Жизнь первая: Кошка, которая умеет плакать

      — Ну? Что стоишь? Заходи! Я нерешительно мялась перед дверью. Айзава-сенсей нежно подтолкнул меня в спину, ободряюще улыбнувшись, и я, воткнув ключи в дверь, открыла её. Осторожно подняв глаза, я увидела замечательную квартирку, которая состояла из одной комнаты, огромного балкона, кухни и совмещённых туалета и ванной. Я быстро скинула обувь и побежала всё осматривать.       Прихожая была узенькая и состояла только из тёмного деревянного шкафа, тихо тикающих часов, огромного, во весь мой рост, зеркала и полки для обуви.       Комната тоже была обставлена довольно скромно: опрятно заправленная кровать, ворсистый ковёр, небольшая тумбочка и лампа в виде цветка на ней, плоский телевизор на стене и стеклянный журнальный столик.       Вот кухня мне очень понравилась. Тут было абсолютно всё, что может быть на кухне: газовая плита, духовка, микроволновка, холодильник, соковыжималка, вафельница, кофемашина, посудомойка и ещё куча всякой неизвестной мне техники, расставленной по разным столам, полкам и ящичкам.       Закончив рассматривание кухни, я побежала в ванную. Ванна с гидромассажем, самая обыкновенная раковина с зеркалом и одинокий унитаз, стоящий в углу — это всё, что было в ней.       Закончив осмотр квартиры, я вернулась к Айзаве, который уже настраивал кофемашину. Я подошла к нему сзади и обняла, уткнувшись тому в спину.       — Спасибо, Айзава-сенсей… — от всей души поблагодарила я, крепче обнимая учителя и воспитателя. Айзава кивнул и включил кофемашину. Я услышала, как он по-доброму усмехнулся. Кофемашина зажужжала и, выставив стаканчик, налила туда горячую тёмно-коричневую жидкость. Резкий запах кофе ударил мне в нос. Я чихнула и отпустила Айзаву. Тот взял стаканчик, тепло попрощался со мной, потрепав по голове, и ушёл, тихо прикрыв за собой дверь.       Я минут пять ещё пялилась на закрытую дверь. Вдруг мне стало страшно. Было слишком тихо, слишком одиноко. В академии всегда кто-то был, всегда что-то шумело и отвлекало, а тут… Ни звука. Я схватила ключи, взглянула на часы (было только три часа дня) и вылетела за дверь, грубо захлопнув её за собой и шумно выдохнув.       «Пойду прогуляюсь… Надо проветриться… Слишком много сегодня произошло!» — думала я, идя вдоль шумных улиц моего родного города. Я медленно успокаивалась, прислушиваясь к гулу машин, разговорам людей… «Да что на меня нашло? Чего я испугалась?» — подумала я. Вдруг я вспомнила о письмах. «Кто-нибудь объяснит мне, что вчера было?!» — размышляла я. Вдруг меня осенило. Можно просто пойти к Бакуго и спросить у него!

***

      Крепко сжимая в руке золотую медаль, я бежала вдоль улицы, ища заветный дом. А вот и он! Я постучала в дверь. Её мне открыла довольно симпатичная женщина, очень похожая на Бакуго. Видимо, это его мать.       — Здравствуйте, я Руми, одноклассница Бакуго!       — А, ты пришла к этому оболтусу? Ну, проходи, он в своей комнате на втором этаже, ты сразу её увидишь, как только поднимешься. Кстати, меня зовут Мицуки.       — Приятно познакомиться! — лучезарно улыбнулась я.       Мама Бакуго оказалась права. Я сразу увидела дверь комнаты блондинистой капусты: она вся была обклеена плакатами. Шумно выдохнув, я громко постучала в дверь.       — ЧЕГО НАДО?! — послышался голос Бакуго.       — Это я! — дверь открылась. За ней стоял ОН. — П-привет, Кацуки!       Если он называл меня по имени, то я тоже так могу! Увидев меня, Кацуки нахмурился и спросил:       — Чего припёрлась?       Я наигранно состроила недовольную гримасу.       — Неужели даже на чай не пригласишь?       — Ладно, заходи! — буркнул блондин и впустил меня в комнату. Я прошла и плюхнулась на ковёр, похлопав рядом с собой ладонью, как бы приглашая Бакуго. Он цыкнул, но сел.       — Ну что ж… — начала я. — Для начала, можешь мне, пожалуйста, рассказать, что было вчера. Я почти ничего не помню.       Блондин изменился в лице.       — Не помнишь?       — Да! — подтвердила я.       — Вчера… Вчера ты исполнила своё обещание!       — Какое? — удивилась я.       — Ты надрала мне зад!       Кацуки был…смущён?! Он покраснел и отвёл взгляд, почесал в затылке. Я, наверное, была единственной, которая видела Бакуго таким… Я смутилась и не знала, что сказать. Наше неловкое молчание нарушила мама Кацуки, принёсшая нам на подносе чай со вкусняшками. Я поблагодарила её, и Мицуки вышла за дверь, оставив нас наедине. Я вдохнула побольше воздуха в грудь и на одном дыхании протараторила:       — Я считаю, что ты был не прав, отдавая мне медаль!       Кацуки молчал. Я продолжила уже более спокойно:       — Я вылетела на втором этапе фестиваля и далее уже не могла участвовать. К тому же, я даже не помню, как победила тебя.       Бакуго поднял на меня алые глаза, в которых читались все чувства сразу: страх, смятение, злость, радость, недоверие… Он моргнул и, наконец собравшись с мыслями, ответил:       — Я считаю, что я прав! Мне такая победа даром не нужна! Этот половинчатый даже не дрался со мной в полную силу! Чёртов Деку! Почему половинчатый использовал огонь в бою против него, а против меня — нет? Почему?!       На глазах блондина выступили слёзы. Он задрожал мелкой дрожью не в силах сдержать свой гнев и обиду. Я была растеряна, не знала, как себя вести. Повинуясь душевному порыву, я бросилась к Бакуго и обняла его. Я чувствовала, как постепенно он расслабляется в моих руках, перестаёт злиться. Мне стало его жалко… У него не было того человека, с которым он мог бы поделиться всеми своими чувствами, своими переживаниями. Вдруг блондин опомнился и отпрянул от меня. Я насупилась.       — Ну тебя! Сам выкладываешь свою душу мне на блюдечке с голубой каёмочкой, а сам не хочешь принимать мою поддержку.       Бакуго смущённо промолчал. Я посмотрела на часы, увидела, что уже пять часов, схватила листик и ручку, написала свой адрес, завернула в листок медаль и, пихнув его в руки блондинистой капусты, вылетела за дверь, поспешно попрощавшись с Мицуки и пообещав ещё как-нибудь зайти.       Я бежала в сторону пляжа, где меня должна была ожидать ещё одна одинокая персона, которой тоже, видимо, не хватает человеческой поддержки. «Теперь я, видимо, работаю волонтёром, выслушивая жалобы людей… Только проблема в том, что это бесплатно!» — подумала я, вспомнив про нависшую надо мной проблему с квартирой. Вдруг я почувствовала, как кроссовки вязнут в мокром песке. Я добралась до пляжа. Оглядевшись, я увидела ЕГО!       — Тодороки! — окликнула я парня, подбегая ближе. Он оглянулся. Глаза разного цвета сверкнули, отразив заходящее в покрасневшее море яркое солнце. «Как же всё-таки он похож на меня…» — невольно всплыло в моей голове. Я подбежала ближе к своему однокласснику, остановившись чуть в стороне. Тодороки сел в песок. Я аккуратно приземлилась рядом с ним, прижавшись к нему плечом. Тодороки смотрел на закат. Я, следуя его примеру, тоже уставилась на заходящее солнце.       — Тодороки… — тихо начала я, не отрываясь от лицезрения заката.       — Шото, — тихо поправил он.       — Спасибо, Шото! — вдруг отчётливо произнесла я, в порыве чувств уткнувшись лицом ему в плечо. Он явно удивился такому выпаду.       — За что?       — Ты уже два раза помогал мне, а я ни разу не отблагодарила тебя… Ты нашёл меня и, когда я потеряла сознание, понёс меня на руках… И, когда я была обижена на Айзаву, ты пришёл ко мне и успокоил… А я… Я ни разу не сказала даже короткого «спасибо»!       