Прости мою слабость/Forgive Me My Weakness

Зубы вонзились в нижнюю губу, приглушая любой звук боли от укусов мелких насекомых, тучами вьющихся над ее укрытием; малейший шум мог привлечь трандошан, от чьих бластеров будет намного больней. Однако все оказалось напрасно, когда на лодыжке сомкнулась массивная лапа, вытаскивая ее из-за широкой ветви и бросая на землю. Крик застыл еще в полете, вырвавшись из легких при ударе, а руки оказались крепко сведены за спиной, прежде чем она даже подумала вырваться. Низкий гул летающей платформы оказался прямо над ней вместе с победным криком рептилий. Прорвавшись через грохот, ее слуха достигло шипение выстрелившего бластера, и она повернула голову в немом ужасе, когда прямо на ее глазах О-Мер и Джинкс упали замертво. Горелый запах пронесся над головой, и она поняла, что бластер теперь был направлен уже на нее, и неважно, что на самом деле тогда все произошло иначе, потому что все происходит сейчас и… Асока вскочила прямо в кровати, еще слыша собственный крик, а затем испустила второй, когда ощутила себя в чьей-то крепкой хватке. Она замолотила руками со всей силы, снова и снова ударяя сжатыми кулаками по твердым мышцам того, кто схватил ее, прежде чем услышала хорошо знакомый голос сквозь поглотившую ее панику. — Асока, это же я, Энакин, — он пропустил несколько ее ударов, и только потом она пришла в более-менее нормальное состояние. — Все хорошо, ты в безопасности. В следующие несколько бесконечно долгих мгновений единственным звуком в комнате было ее резкое, прерывистое дыхание, когда она смотрела широко раскрытыми глазами на стену позади него. С трудом сглотнув ком в горле, она уткнулась лицом в его одежду, начав мелко дрожать. Поначалу Энакин ничего не мог понять, но затем ощутил на своем плече что-то мокрое. Без лишних слов он провел по ее спине медленным, широким движением металлической руки, стараясь еще больше привести в себя, а щекой прижавшись к одному из монтралов, чтобы хоть как-то утешить. — Я думала… — она склонила голову, чувствуя, насколько слабо прозвучал собственный голос. Она не сдалась в плену, нашла решение и вызволила всех выживших; так почему же сломалась, поддалась именно сейчас? — Я теперь дома, со мной все хорошо. Правой рукой он неожиданно крепко прижал ее к себе, а левой в это время отыскал задний лекку, неуверенно обхватив теплой ладонью у самого основания шеи. Асока тут же расслабилась, издав глубокий вздох. Он поразился, насколько эффективным оказался этот простой жест — неудивительно, что в тот раз она попыталась его успокоить таким же образом. Встряхнув головой, он прогнал все ненужные мысли. — Ты должна простить себя, Асока, — сказал он, слегка сжав пальцы. — Никто не может контролировать свои сны. Снова вздрогнув, она вздохнула и с заблестевшими в уголках глаз слезами кивнула. «Вся наша связь оставила на ней отпечаток…» — печально подумал Энакин. Ее мучительный страх громко и натяжно звенел в Силе, и хотя всякие банальности первыми приходили на ум, он знал, насколько бесполезными они окажутся впоследствии. Поэтому он просто закрыл глаза и сосредоточился на их связи, открывая свой разум, чтобы дать успокоение своим присутствием. Он обтекал ее мягкими волнами, каждая из которых вселяла уверенность. «Ты сильна. Ты не одинока. Ты в безопасности». И хотя сам Энакин никогда не славился особым спокойствием, он все же как мог сосредоточился, излучая его вокруг себя. Асока ощущала его беспокойство, его заботу, словно поднимающееся после летней бури тепло, от которого дышалось намного легче, когда оно оседало на коже. Хватка Энакина на ее лекку превратилась в легкое поглаживание, и она устроилась удобнее в его объятиях, положив голову на плечо. На какое-то время воцарилась тишина. — Мне так жаль, что тебе пришлось все это пережить, — произнес он мягким голосом, повторяя это снова, — мне так жаль, Асока. Еще до того, как она приземлилась в храме, прежде чем добралась до отличного обеда и еще лучшей ванной, Энакин стал извиняться перед ней. Именно поэтому Асока была благодарна услышать это снова, ощутить его волнение, заботу, такую же успокаивающую, как и само его присутствие, что окутывало ее со всех сторон. Она медленно покачала головой, стараясь не столкнуться монтралами с его подбородком, и потянулась к нему сквозь Силу, полная уверенности; намного проще было это сделать так, чем с помощью бесполезных слов. Энакин отстранился от нее, но только для того, чтобы дотянуться до стакана с водой, а затем вложить его в ладони Асоке. Он оставил свою руку у нее на спине, пока она пила. — Тебе что-нибудь еще нужно? — спросил он, и Асока почувствовала, как его пальцы медленно пробегают по коже. — Мы могли бы сходить к целителям разума. Она отрицательно покачала головой с какой-то пылкостью, и Энакин не смог удержаться от смешка. Осушив стакан до дна, она вернула его. — Я просто хочу остаться здесь, в своей постели, — Асока повернулась плечами сначала в одну сторону, потом в другую, отчего ее шея хрустнула. — Попытаюсь снова уснуть. Он кивнул, в последний раз проведя по ее спине, и уже начал было слезать с матраса, когда Асока поймала его запястье. — Энакин, — она искривила губы с долей тревоги, устремив взгляд на постель. — Ты… ты же останешься? Повернувшись к ней, он взял ее ладонь и встретился взглядом, легко улыбаясь. — Конечно. Он прислонил подушку к стене и сел на кровать, а Асока забралась ему на колени. Она прижалась к нему, положив голову на его грудь, чтобы устроиться поудобнее, в то время как обе руки Энакина оказались на ее талии, а подбородок уперся в изгиб между монтралами. Несмотря на то, что в силе от нее уже веяло спокойствием, он, тем не менее, тихо спросил: — Все хорошо? Она глубоко вздохнула с закрытыми глазами, позволяя ему убаюкать себя своим теплом и ровным дыханием. — Да.