Истории тёмного королевства

       Для Рамси Санса — не леди, не маленькая птичка с Севера, и вовсе не женщина, а всего лишь бесплатная шлюха, безропотно покорившаяся своей судьбой каждую ночь быть изнасилованной. Рамси плевать, насколько сильно ей больно, и в каком она настроении — он просто приходит и берёт. Грубо, дерзко, резко, вонзаясь крупными толчками и царапая кожу. Ему нравится смотреть, как она подрагивает, слушать, как визжит, точно щенок, которого избили палкой, как всхлипывает с отчаянием. И то, как она не смеет умолять о пощаде (уже приучена к тому, что бесполезно), ему тоже нравится. Это заводит куда больше, чем если бы Санса сопротивлялась. Сильная девочка. Упрямая. Он её поломает. Он любит таких ломать.        Для Рамси Санса — глупая кукла, которую он выбросит, едва наиграется с нею. Только ей повезёт меньше, чем любой кукле. Кукол выбрасывают на помойку, использовав, её же и выбросить некуда. Всё, где бы она не находилась, — помойка, всё, к чему она прикасается, превращается в мусор. Он её уже надломил, а скоро сломает, уничтожит и вышвырнет, а затем скажет, что так и было. И пойдёт милая маленькая Санса, глупая, наивная, однообразная, по миру, по свету, горечь ветров собирать.        Для Рамси Санса — глупая птичка, которую сломать раз плюнуть. Только надави на хрупкую шею сильнее, только удавкой руки на затылке сомкнуть, только на самом больном акцент сделать, по бесконечным ранам маленькой глупенькой девочки, едва от маминой юбки оторвавшейся, проехаться — и сломается. Легко. Как брать незащищённую крепость в летний зной. Легко и просто.        Вот только не ломается Санса, не гнётся. Прогибается под его натиском, извивается в его руках, да пытается убежать. Плачет, с опухшими глазами ходит, едва волоча ноги, грустно смотрит на холодное небо, отрешённым взглядом его провожает всякий раз, как он уходит, неудовлетворённый, никогда не насытившийся пытками до конца — но не гнётся. Чего ждёт? На что надеется? Непонятно.        Для Рамси Санса — цель, которую он обязан покорить, вершина, на которую должен взобраться. Он приходит каждую ночь в её опочивальню, к себе в спальню её требует вечером, и снова гонит по кругу издевательства и боль. Ему казалось, едва только её увидел, что он её саму в ад приглашает, а теперь уже кажется иначе. Это он, он один себя с ней в ад заносит, и выхода из этого ада нет. Он хочет её на осколки разбить, как фальшивое зеркало, хочет её уничтожить, как надоедливую муху — а она жива. Жива, печальна, но всё так же, как раньше, не сломлена.        Для Рамси Санса — заколдованный круг, по которому он ходит, не находя выхода. Для Рамси Санса — наркотик, отравляющий тело сильнее, чем давно сгнившая, почерневшая от злобы, ужасная, мерзкая душа.        — Отпустите меня, лорд Болтон, — задыхаясь, глотая слёзы, просит Санса, гордая птичка Севера, всякий раз на него, ему в глаза, глядя.        — Нет — всякий раз слышит в ответ, потому что он, Рамси, всё ещё хочет её сломить.        И проигрывает.        Для Рамси Санса — вершина горы, что никогда ему не покорится.        Для Сансы Рамси — идеальный билет в будущее. В будущее, где она уничтожит ему и подобных ему ублюдков.