Истории тёмного королевства

       Нет, это невозможно! Эта чёртова женщина снова копалась в его бумагах. Драко понимает это, едва войдя в кабинет, в котором повсюду витает её лавандовый запах. Который он терпеть не может, и не раз говорил об этом — прямо или намёками. Но она не слышит. Плевать она на него хотела.        Вздохнув, Драко проходит к столу, отставляет стул и садится. Точнее, не так, нет. Обессилено падает на него, чувствуя всю усталость мира. Так. Надо подумать о хорошем. Хорошее, хорошее… Что в его жизни в последнее время было хорошего?        Нет. Вопрос нужно ставить иначе, и он — куда серьёзнее, чем кажется. Что в его жизни вообще было хорошего?        Вспоминается раннее детство. Мать покупает конфеты, целую гору, и снисходительно улыбается, когда он их все, скопом, сунет в рот. Рот у него маленький, ему всего лишь четыре года, и вряд ли он способен уместить во рту больше пяти леденцов за раз. Но пытается. Вот сейчас, к примеру, их десять. И все они щиплют язык. Мама улыбается, гладит его по голове. Отец ворчит, что она его балует, слишком балует.        Вспоминается день, когда пришло письмо из Хогвартса. Он радуется, хотя воспитание, привитое с младых ногтей, не позволяет активно проявлять эмоции. Так что, рад он только сам с собой наедине, при родителях же отделывается мимолётной улыбкой, и снисходительным тоном повторяет: «Подумаешь, Хогвартс. Он бы и дня не протянул без денег моего отца». Кребб и Гойл, сидящие по обе стороны от него, с готовностью кивают.        Вспоминается первый поход в волшебные магазины для школьников. Как покупали учебники, а он вдыхал запах свежего пергамента. Как мадам Малкин замеряла его, пытаясь подобрать мантию. Как впервые взял в руки палочку, с которой довелось пройти плечом к плечу несколько лет учёбы. Как познакомился с Поттером, знаменитым Мальчиком, Который Выжил, и задирал его по поводу и без. А тот огрызался. Какими дураками они были… Каждому пришлось пройти войну. И личный ад, сломавший обоих, каждого по-своему. Драко сломавший так точно.        Воспоминания приходят натужно, лишь когда напряжешь память. И все какие-то суетливые, фрагментарные, оборванные. Словно ненастоящие. Словно не с ним приключились.        Драко сосредоточено трёт переносицу, снимает очки, кладёт их на стол. Он поседел, облысел, и уже не очень хорошо видит. Скорпиус похож на него, маленького, больше, чем он сам на себя в юности. Скорпиус — единственная надежда, и единственная в жизни радость. Правда, рождён он от женщины, которую Драко не любил, и так и не смог полюбить. А она, чёртовка, вечно требует от него этого — требует невозможного.        Драко открывает верхний ящик стола. Порядок там нарушен, а бумаги сложены явно второпях. Зачем эта отвратительная женщина копалась в его документах? Что хотела найти? Что она вечно там ищет?        Драко убеждает себя, что ему нужно остыть. В конце концов, они тринадцать лет в браке. Ничего дурного в том, что она копается в его вещах нет. Наверное…        Драко уговаривает себя не бежать к Астории разбираться. Он эту ситуацию переживёт, и пойдёт дальше. Сделает, как всегда, вид, что не обращает на такие мелочи внимание. Правда, таких мелочей за тринадцать лет накопилась целая гора, но это так, ерунда. Кость в глотке. Одна из.        Астория приходит сама. Входит в кабинет без спроса, и практически без стука. Присев на быльце кресла, смотрит внимательно на него, пялится. Как будто в первый раз видит.        Волосы её уже не белокурые давно, а пшеничные. Краски погасли. Она постарела. Он тоже, но на ней возраст сказался сильнее. Наверное, виноваты роды. Наверное, виновато его равнодушие.        Впрочем, всё равно.        — При-и-ивет, — точно сладкая кошка, мурлычет Астория, касаясь губами его уха, — как твои дела, дорогой?        Драко отстраняется. Окинув жену беглым взглядом, безо всяких эмоций, спрашивает:        — Зачем ты опять копалась в моих документах?        Чёртова женщина, несносная женщина хлопает ресницами. Наверное, думает, что она юная девушка. Наверное, считает, что так способна ему понравиться.        — Я просто…        — Что — «просто»? — резко обрывает он её. — Шпионила за мной?        Она встаёт. Лучше бы она не делала этого. Потому что тут же начинает расхаживать по кабинету взад и вперёд, заложив руки за спину. Чем ужасно раздражает Драко. Он просил этого не делать, но ей всё равно. Наплевать, как всегда, на любые его слова и просьбы.        — Драко, я не знаю, что делать, чтобы ты доверял мне, — она оборачивается, стоит посреди комнаты, замерев, упрекает его глазами, и колет взглядом, — ты ничего не рассказываешь мне. Да мы практически не говорим! Мы могли бы начать делать что-то вместе, начать, наконец, жить, как нормальная семья.        Драко поднимается. Подходит к окну. Задумчиво смотрит в него, но ничего не видит. Просто пытается унять зудящее внутри, точно червь, раздражение.        Он несчастлив. Пустая жизнь. Пустое бремя. Пустое существование. Больше всего он жалеет, что поддался настойчивым разговорам отца, и женился на той, кто была ему не нужна. Он думает, что отец просто был слишком настойчив. Так ему проще, легче жить.        Она остановилась, стоит посреди комнаты, и — Драко чувствует — сверлит взглядом его спину. Как будто пытается прожечь дыру.        Драко медленно, лениво, поворачивает сперва голову, а затем поворачивается сам. В глазах его — равнодушие, в голосе — презрение. Он звучит холодно, словно чеканная монета:        — Оглянись, Астория. Ты видишь здесь хоть что-то общее для нас?