Истории тёмного королевства

       Старый дом горит.        Кристофер слышит шум и треск. Чует запах обуглившихся вещей. Мелодичный, несмотря на трагичность момента, треск дров.        Падают сваи, рушится крыша. Он не знает точно, с какой скоростью всё это происходит. Воспалённому взору и возбуждённому в пожаре воображению представляется, что очень медленно. Он щурится, оценивая красоту момента. Возможно, чуть позже, когда эмоции немного угаснут, а память перестанет резать болью при каждом напоминании огня, он этот пожар нарисует. Хобби у него такое — рисовать. Любит он это делать на досуге.        А пока падают сваи, рушится крыша. Кристофер видит, как языки пламени лижут дверь. Подобрались к замку. Железо красиво блещет в плену пламени.        Он не понимает в полной мере, что чувствует. Дом уже не спасти. Он понял это сразу, а пожарники, приехав, подтвердили.Наверное, ему стоит задуматься. Он приехал сюда из Лондона, в дом, где прошло его детство. Выходя из которого по утрам, бегал по полям. Наверное, ему стоит вспомнить, что именно его связывало с этим местом. Самые счастливые воспоминания детства, самые добрые. Наверное, ему нужно проникнуться моментом, почувствовать егов полной мере, ощутить его всеми силами, всеми фибрами души. Это нормально, когда сгорает дотла, без возможности спасения, родительский дом. Это правильно.        Наверное, он должен бы почувствовать то, что чувствуют в таком случае все, абсолютно все. Другие люди на его месте, наверное, метались бы, бегали, плакали и кричали. Умоляли пожарников спасти хоть что-то. А он… что он?        Он просто замер. Затаил дыхание. Застыл.        Он просто смотрит, не мигая. Наблюдает. Как горит его старый дом, в котором всё детство миновало. Почти любуется. Почти наслаждается. Почти…        Старый дом горит, родительский дом. Дом юности. Он глядит на огонь, смотрит, разглядывает. Он не знает, что чувствует. Он не чувствует ничего.        Он не был здесь долгие годы. Четырнадцать лет не проходил мимо этих мест. Не приезжал на Родину, скитаясь по заграницам. Мальчик Кристофер, озорной мечтатель, вырос. И стал писателем. Только пишет он не о любви и не о чуде. А о пустоте. Той самой, что разъедала его душу с тех пор, как закончилось его детство, миновала юность.        Он не был здесь долгие годы. Длинные четырнадцать лет. А приехал — и вот, застал крушение. Падение. Пожар. Как будто дом не принял его больше. Как будто он его не ждал, и больше ни капли не любил (хотя на это имел полное право).        Старый дом горит. Сказали, что что-то с проводкой.        Кристофер наблюдает, как пожарные заливают остатки жилья водой. Как дерево тухнет, как огонь гаснет. Он всё ещё ни черта не знает, не понимает, что чувствует.        — Мистер Робин, — подошедший пожарник, глава бригады, высокий поджарый мужчина средних лет, с седыми висками, протягивает ему что-то в плотном полиэтиленовом пакете, — возможно, вам не нужно, и это мелочи. Но мы нашли игрушку. Там, в беседке.        Он машет рукой вправо. Беседка одиноко стоит среди двора.        Кристофер кивает. Принимает пакет. И, дождавшись, пока пожарник отойдёт, чтобы опять раздавать указания под стихающие голоса коллег, заглядывает внутрь.        Там — медведь. Смешной плюшевый мишка с залатанной лапой. Винни Пух.        И мгновенно вспоминается всё. Предстаёт в голове так ясно, словно вчера было. Миллионы историй о приключениях медведя. Как сочинял считалки. Доставал мёд. Воспитывал друга-свинку, Пяточка, и ходил на чай к Кролику, и за грамотой к Мудрой Сове. Миллионы историй, что рассказывал отец на ночь, перед сном.        И тут же перед глазами лицо отца, словно живое. Отца, который умер четырнадцать лет назад, внезапно и негаданно.        Кристофер достаёт игрушку из пакета. Огромные глаза-пуговки медведя смотрят на него. В лицо, прямо в душу. Как будто он хочет спросить: «Почему, друг мой, ты оставил своего Винни? Почему забыл обо мне?».        Кристофер прижимает игрушку к груди, опускает голову.        И начинает беззвучно плакать.