Истории тёмного королевства

       Она поправила верх платья, с демонстративной гордостью усаживаясь на трон. Горящие глаза, предчувствующие скорую победу, демонстративно сверлили дверь, где вот-вот должна была возникнуть соперница.       Он был спокоен, восседал на своем кресле, точно на троне, ничуть не уступая в величии и самолюбии ей. Только что их тела сплетались в жаркой страсти, еще несколько минут назад он чувствовал ее под собой, касание жарких бедер побуждало его не останавливаться, двигаться вперед — и вот, она уже снова заняла свое привычное место.        Она была ненасытна — в постели, в правлении, в общении. Ей было мало ласк, заверений в победе, лести. Она готова была слушать лживые комплименты часами. Знала ли она, что это — наглая ложь? Конечно, знала. Могла ли она устоять перед ложью? Нет.        Он был спокоен и сосредоточен и, по своему обыкновению, ждал. Повелителю времени не привыкать ждать подходящего мига, пусть он всегда был нетерпелив.        Знал ли он, как выглядит та, кого сейчас предстоит уничтожить? Нет. Да его это и не особо волновало. Человеческой особью больше или меньше — какая разница? Зато земля очистится от еще одной мелкой мошки.        Доктор бы, конечно, не оценил.        Нет, не время сейчас думать о Докторе. Совсем не время.        Маленькая ладонь Серсеи коснулась его руки. Мастер посмотрел на нее, растягивая губы в улыбке — насквозь фальшивой, конечно, впрочем, вряд ли, одержимая жаждой урвать больше власти поскорее, она это заметила.        — Где эта шлюшка? Мне обещали привести ее несколько минут назад! — явно начиная нервничать, высокомерно сказала она.        — Успокойся, будь добра, — стараясь не концентрироваться на ее раздражающих словах, Мастер твердо надавил на руку, — она скоро будет.        — И эта… тварь?        — Серсея, — он холодно коснулся губами ее ладони, — оставайся спокойной. Волнение никому еще на пользу не пошло.        Серсея слушалась плохо. Но, видимо, сейчас предпочла заткнуться и молчать. К своему счастью.        Шаги, которые он услышал, приближались, и Мастер готов был энциклопедию чувств составить по этим шагам. Самоуверенная, самовлюбленная и наверняка думающая, будто ей все вокруг должны. Как и большинство представителей человеческой расы.        И да. Такой она и была.        — Я Мать Драконов, Кхалиси Великого Травяного моря, Королева Андалов и Первых людей, Неопалимая, Бурерожденная, и я требую, чтобы вы немедленно освободили трон, который принадлежит мне по праву наследования, и был отнят у моей семьи захватчиками столетия назад.        — Что же вы скажете, — пропела Серсея обманчиво мягким голосом, — если Владычица Семи Королевств будет против подобного желания?        Мастер аккуратно накрыл ее ладонь своей. Прикосновения к человеческой коже (у Серсеи были сухие жесткие ладони) его несколько раздражали, как и, в общем-то, всё в последнее время. Но еще больше раздражала возможность скандала между двумя земными амбициозными женщинами. Он был Повелителем Времени и у него не было времени выслушивать подобное.        — В этом мире, — Мастер встал, — повелевает тот, кто сильнее. Я думал, тебе это известно.        — Я не знаю, кто вы, — маленькая пигалица вздернула нос, — вы не смеете мне «тыкать». И вам стоит преклонить колени.        О, небеса. Людишки. Мерзкая человеческая раса, помешанная на идее власти ради самолюбия. Как же они осточертели! И главное — никак не заканчиваются!        — Я — Мастер, и все твои титулы — ничто передо мной. И ты тоже. Маленькое высокомерное ничтожество. Так что, у тебя есть одна минута, чтобы собраться и уйти отсюда восвояси навсегда. И время, — он склонился к ней, прошептав в ухо, — пошло. Пятьдесят девять секунд…        Она мотнула головой, посмотрев на него со всем своим высокомерием.        — Пятьдесят восемь. Пятьдесят семь.        Огромный дракон влетел к своей хозяйке, затмив свет громадными крыльями. Мастер почувствовал, как разливается спокойствие по телу драконьей королевы, а другая, сидящая на троне, наоборот, напряглась, точно струна.        Он повернул голову и посмотрел на Дракона ровно тогда, когда из уст его покровительницы сорвалась властная и четкая команда:        — Дракарис!        Смазливая девочка, возомнившая себя королевой, конечно, уже приготовилась смотреть, как корчатся ее враги от мук, сгорая. Но Дракон лишь замер, а потом, как огромная туча, спустился на пол.        — Дрого? — растерянно спросила дерзкая властолюбица. — Что с тобой?        Она подошла к своему сокровищу, погладив его по голове. Дракон издал тихий урчащий звук, по которому можно было бы подумать, что он уснул.        — Дрого!        Мастер бросил небрежный взгляд на Дракона и тот, шумно фыркнув, распластался на полу.        — Что с ним? — вот теперь маленькая выскочка испугалась не на шутку. Взгляд, обращенный к Мастеру, был наполнен уже не злостью, а паникой. От высокомерия не осталось и следа.        Он пожал плечами, небрежно бросив:        — Наверное, устал.        