— Я тебя посажу на цепь, как и обещал! Буду трахать, пока не отключишься! Заставлю корчиться от оргазмов, — отпивая из горла дешевое виски, не затыкался Рат. — А когда родишь, видать, скоро, выращу твоего щенка как своего. Если родится альфа, сделаю из него настоящего мужчину, а если омега, то воспитаю послушную шлюшку, — в его черных моргалах плясали недобрые огни. Легко было догадаться, что закидывался он не только алкоголем, пользуясь деньгами Шаншана. — Что может быть лучше подрастающего послушного щенка! А бета у тебя вряд ли родится, слишком уж хороши гены…
Но меня разбудил не его бесконечный слюнявый монолог, а дверной скрип. Словно по стеклу скребли вилкой, звучала давно не смазываемая петля. Я не знал, что лучше: притворяться и дальше спящим или с гордо поднятой головой встретить ненавистного сукина сына. Умирать я не собирался.
Только не теперь.
Не теперь!
— Смотри на меня, сладуля! — как-то почувствовав, что я очнулся, он подбежал, схватил меня за грудки и пару раз знатно дернул. Запах местной гнили смешался с выхлопами альфы. Меня чуть не вырвало от омерзения. Когда меня перекосило, он лишь ухмыльнулся.
Связанные руки затекли за несколько часов, что я провел без сознания, рот был заклеен липкой лентой. Я не знал, как он пробрался ко мне в квартиру, но разобраться в этом мог бы и позже. Главным сейчас было уберечь самое дорогое для меня — двойняшек, а они напрямую зависели от сохранения моей жизни.
Нужно было сбежать.
Мокрый язык прошелся по моей щеке.
Цепкие руки придирчиво оглаживали мои ноги, пока я давил из себя угрожающий взгляд. Я бы мог дотянуться до него коленом, но сначала стоило освободить руки.
Все, что я мог, это терпеть его грязные нападки. Как его челюсти смыкались поверх скотча на моих губах. Как пальцы сжимались на промежности. Этот козел наслаждался моей мнимой беспомощностью.
Не зря я избавлялся от его чертового давления. От своих страхов прошлого.
Но в горле все равно застрял ком судорожного крика, который я с трудом сумел проглотить.
Пригнувшись и отпружинив ногами, я влетел лбом в постылое лицо. Не дожидаясь его реакции, добавил в пах коленом и, чуть не потеряв равновесие, поднялся. Для верности вдарил ублюдку пару раз ногой и побежал к посеревшему от пыли и плесени окну. Подобрав руками что-то металлическое, смутно напоминавшее по форме танцора-омегу, я врезался статуэткой в стекло. И еще раз. Появилась трещина. И…
Сильная рука впечатала мое лицо в грязное окно. Осколки посыпались внутрь рамы, звеня и перекликаясь между собой. В голове бухало. Я упал на спину, напоровшись на какой-то хлам и взвыв от боли.
— Ты, сучо-о-онок, — Рат выдрал из деревянной рамы длинный осколок и провел им по моему лицу. — Может, и тебе мордашку украсить?
Моя попытка пнуть урода и вырваться снова лишь разозлила его, он с размаху воткнул кусок стекла мне в плечо. Скотч не позволял кричать во все горло. И прилетевший следом увесистый кулак тоже. Сукин сын продолжал трогать меня и вжимать в груду мусора, выдавливая из легких последний воздух.
Уже сквозь красную пелену мне почудилось странное движение позади него. Послышался скрип половицы. Рат обернулся. Вокруг замелькали какие-то здоровые фигуры в черном. Они что-то говорили. В голове трещало.
— …я его прирежу! — раздалось у меня над ухом. Еще один крупный осколок холодил кожу. На этот раз он приставил его к шее и надавил. Я чувствовал, как бухает сердце где-то внутри меня. То ли в груди, то ли в горле.
Вместо ответа грянул глухой выстрел. Как будто взорвалось кукурузное зернышко на сковороде. Через мгновение от меня оттащили тело Рата с простреленной головой. Меня затошнило.
Следующие часы действительность перед глазами плыла. Я помнил скорую. Помнил Джессру и Зизи рядом. Джеланджо? Был кто-то еще. Все лица смазались в памяти, как на фото с долгой выдержкой. Сирены, крики, запах спирта, уколы, лица в белых масках…
Я проснулся после тринадцати часов непробудного сна, чему явно способствовала одна из подвешенной возле моей кровати капельниц.
Растяжения на запястьях, множественные ушибы, маленькая трещина в челюсти, губы и брови разбиты, сломан нос. Почти ничего, что я бы успешно не переживал раньше. Я о себе и не волновался. Когда мне оказали первую помощь, сразу заверили, что мальчики в порядке. И уложили меня спать, оставив все прочие процедуры на сегодня. Моему альфе же не помешало бы успокоительное…
— Ты живой, слава богам, — Джесс аккуратно притянул меня к себе, боясь сжать сильнее допустимого. А я не смог ничего из себя выдавить. Я лежал на больничной койке, и у меня не получалось даже пальцем пошевелить нормально.
