Истории тёмного королевства

       Бай Цзуэ холоднее льда, морознее снега, суровее самой лютой вьюги. Богиня Снега, говорят, влюблена в него без памяти, предана ему, словно собака. Да только он в любовь её ни капли не верит, она ему, эта любовь, совсем не нужна. Знает он о мраке, что в душе Богини поселился очень давно, потому сердце его ледяное, и проще уничтожить Небеса, чем заставить от её преданного взгляда расстаять, или хотя бы немного смягчиться.        Он всё знает, что о нём девушки говорят, не раз слышал, как они хихикают за его спиной, как вздыхают тайком, как, злые от его равнодушия, обещают землю уничтожить. Особо смелые красавицы на него прекрасный взгляд поднимают, но ему всё равно. Он — Бог, не смертный простой, не простолюдин, и не пристало ему земными страстями маяться.        Бай Цзуэ всё о себе знает, что красив, недосягаем, любим девушками. Да только не трогает это его сердце, а женский пол он глупым считает. Что ему до вздохов красавиц? Ничего в его ледяном сердце не отзывается на их самый сладостный шёпот, а, при виде очередной воздыхательницы, хочется в Забытие отправиться. У него, Бога, свои заботы, нужно мир, древний, как сами Боги, от демонов-врагов защищать, переживать, чтобы барьер не разрушился, а тот рушится, словно травинка, по кусочку. У него забот полно, не до милых красавиц и их сладких речей. Ничего мирского вокруг себя Бай Цзуэ не видит, не замечает. А сердце с каждой минутой, с каждым мигом льдом покрывается, замерзает. Уже никто надежд не питает, что однажды оно забьётся в волнении, а самому Богу чувства вовсе не нужны, и все слова об этом он одним лишь движеньем руки отсекает.        Вот только Шан Гу его из себя выводит. Он думал, что она глупа, но порой она поражает его умением замечать детали. Думал, что она — сущий хаос, как ей судьбою предназначено, а она, стоит лишь собраться, показывает впечатляющие результаты в учении. Думал, что она безнадёжна, что обучать её — словно на поле битвы безоружным стоять, думал, что бесполезно это, проще с места небеса сдвинуть, а она трудится, не покладая рук, и всё ему преданно в глаза заглядывает, ожидая похвалы. Бай Цзуэ её не похвалит вслух, правила строги, законы суровы. Ни единого слова из его уст не сорвётся, но она его чувства во взгляде разглядит. Станет кружиться вокруг него, удивляя, радуя, раздражая, стараясь выбить из равновесия. И почти что достигнет удачи.        А у него в голове её хрупкий голосок, словно древняя музыка, засядет: «Ледышка, Ледышка, Ледышка!»        Бай Цзуэ холоднее льда, морознее снега, суровее самой лютой вьюги. «Ледышка» давно стало его вторым именем. И лишь юная Богиня Хаоса Шан Гу, хаос в его сердце сотворившая несколькими взмахами ресниц знает — не такой уж он Ледышка, как всем вокруг кажется.