Истории тёмного королевства

       В стенах Хогвартса больше не весело. Остался лишь страх. Гибкой змеей, танцующей под дудку факира, он заползает в душу, наполняет сердце.        Это не правда, что слизеринцам не страшно. Только полный идиот может не бояться грядущей войны. Ее боятся даже идиоты с Гриффиндора.        Слизеринцам страшно. Серсея видит это в глазах брата, чувствует в болезненном привкусе его поцелуя, ощущает в яростных толчках, когда он в ней, внутри. Она видит страх во взгляде подруги, Лукреции, слышит в ее затихшем смехе, угадывает в разговоре, который больше не касается их с братом Чезаре страстной любви, а только будущей войны.        Им не страшно умереть. Страшно проиграть. Поражение означает участь более горькую, нежели умереть и быть погребенным. Оно значит тюрьму. Плен. Вечное заточение. Одинокие дни, ничем не отличающиеся от них ночи. Объятья дементоров, один вид которых сводит с ума. Поражение значит конец.        Каждый вечер Серсея садится у окна и слушает полные грусти рассказы Лукреции. В нежном голосе ее больше нет счастья, детство стремительно ушло, не попрощавшись. Юность омрачена страшным пророческим будущим. Она не рассказывает больше о доме, болезненно кривит губы, когда большая черная сова Хуана приносит письма из дому, плачет, закрыв лицо книгой. Лукреция печальна и взор ее погас. В рассказах поблекли краски, исчезли цвета. Остался только черный и серый. Однотонность. Отягощающая и страшная.        Каждый вечер Джейме и Чезаре уходят — говорят, гулять. На самом деле — в Запретный лес. Никого и никогда не останавливали замки, если есть оружие мощнее. У их возлюбленных братьев такое оружие есть — ненависть и желание сравнять всё здесь подчистую, стереть в пыль. Каждый вечер они возвращаются поздно, когда на небе горит десяток мелких звезд, а совы в лесу беспрестанно ухают. Каждую ночь (Серсея слышит) Чезаре тащит Лукрецию в давно уже облюбованный ими укромный уголок и любит так горячо, что, кажется, слышно в Дурмстранге. Каждую ночь Джейме ждет сестру под дверью комнаты, и, когда она, простая и босоногая, выходит к нему, жадно целует — как будто кислород вдыхает. Как в последний раз.        Безопасность, строгие правила, меры предосторожности — всё это чушь. Всегда было чушью, сейчас — особенно. Все ждут битвы. Ждет Лукреция, страстно моля Мерлина о помощи и о защите для себя и для брата. Ждет Чезаре, призраком ходящий по коридору в ночной мгле. Ждет Джейме, сейчас такой молчаливый, такой хмурый, точно с похмелья. Ждет сама Серсея, гонит видения об исходе великой битвы, запрещает себе думать о ней.        У них больше ничего нет. Ничего не осталось — только боль прошлого, ужас настоящего и томительное ожидание.        Из прошлой жизни — пьяная, бродящая, горькая, как полынь, страсть — последняя ниточка. Последняя радость, еще доступная.        Единственное, что они могут пока дарить друг другу.