Истории тёмного королевства

       И никакие приглашения не затерялись. Твои подружки, Плакса, рассматривают их прямо сейчас, вертят в своих ручках, смеются над тобой, и завидуют втайне — каждая буковка слишком красиво прорисована. У тебя всегда был красивый почерк.        И никто не опаздывает, Плакса. Просто никто не захотел прийти. Все, кого ты звала, отказались. Всем на тебя плевать. Наверное, твоя подруга, которую считала лучшей, прямо сейчас смотрит на твой пригласительный, и говорит, хихикая, своему брату-качку: «Как же эта слезливая дура меня достала!»        Никому нет дела до твоего торта, который ты заказывала ещё на прошлой неделе, и всю эту ночь, вместо того, чтобы спать, стояла у холодильника, борясь с искушением открыть его и съесть весь торт, до кусочка, так он роскошно выглядит и так приятно пахнет ванилью и шоколадом. Но ты успокойся, не волнуйся так, плакса. Тебе же больше торта достанется. Разве не прекрасно?        Нет. Потому что ты не любишь шоколад. Ты не любишь ваниль. Ты обожаешь корицу, которую ненавидят все те, кого ты считала своими друзьями. Но ради них ты заказала этот торт — красивый, но совсем тобою нелюбимый. Который ты готова была есть, кусочек за кусочком, улыбаясь подругам за праздничным столом.        Тебе этот торт нахрен не нужен. Ты бы лучше фруктовые пирожные ела, пока в заднице не слипнется. Но ты знала — фруктовые пирожные не по душе ни одному твоему другу, которых — каждого — ты позвала на праздничную вечеринку, но никто не пришёл.        А теперь ты давишься тортом, плакса, и оставшийся кусок поедаешь глазами. Не потому, что тебе торта мало. Ты просто ещё надеешься, вдруг кто-нибудь просто опаздывает. Вдруг кто-то придёт.        Вечеринка была назначена на шесть, сейчас ещё только половина восьмого. Подумаешь — кто-то опоздал. Сейчас откроется дверь, и придут гости. Они задарят тебя подарками и нажелают тебе успехов во всём.        (тебе уже не нужны подарки и пожелания, лишь бы кто-нибудь просто пришёл, черт его дери!)        Стрелка часов движется быстро, почти бежит, вперёд и вперёд. Дверь комнаты, которую ты с таким рвением украсила ещё позавчера шарами, всё ещё заперта и не скрипит.        У тебя голова кругом идёт и сердце уже останавливается. Почему никто не пришёл? Им на тебя плевать? Ты никому не нужна?        Да, плакса, да. Ты не нужна. Смирись. Наверняка, если бы не пригласительные, никто бы даже не вспомнил, что у тебя день рождения.        Включи музыку, плакса, и прыгай на кровати. Танцуй, пока тебя никто не видит. Танцуй одна, раз уж тот красавчик, с которым ты мечтала целоваться сегодня весь вечер, не пришёл.        Хватит плакать, плакса. Ты никого не дождёшься. Ты не добьешься ничего. Все тебя бросили, так чего же ты ещё ждёшь? Возьми нож, которым планировала резать торт, и проткни им каждый чёртов воздушный шарик! Вот так, детка, умница. Протыкай. Красный, синий, жёлтый, зелёный, снова красный — у тебя уже в глазах рябит от такого разнообразия. Ты потратила на организацию вечеринки всю стипендию, а ещё часть маминой зарплаты. На организацию вечеринки, куда никто не пришёл.        Разбомбила шарики? Умница, а теперь топчи этот чёртов, проклятый торт с ненавистной тебе ванилью. Давай, возьми его в руки, и меси, меси, чтоб тебя! Вот так, видишь? Смотри, какая мерзкая липкая масса получается, а изюм выпадает из неё, падает на пол. Ничего, будет отличное лакомство для тараканов.        Свечки, детка. Ты забыла вставить в торт свечки. Отымей его ещё и свечами, глупая.        