***
— автор —
— Когда я приходил к тебе, ты не упоминала, что живёшь на чердаке, — кажется у парня сейчас случится истерика. Он отряхивает снег с капюшона, присаживаясь на синий плед с желтыми звёздами. Комната Карли — чердак. Не так все плохо, как кажется. Комната на самом деле очень уютная, обитая деревом, а на наклоненных стенах находятся два окна, открывая вид на небо и немного на улицу: — Когда идёт дождь, я лежу на кровати смотрю в окно думаю обо всем на свете. Это завораживает. Кроме кровати, которая занимает немалую часть комнаты, Густав замечает компьютерный стол, на котором стоит черный ноутбук. Пару настенных полок с книгами. Стивен Кинг, ей нравится Стивен Кинг. Встроенный в стену шкаф-купе и напольное прямоугольное зеркало во весь рост. — Завидуй молча, — девушка не отвлекает парня от разглядывания комнаты, а что-то достает из шкафа. На ней сейчас лёгкая серая футболка и узкие джинсы. Густав назвал их колготками, потому что даже его изощрённая фантазия не может представить, как возможно такое на себя напялить. — Когда-то я хотел комнату на чердаке, но мама дала мне подзатыльник и сказала, что там будет ее кабинет. Карли подходит к нему и протягивает ему толстовку серого цвета, необъятного размера, говоря, что вещи парня лучше просушить. Обычно после таких фразочек, Ар начинает раздеваться, а потом следует секс, но сейчас не такая ситуация, нет, она просто проявляет заботу. Хотя он не против повалить девушку на кровать и просто обнимать, целовать, но не более. Слишком рано для чего-то большего. — Спасибо. Толстовка Гасу почти как раз, ведь на Шей она висит, как на швабре, и почему она любит настолько большие вещи — неизвестно. — Как тренировка? — Разве не видно? — можно они просто будут лежать на этой кровати и обниматься. кажется, что у Густава тактильная недостаточность, но он даже тронуть ее боится. что за черт такой? — Ты никакой. — Поэтому ближайшие минут тридцать ты меня не выпроводишь. Я просто буду лежать тут на этой самой удобной кровати в мире. — Кто сказал, что я собираюсь выгонять тебя? — Карли ложится рядом на бок, упираясь кистью об голову, убирая блондинистые волосы с лица Густава. — Я не видела тебя почти две недели. — Я не понимаю тебя, — парень поворачивается к ней лицом. Очень опасное расстояние. — Хах, я тоже себя не понимаю, — класс, никто из них не понимает, что происходит. — Что тебя смущает? — Что между нами? Мы явно не дружим. И не встречаемся. Вот это меня смущает. Что между нами творится? — этого разговора парень ждал долго и он не уйдет без ответа. — Ты не захочешь встречаться со мной, поверь. Ты не знаешь меня, Гас. — В этом и прелесть отношений, снежок. Люди узнают друг друга. — Снежок? Почему снежок? — нет, ну она серьезно? белый человек спрашивает это? — Ассоциации такие с тобой. Пожалуйста, не переводи тему. Карли заглядываем ему в глаза и почти что нависает над ним: — Требую объяснений. Густав требует объяснений уже почти месяц, но ему никто ничего не объясняет. И он не будет. Заправляет выбившиеся прядки волос Карли и думает, что беленькой ей шло больше. Проводит пальцами по выпирающим ключицам, которые отлично видны из-за ворота домашней футболки и просто целует. Не спрашивает, не медлит, лишь аккуратно приподнимается, накрывая бледно-розовые губы своими. Густав целует нежно, скользит пальцами по шее, чувствуя, как сбивается дыхание у обоих. Он опускается обратно на постель под весом девушки, которая отвечает также медленно, тягуче, слегка упираясь в плечо и нависая сверху, а Карли дышит тяжело, но целует немного увереннее, и Ар чувствует, как по его губам пробегается тёплое дыхание. Он хочет её целовать, хочет обнимать и чувствовать проступающие позвонки под пальцами. Медленно, легко и по-настоящему искренне. Ее хочется целовать так же хрупко, как и она сама. — Ты сводишь меня с ума, Шей, — почти шепотом говорит он. шепотом, потому что голос куда-то исчезает, когда он смотрит на черные, крашенные тушью ресницы и видит еле заметную паутинку из венок на веках.***