В нескольких шагах, за дверью, неподалеку от Луави стоял мой главный спаситель. Бог из машины. Правильнее будет сказать, что меня вытащили его люди. Они же убили… уничтожили то дерьмо, что мучило меня в прошлом и настигло в настоящем. Я еще не слышал подробностей о том, как они меня нашли.
Дед Джессры по папиной линии стоял возле окна палаты и с нечитаемым выражением лица смотрел, как его внук обнимает меня, как покрытую бинтами фарфоровую куклу. Молодой Нэмиаста был кротким и нежным ягненком на фоне своего старика, широкоплечего и громоздкого омеги, одетого на восточный манер. Ему бы еще самурайский меч, и образ мафиози был бы идеально завершен. Его жесткий взгляд серых глаз буравил меня и дальше, когда я спрятал лицо на груди мужа.
В любимых руках меня ничто больше не волновало.
+++
От лица Джессры
Мне, вернее, верному Джеджо не составило труда договориться с больницей о моей ночевке. Сколько мог, я охранял долгий сон супруга и сопровождал его на все процедуры, пока не пришло время ехать домой. Точнее, сначала нам пришлось посетить одно не очень приятное место…
Но по причине, неведомой Каашаси, машина повезла нас по другим улицам, мы в уютной тишине покинули город и минут двадцать разглядывали в окно яркую редкую зелень вдоль дороги. Омега ничего не спрашивал, только сжимал мою руку.
Каа лишь вздохнул, когда мы припарковались возле красно-белого особняка, где их встретил бритый наголо дворецкий.
— Меньшего я и не ожидал, — прошептал омега, осторожно выбравшись из автомобиля.
Дед ждал внутри и вежливым быть не планировал. Мы кое-как разместились на полу, где были подготовлены подушки. Он никогда не любил высокой мебели.
— Ваша кандидатура представлялось мне весьма шаткой и недолговечной, молодой человек, я действительно так думал, — вместо теплого приветствия заявил он. — До недавнего времени. О свадьбе мне не сообщили заранее, поэтому я ее не посетил.
— Как будто ты бы пришел, — зашипел я, взирая исподлобья на старого омегу. Последний раз мы виделись три года назад. Он ни разу не звонил и не писал мне лично, адресуя все требования Луави.
— Мне тоже очень приятно познакомиться. Но, если можно, я бы переместился на диван, — раздраженно сказал Каашас. — Если в вашем доме таковой имеется.
— Принесите сюда кушетку из третьей приемной, — проворчал дед тонкому бете неопределенного возраста. Его голова была также гладко выбрита, словно он бильярдный шар. Отослав бету, дед как ни в чем не бывало продолжил: — Джессра, я одобряю твой выбор.
Долгий разговор начался сухо, мы то и дело друг друга прерывали и поправляли, но в итоге он плавно перешел в довольно спокойный ужин.
Одной из поднятых тем, наиболее неприятной, было пособничество Шаншана сумасшедшему преступнику, который чуть не отнял у меня семью. Омега стойко слушал все, не проронив ни слово, не пролив ни слезинки. Он лишь сжимал дрожащей рукой салфетку на коленях. Каа заплакал только тогда, когда мы оказались дома.
Через пару дней мы вместе пошли к его психотерапевту, чтобы расставить все точки над "и".
— Вот и выяснилось, о каком наследстве шла речь, — в конце сказал Каашаси и улыбнулся. — Но теперь меня это не волнует. Мы сожгли наш договор вместе с кучей хлама из моей квартиры. Я начал новую жизнь и не собираюсь нести в нее свое прошлое. Детям это ни к чему.
— Мы начали, дорогой, — поправил я.
+++
Решение моего старшего родственника добавило моей жизни и без того сложным будням Джеджо скучных совещаний, документов и головной боли и совершенно лишило нас свободного времени. В «Нэмистек» вошли три крупных компании, и, окончив учебу, я обязан был взять в свои руки управление одной из них. А затем и всей фирмой, если так решат управленцы из совета директоров. Как владелец я обладал некоторыми особыми правами, но не более, чем считал допустимым для своего возраста. И мне не доставало опыта.
Хотя сейчас больше всего хотелось думать не о работе, которая ждет меня в скором будущем, а о двух крошечных человечках, отделенных от меня стеклом палаты для недоношенных младенцев и их пап.
Каашаси так вымотался, что заснул. Я просто сидел и смотрел через невидимую преграду на своих мальчиков. На Каа. Потянулся за платком, но передумал и вытер щеки рукавом.
— Сильные чувства — это не зазорно, — Джеджо похлопал меня по плечу.
— Знаю.