Подойдя к Дракону, склонился к его загривку и погладил острые шипы. Драконья королева смотрела на него с нескрываемым изумлением, Дракон же — с такой преданностью, точно они были вместе всегда.        — Что вы сделали с моим Драконом?        — Ничего, уверяю вас, — Мастер наградил ее улыбкой, самой фальшивой из своего арсенала, — абсолютно ничего. Всего лишь решил наказать тебя за дерзость, маленькая человеческая личинка.        — Что? — Дейнерис передернуло, лицо приобрело странное выражение злости и ненависти, во взгляде мелькнуло безумие, хорошо известное Мастеру, почти родное. — Да как вы?!.. Как ты посмел?! Знаешь ли ты, что тот, кто встал у меня на пути, лишится головы?        — Маленькая глупая женщина, возомнившая себя богом, — Мастер задумчиво склонил голову, — сколько таких же безликих глупцов говорили мне об этом. Когда же вы уже придумаете хоть что-нибудь новое? Впрочем, я хочу невозможного. У вас такая бедная фантазия.        Дейнерис смотрела на него уже даже без призрака высокомерия. Только испуганный потухший взгляд человека, лишившегося в один миг всего.        Он обратился взглядом к Серсее, которая явно расслабилась.        — Ты была права. Без своих драконов она ничто.        Дейнерис бросилась к своему огнедышещему сыну, однако Мастер грубо ее оттолкнул. Земным личинкам пора бы знать, что джентльменские манеры для Повелителей Времени не обязательны и используются далеко не всегда.        Она держала мирно дремлющего дракона за холку, гладила по голове.        — Неприятный сюрприз, когда кто-то еще умеет ладить с твоими детьми, верно?        Она подняла голову и удостоила его молчаливым упреком — единственным, на что была теперь способна. Мастер усмехнулся. Дракон поднял голову.        — Что ж, милый, — длинные пальцы ласково гладили его гриву, твердую, жесткую, — попрощайся с мамочкой.        Мастер не особо слушал, что она еще говорила. Несла что-то, похожее на взывания к Дракону, просила прийти в себя, говорила о своей любви и материнских чувствах.        Глупые, глупые, ГЛУПЫЕ люди. Они все еще думают, что любовь может спасти.        Мастер бросил на нее лишь один беглый взгляд. Финальный. Заключительный. И в ту же минуту, щелкнув пальцами, тихо произнес:        — Дракарис!       И отвернулся к окну.        Он не смотрел, что происходило после, только слышал шум, ее крик, хруст костей и клацанье зубов. Когда он снова обернулся, на полу лежал труп той, что присвоила себе множество титулов, Дрого доедал руку, пальцы хрустели особенно звонко. Серсея же налила вина и отпила его.        Посмотрев на бренные останки, Мастер вздохнул.        — Так несовершенно. Только одно тело. Только одна жизнь.        Серсея мягкой кошкой подкралась к нему, обняла за плечи, потянулась за поцелуем. Мастеру было не до поцелуев теперь, он легко отстранился.        — Я благодарю тебя, — та, что называла себя Королевой Семи Королевств покорно склонила голову, — это неоценимая помощь.        Ее губы прижались к его губам.        — Однако, — продолжила она небрежно, — у тебя есть такая власть, которая может поставить под сомнение мою. Ты должен понять меня, ведь ты бы поступил так же.        Серсея подошла к винному сосуду и взяла его в руки.        — В этом сосуде, мой дорогой, сильнейший яд. Мне дал его мастер зелий. Называется, кажется, «Долгое прощание». Или «Долгое расставание», я не помню точно. Мне жаль, но ты будешь умирать медленно. И в муках. Я не прошу прощения.        Она еще несколько секунд смотрела на него пристально, потом же повернулась и направилась к дверям. Едва рука ее коснулась ручки, Мастер окликнул:        — Ваше Величество!        Серсея остановилась, обернулась, бросила на него вопросительный взгляд.        — Видишь ли, — он потер руки, — есть кое-что, чего ты обо мне не знаешь. Тебя не особо удивишь двумя сердцами, ты привыкла к сюрпризам. Но у меня есть уникальная способность — воскресать после каждой смерти. Не просто воскресать, но и полностью менять строение клеток, а, значит, тело.        — Вот как?        Внешне она оставалась спокойной, но голос предательски дрогнул.        — О да, — он кивнул, степенно, медленно, — именно так. У Повелителей Времени это называется регенерация.        Он подошел к ней настолько близко, что почувствовал ее дыхание — жаркое, но замершее.        — И, смею заверить, ты, увы, не увидишь, как я регенерирую. Жаль. Это весьма любопытное зрелище.        Она усмехается. Еще одна глупая человеческая женщина. Он достает самую верную — наравне с ТАРДИС — свою спутницу. Мгновение — и луч отвертки пронизывает ее до костей, проникает в сердце. Серсея падает, рушится камнем у его ног. Приходится переступить через труп, чтобы добраться до окна.        Предсмертный хрип стихает в стон, а тот, в свою очередь, во всхлипывание.        У двери лежит дракон, наконец, доевший женщину, из чрева которой вышел, у подножия трона стихла навеки честолюбивая Серсея.        А Мастер смотрит в окно и, за секунды до регенерации, уже чувствуя знакомое жжение внутри, думает только об одном: что бы на все это сказал Доктор?        Что бы он сказал?