Я подняла взгляд на Тодороки. Наши разного цвета глаза встретились, от этого по спине пробежали мурашки. Странное чувство пробирало насквозь, не давая мне успокоиться. Я, поддавшись моменту, не удержалась и, наклонившись вперёд, неумело поцеловала его в нежные розовые губы. В его глазах мелькнуло удивление, быстро сменившееся наслаждением и привычным спокойствием. Он запустил руки в мои волосы и, на секунду оторвавшись от моих губ, чтобы глотнуть свежий морской воздух, ответил повторным поцелуем. Я прикрыла глаза и опустилась на спину, уронив на себя Тодороки, а потом опрокинула его в песок рядом с собой и, разорвав поцелуй, села сверху ему на грудь, шумно заглатывая чуть солёный воздух и улыбаясь. Тодороки нежно дотронулся моего лица. Я схватила его руку, приложив её ладонью к моей щеке. Только Тодороки приподнялся с песка, игриво спихнув меня, и зарылся рукой в мои волосы, чтобы притянуть меня к себе, как вдруг раздался телефонный звонок. Тодороки отпустил меня и отошёл в сторону. Я осталась сидеть на песке, ожидая его. Через пять минут он вернулся и, протянув мне какую-то коробочку с приклеенной к ней запиской, быстро попрощался и, чиркнув в макушку, убежал в неизвестном направлении. Я, откинувшись на спину, ещё немного пролежала на песке, пока солнце окончательно не укатилось за горизонт. Из песка постепенно ушло тепло, и я, громко чихнув, поднялась с него и поплелась к себе домой, захватив с собой коробочку от Шото. Разные чувства смешались во мне, метаясь внутри. Я даже и не заметила, как добралась до дома и влезла в ванну, отправив вещи скрасить компанию одинокому унитазу. Я наслаждалась тёплой водичкой (несмотря на то, что была кошкой, воды я не боялась, разве что холодные дожди недолюбливала), когда вдруг раздались звуки взрывов и полумрак ванной осветили вспышки. Я перепугалась, схватила полотенце и, обернувшись им, побежала на балкон смотреть, что стряслось. За край железного узорчатого заборчика, огораживавшего мой балкон, кто-то отчаянно цеплялся, стараясь не сорваться вниз.       — ТЫ ЧЕГО, ИДИОТ, УМЕРЕТЬ ВЗДУМАЛ?! — орала я, побежав на помощь и изо всех сил пытаясь втащить к себе нежданного гостя.       — Ну ты же сама говорила приходить, если надо будет поговорить, — отдышавшись, сказал Кацуки. Да-да! Именно он припёрся ко мне в одиннадцать часов вечера!       — МОГ БЫ И НА ЛИФТЕ ПОДНЯТЬСЯ! — я всё никак не могла отойти от «сюрприза».       — Но так же очень долго! — сказал блондин и лучезарно улыбнулся. Я сдвинула брови. На меня такие трюки не действуют. Наверное…       Я вздохнула и открыла дверь балкона, пуская эту наглую блондинистую капусту.       Отправив Кацуки в ванную, я залезла в шкаф и нашла там старую подушку и плед для гостя. «Вот и хорошо», — думала я, стеля плед на ковре и кидая сверху подушку. В этот момент из ванной вышел Кацуки. Бросив оценивающий взгляд на плед, подушку и меня, блондин наигранно разочарованно протянул:       — А я-то думал, будем спать вместе!..       — Размечтался! — как отрезала, скрестив руки на груди. — Вон, пульт лежит на столике, включай телевизор.       Бакуго подошёл к журнальному столику, взял пульт и нажал кнопку включения. Ничего не произошло.       — Ну вот… Не работает! — разочарованно сказала я, опускаясь на кровать.       — Ничего, сейчас заработает! — ободряюще сказал Кацуки и пошёл ковыряться в телевизоре. Чтобы не мешать ему, я вышла на балкон. А ведь я и не разглядывала его! По-моему, это было большой ошибкой, потому что балкон был офигенен: мало того, что огромный, да к тому же обставлен очень круто. Скамейка-качалка, красивые резные перила белого цвета, горшки с различными растениями от цветочков до кактусов и даже маленький фонтан-уточка, из клюва которой с журчанием струилась вода, — всё это составляло балкон. Смотря на яркую, почти полную луну, я успокаивалась. Казалось, ничто не сможет отодрать меня от любования ночным небом, нависшим над городом, как вдруг мне стало холодно. Ну, а кто бы не замёрз, если бы стоял с мокрой башкой в одном полотенечке, со всех сторон обдуваясь ветром. Вся дрожа, я вбежала в квартиру и юркнула под одеяло. В этот момент Кацуки наконец настроил телевизор, который тут же включил какой-то фильм. Я высунула голову из-под одеяла и с интересом уставилась на экран. Бакуго, ни капли не смущаясь, лёг рядом со мной на кровать и тоже стал уставился на экран. Мне было лень его прогонять, поэтому я решила просто не обращать внимания, смирившись.       Практически всю ночь я болтала с Бакуго и смотрела телевизор, поэтому даже не заметила, как уснула.