Родимое пятно

      Я лежала на полу, вся грязная и оборванная. Перед глазами плыли какие-то странные пёстрые круги, то и дело мелькая по всей комнате. Темно, хоть глаз выколи, я попыталась встать, опёршись на локти, и поняла — руки и ноги связаны, да так крепко, что я чувствовала, как на месте тугих верёвок появились опухшие синяки. Потому лишь зря предприняла какие-то жалкие попытки подняться. По всему телу пробежал лёгкий холодок с мурашками — я голая.       Меня окутал страх. Вот почему я всегда влипаю в какое-то дерьмо? Несколько часов назад попала в этот странный мир, встретила не самых дружелюбных здешних обитателей и, как вишенка на торте, связанная попала в непонятное тёмное помещение. Передо мной встал очень насущный вопрос — что за херня, мать вашу?       От ощущения безысходности и беспомощности, я опять зарыдала, пыталась завизжать как можно громче, но сорвала голос, начав хрипло поскуливать в холодный мокрый пол. Где я? Что я тут делаю? Как мне вернуться обратно?       Мне было невероятно стыдно и неприятно из-за своего неловкого положения. Представьте себе девушку, лежащую на полу в одном нижнем белье, вся в пыли, с запутанными волосами и заплаканными красными глазами. Хотя тогда мне было плевать на своё состояние, самое важное — спасение. Я продолжала безнадёжно кряхтеть от боли и страха, привлекая к себе внимание.       Неожиданно глаза прорезал слепящий свет лампочки на потолке. Кто-то зашёл, услышав меня. Мои похитители? Я готовилась к худшему, трясясь всем своим телом и чувствуя холодный пот на лбу.       — Что? Мэри? Чего ты тут… Боже мой! — я услышала знакомый голос и, продрав глаза, осмотрела проникнувшего в подвал человека. Это был тот самый парень, с которым я встретилась в «Дырявом котле».       — О господи… Боже… — на его глазах читался ужас, пока я пыталась вспомнить его имя. Он не осмеливался подойти, колеблясь и шепча — Он может зайти в любую минуту, и тогда мне тоже может влететь… — я понимала, что парень сомневается, и жалостливо посмотрела на него, пытаясь вызвать хоть какое-то сочувствие, словно мнимо взывая о помощи.       — Была не была! — еле слышно сказал он. В моих глазах загорелся лучик надежды и счастья. Я резко почувствовала облегчение и радость, вспомнив его имя, я еле слышно произнесла:       — Оливер… — когда я, своими обветренными губами, с таким благоговением пролепетала его имя, он заметно покраснел, но продолжал спешно развязывать меня дрожащими руками.       Наконец, сковывающие меня верёвки были сорваны. По всему телу вновь пробежался холодок и я поёжилась, скрестив руки на груди. Вуд, заметив это, отвернулся, подав свою рубашку:       — Надень её, а то я на тебя смотреть не смогу. — он краснел по самые уши, а я, наконец заметив свою наготу, еле слышно вскрикнула, с благодарностью приняв от него одежду.       Его рубашка была свободная и широкая для меня, так что я, натянув её побольше стала потихоньку вставать. Одежда немного продувала меня, и я ещё больше укутывалась в неё. Парень помог мне подняться.       Неожиданно в коридоре послышались тяжёлые шаги и звук волочащейся по полу мантии. Сердце будто сжалось внутри меня, решительно отказываясь биться. Я крепко сжала руки на своём рту, пытаясь усмирить и без того сбивчивое дыхание. Оливер, похоже, испытывал точно такие же эмоции, что и я. Он застыл в ступоре, осторожно выглядывая из-за угла с застывшим ужасом на лице. Надо было что-то делать.       Я беспокойно осмотрелась. По левую руку от меня была лестница, а по правую — до смерти перепуганный Вуд. Не задумываясь, я сильно сжала его руку и повела его влево, попутно пытаясь вывести перепуганного мальчика на контакт. Хотя, признаться, самой мне было не лучше. Меня окутывал страх, застилая глаза и разум, заставляя меня рвануть вперёд, не оглядываясь.       Пробежав по лестнице, подворачивая ноги, и притаилась, оставив моего спасителя оправдываться перед тем человеком, которого я мысленно прозвала «Шрам», при первом взгляде на него. Оливер же, окинул меня пришибленным взглядом и нырнул за угол вдали. Я совсем забыла про него, как только начала подниматься!       Совсем недалеко я слышала крики бедного Оливера, глухой удар, и шаги, направленные в мою сторону.