кулаком, пока тот не начал активно давать сдачи. Приближающееся совершеннолетие сделало из брата Каашаса настоящего мужчину. Органы опеки ясно дали понять, что съехать до достижения им полноправного возраста от опекуна они не могут, даже имея на руках достаточные средства (а папа оставил им приличные накопления). Им оставалось потерпеть лишь один месяц. Но те недели стали для ребят настоящим адом. Пока Рат жил со своими, как он их называл, сладкими щенятами, он проникся издевательствами. Он и раньше имел к ним тягу, но теперь окунулся с головой. Получив отпор от возмужавшего парня, он переключился на омегу. И решил на нем оторваться за все свои жизненные невзгоды. Чем мог ответить четырнадцатилетний мальчишка половозрелому альфе? Защитник не всегда оказывался рядом, среди ночи его будили крики младшего брата. Нет, Рат не был готов опуститься до изнасилования малолетки. Он же не педофил. Какое ему удовольствие от сотрясания этих мослов? Ему хватало отобранных у пасынка молодых дырок. Уж тот умел производить впечатление на миленьких студентов-омежек. Пара ласковых слов, подмигивания длинными ресницами, приглашение на какой-нибудь клубный концерт, и Рат охмурял доверчивых вертихвостов. Братья знали, если отчим не получит желаемого, то отыграется на Каашасе. Привяжет полуголым к батарее в комнате, потушит об него бычок… От простых пощечин и ударов Рат перешел к более веселым играм. Но однажды ему попался крепкий орешек. Омега, гуляющий под ручку с Хазом, оказался не просто очередной пассией, а истинной парой юноши. И вместо удачного соблазнения Рат получил сумкой по яйцам. Тяжелой. Потирая тогда ушибленные бубенцы, он решил спустить пар на девственной заднице одного щенка. В этот раз Рат отступил от своей типичной схемы — зачем стараться для своей игрушки? Альфа был из тех мужчин, которые втираются в доверие к будущей жертве, а потом медленно и с наслаждением ее поглощают, живой, томно трепыхающейся, стонущей от наслаждения. Разумеется, если бы он переходил к насилию с партнерами, на него рано или поздно подали бы жалобу, так что его сексуальными аппетитами все были довольны. А ему вечно не доставало мучений. Хотелось придушить шлюшат. Рат был очень зол, и весь его запал переродился в каком-то темном ненасытном возбуждении. Плевать, что тощий, плевать, что ребенок. — Я тебя посажу на цепь, как собаку, — приторным голоском шептал он извивающемуся мальчишке, пристегивая его руки к чугунному радиатору. — Буду трахать, пока не отрубишься! А когда очнешься, начну сначала. Придет твой брат и увидит тебя таким грязным, что… Да, конфетка? Ты же будешь послушным? Если бы отшивший Рата омега умолчал от своего парня о приставании какого-то психа на улице, все так и произошло бы. Но в тот момент, когда отчим стянул с хнычущего от собственной слабости, а не страха, подростка брюки и начал расстегивать собственный ремень, на него налетел разъяренный Хаз. Два ощетинившихся самца сцепились в клубок, то и дело швыряя друг друга на лопатки. Рат в своем безумии достиг предела, он не желал сдаваться какому-то сосунку. Потому влепил юноше первой попавшейся под руку вещью по голове. Ваза разлетелась на крошечные осколки. Шокированный альфа на секунду отвлекся, пошатнулся и с глухим звуком врезался телом в пол. Над ним нависала злобная гиена. Зажав в руке крупный осколок, Рат саданул им по красивому лицу. Он ненавидел эту смазливую физиономию, на ней никогда не мелькал испуг, только сдерживаемый гнев и презрение. Младший для своих лет тоже все это время держался стойко, считая дни до долгожданной свободы. Думая о детях, Рат надавил стеклом на щеку пасынка, не обращая внимания на удары лежачего. Он держал его за шею, то и дело сдавливая ее узловатыми пальцами. В обезумевших глазах отражалось искаженный взгляд Хаза, по его лицу стекала кровь, затекала в уши, капала на руки его мучителя. И вдруг все прекратилось. Каашас выдрал из наручника кисть, пристегнутую к батарее, и со всей силы ударил отчима тяжелыми металлическими часами. Следующим, что увидел контуженный альфа, была решетка. В этот раз он все тщательно спланировал. От накладной бороды и парика до подвала в пустующем загородном доме. Осталось лишь дождаться, когда омега потеряет бдительность.+++
От лица Каа Паника отступила. Не без поддержки, конечно. Я смел надеяться, что все-таки переборол в себе эту слабость раз и навсегда, но продолжал ходить на сеансы. Прошло полтора месяца, ублюдок больше не объявлялся. Но об осторожности забывать было рано. Выяснилось, что руку к этому приложил Хию, но доказательств на арест или жёсткий допрос не хватало. Весна потихоньку вступала в свои права. Тревожная капель стучала по всем подоконникам. Внутри университетского здания было душно, студенты лениво передвигались от кабинета к кабинету, от парковки к факультету и обратно. Шей начал ходить со мной в клуб. Когда я видел их с Зизи, на душе теплело. Хотя от их взаимного обожания иной раз становилось дурно. Джессра досадовал, что я совсем не жалуюсь на его отсутствие дома из-за постоянных дополнительных занятий, и я видел в этом некую семейную идиллию. Настойчивость супруга довела меня до мысли о продаже своей квартиры. В конце концов, я ничего не терял, избавляясь от захламленной однушки. Луави любезно согласился помочь и периодически навещал меня, пока я разбирал вещи. У меня почти не сохранилось памятных безделушек. Все, кроме тройки фотоальбомов я отдал брату еще несколько лет назад. Но я все равно собирался отсортировать оставшееся, часть ушло бы на выброс, что-то можно было бы в комиссионку. Сортируя старую одежду и обувь, я забыл о времени. Около одиннадцати мне позвонил водитель и спросил, не заехать ли за мной. Подумав, что уже довольно поздно, а завтра — выходной, я отказался. Предупредил Джесса и остался на ночь здесь. Но лучше бы я согласился.