Давай! Возьми эти две свечки, что на кровати валяются, запутавшись в простынь, и воткни их в чёртов торт, чтоб тебя! Воткнула? Молодец? А теперь держи же их, чтобы не падали, держи, криворучка!        А, плевать на свечи. И на истерзанный труп плюшевого медведя, из которого ты все потроха ножом вырвала, тоже плевать. Сунь его под кровать, достанешь потом, когда-нибудь, позже.        Ты хочешь спалить всю эту комнату, этот дом, этот город, эту планету. Но не кажется ли тебе, глупая, сопливая девочка, что есть выход другой? Получше? Ход красивее?        И ты выходишь в одном платье в чёрную-чёрную ночь. Заходишь в местную булочную, где милый мистер Крисби, уже зная твой вкус от и до (вот кого надо было на твою жалкую вечеринку звать, выдра!) даёт тебе пирожное с ежевикой. Ты платишь за него с вежливой улыбкой и выходишь снова в ночь.        Это — последнее, за что ты плачешь в своей жалкой жизни, девочка-плакса. Теперь будут платить другие. Теперь заплатят они.        Ты знаешь каждый уголок своего родного района в городе, каждую улочку. Двенадцать минут привычным шагом от булочной — и вот ты уже на пороге особняка, где живёт лучшая, самая лучшая, самая замечательная подружка. Которой ты послала приглашение самой первой, а перед тем оборвала провода, рассказывая ей в телефон, какие они красивые получились.        Самая лучшая подружка на твою вечеринку тоже не пришла.        Ты стоишь на пороге, переступая с ноги на ногу. Впервые в жизни не волнуешься. Впервые в жизни не хочешь плакать.        Ты звонишь в звонок своим тонким пальцем (учитель музыки говорил, что они слишком короткие, потому тебе никогда, никогда не стать пианисткой), и ждёшь, ждёшь, ждёшь, топчась на месте. А она всё не идёт и не идёт.        И дверь — сюрприз, Плакса! — отвечает парень, с которым ты мечтала целоваться весь вечер. У него голый торс, а подруга лежит на диване, пытаясь прикрыть свою крошечную грудь.        — Привет, — шелестит она, неловко пряча взгляд, — прости, я хотела прийти, но не вышло.        — Ничего, — натяни улыбку на лицо, Плакса, натяни улыбку, улыбайся, мать твою! , — я принесла пирожное. Я войду?        Она не хочет, чтобы ты вошла. Они не хотят тебя видеть. Но, если бы ты останавливалась всякий раз, когда тебя не хотят видеть, не вошла бы никогда ни в одну дверь.        Так что, ты медленно проходишь в комнату, садишься на чёртову постель, на которой у твоей замечательной подруги и парня, с которым ты мечтала целоваться весь вечер, был чёртов секс, и, с улыбкой, протягиваешь пирожное.        — Я принесу чая — красавчик с голым торсом летит на кухню. Ему неловко. Наверное, он хочет выйти в окно.        — Держи — ты снова предлагаешь пирожное, сверля любимую подругу взглядом, который не терпит отказа: бери пирожное и жри, сунь его в свою глотку поглубже и жуй. Ну или подавись им, благословляю!        Она берёт в руки пирожное, пальцы дрожат. А ты склоняешься над нею, чтобы обнять. И ломаешь шею. И смотришь, как она выдыхает пот, кровь, чужую сперму, застывая навеки.        А потом ты достаёшь нож с твоей маленькой сумочки. И бьешь, бьешь, бьешь подбежавшего навстречу парня. Плаксы умеют быть сильными. Иногда.        Ты умеешь быть сильной.        А потом, когда на постели лежат два трупа, которые ещё полчаса назад были твоими лучшими, самыми замечательными друзьями, ты выходишь на порог и достаёшь сигарету.        Там два трупа. Твоих друзей нет больше. Твоя миссия выполнена и сейчас, когда вернешься домой, ты спалишь свой чёртов-чёртов дом, в который никто никогда не приходит на твои жалкие вечеринки.        С днём рождения, Плакса!        Ты устроила себе шикарную вечеринку. Тусу мечты.