Они лежат на синем покрывале и обсуждают музыку, фильмы, книги. им хорошо. так же девушка расспрашивает его про личную жизнь, сначала парень не хотел рассказывать про это, но девушка предложила ему обмен информацией. И он рассказал ей, ничего не скрывая. Зашла речь про мать и отца. Густав обожал свою мать, он ставил ее выше всех, но жить он с ней не мог. Не мог терпеть этого контроля. А отец. Густав любит отца, но он не смог простить его за измены. Его разбило это, но матери он ничего не сказал. Незаметно тема переходит на футбольную команду. На Дрейка. — Так, хватит, — приподнимается и опирается спиной на стену. — Я тебя так скоро познакомлю со всеми. Расскажи о себе. Густаву слегка надоедало собирать информацию по крупинкам, смотря на обстановку в комнате. — Я не люблю о себе. — Ну же, мы договаривались, — притягивает девушку к себе на грудь. — Что ты хочешь узнать? — Ну для начала, я хочу посмотреть на твои фотографии. Со школы, из путешествий, детские. И не говори что их нет, я не поверю. — Мне лень идти за альбом, телефон устроит? — Карли кусает губы, а взгляд бегает по комнате, не фокусируясь на чём-то одном. Такое ощущение, что она хочет показать Густаву свою жизнь, но боится. — Устроит. Давай его сюда. Белый смартфон оказывается у Ара в руках через секунду, уже снятый с блокировки и даже открытый в «галерее». А то он бы сам не додумался, как туда войти. Она почему-то вместо того, чтобы придвинуться ближе и объяснять, где были сделаны фото и всё остальное, делает вид, что ей что-то нужно у стола. Перелистывает в самое начало, чтобы хоть как-то следить за хронологией и смотрит на первую фотографию не моргая почти минуту. — Что такое? — Это ты? На фото девочке лет десять-двенадцать, у неё всё такие же белые волосы и ресницы, всё та же светлая кожа, только вот Карли в свои десять весила больше, чем сейчас. У девчонки даже есть щёки. — А не похожа? — Ты похудела. Очень сильно. — Люди меняются. Прошло уже почти восемь лет, естественно я похорошела, — возвращается обратно, и Густав замечает, как она напрягается каждый раз, когда фотографии сменяются. Их не очень много, оно и понятно. Карли— не тот человек, который делает по десять селфи в день, но в целом ситуацию они проясняют. Здесь есть и фото со школы, и с родителями где-то на отдыхе, потом идут фотографии природы, в основном неба. Этих фотографий очень много, и когда снова появляется фото девушки, Густав уже узнаёт в ней ту худую девушку, которая сейчас сидит рядом. — Сколько времени прошло между твоими фото? — объясняет коряво, но она его понимает. — На той мне тринадцать, а на этой шестнадцать. — Ты три года не фотографировалась? — Нет, есть одно фото. ну как есть, было. — Я не смогу его увидеть? — Я могу показать его тебе на себе. — Это как? — Не думаю, что тебе понравится. Ты уверен? Парень просто молчит и смотри в недоумении на нее. Странная она. Девушка начинает стягивать с себя футболку, оставаясь в прозрачном черном бра, через которое видно проколотые соски девушки. Черт, она просто издевается над ним. Еле как пересилив себя он все же поднимает голову и смотрит ей прямо в глаза. — Нравится? — очень, но не скажет же он так. — Что именно? — она молча садится на него сверху и его указательным палец проводит по ребрам. Черт. Он переводит взгляд на них и замечает татуировку «dead», а потом по другой стороне «girl». — Это память о ней. О Кайли. У нее было такое тату, — голос ее дрожит, кажется она вот вот заплачет. — Эй, не плачь. Она бы не хотела этого. — Я знаю, я так виновата перед ней. — О чем ты говоришь, никто не виноват в том, что она умерла. — Я виновата, Гас, — девушка уже кричала, — мы поссорились с ней за час до этого. И мне так жаль. Мне тяжело без нее, без моей старшей сестры, без моего близнеца, без моей опоры. Она всегда защищала меня, всегда помогала мне. Парень прижал девушку к себе, поглаживая ее по выпирающему позвонку: — Я с тобой, чтобы не случилось. Слышишь? — Останешься у меня? — Если твоя мама будет не против. — Ты понравишься ей.