Послесловие: Тайна Минувших Лет

Полет закончился так же стремительно, как и начался. Вот Люси, крепче вцепляясь в Драконью тушу, с ужасом смотрит на быстро приближающуюся громаду леса. Зубы ее крепко сомкнуты, а в голове гуляют мысли о скорой гибели. А вот уже Дракон с жутким грохотом приземляется на траву. Адский удар, земля вспенивается подобно волнам, а Люси кажется, что порывом ветра ее снесет с ящерной спины, подобно легкому осеннему листику. Руки от запястьев до лопаток простреливает резкая боль, и девушка приглушенно шипит сквозь крепко стиснутые зубы. Дракон делает еще пару шагов от места посадки и расслабленно заваливается на неповрежденную траву. «Слезай уже, накаталась, » — недовольно шипит Нацу в голове Заклинательницы. Люси от непривычки резко дергается и уже думает ответить что-то язвительное, как вспоминает о дурном нраве этого Драгнила. И о том, что задевать его за живое вовсе не нужно для счастливой и целостной жизни. Так что Люси, покорно вздохнув и перекинув ногу через «седло», соскальзывает по гладкой чешуе, как с горки, с Драконьего крупа. Черная бархатистая мембрана крыла смягчает ее приземление. Отряхивая платье от незаметных пылинок, девушка вспоминает недавнюю странную фразу этого ящера. Его подозрительное волнение. Нет, конечно, будь Нацу старым Нацу, Заклинательница и слова бы не сказала. Но этот Нацу уже далеко не тот Нацу… — Ты серьезно хочешь помочь этом людям? — недоверчиво уточняет Люси, разминая затекшие от долгого полета мышцы. Ее коленки мелко подрагивают, за несколько часов бездействия Заклинательница уже успела позабыть, как тяжело ходить по земле. Дракон, взглянув на девичье серьезное лицо, весело усмехается. А после, осмыслив всю суть вопроса, его морда невероятно искажается, будто от страшной агонии, из пасти начинает доноситься рычащий клекот. Драгнил широко разевает рот, суматошно взмахивает крыльями и мотает хвостом, чуть не сшибая Люси. Голова ящера подрагивает, как у веселящегося от хорошей шутки человека. Его клекот оглушает. И девушка понимает, что Нацу просто так непривычно смеётся. Дракона настолько рассмешил заданный ей вопрос, что он даже не пытается чуть придержать свои искренние эмоции. «Повтори-ка, я хочу помочь этим людям?» И вновь взрыв безумно громкого клекота. Если бы не габариты Драконьего тела, Люси кажется, что Драгнил бы уже давно катался по земле, держась за живот обеими руками. Во все стороны летят взметаемые хвостом комья земли, и девушка, дабы не испачкаться, отдаляется на почтительное расстояние. Наконец, его приступ веселья заканчивается. Издав последний рык, Дракон пару раз бьется головой об землю, чтоб больше не думать об абсурдном вопросе. Его огромное тело вдруг на глазах у Люси покрывается Тьмой. Мрак окутывает Драконий силуэт вплотную и начинает сжиматься, стекаться в человекоподобную фигуру. Наконец, из черноты проступают знакомые черты, пробиваются розовые волосы и горят золотые глаза, которые в то же мгновенье окутываются кипящей кровью. И хохот. Нацу заливается, подобно соловьям весной. Люси впервые слышит его настоящий смех, и оттого мурашки бегут по коже. На Драгниловском лице неестественно широкая усмешка, белеют острые клыки. И скрежет, истеричный скрежет друг сосулек друг об друга, слышит в этом смехе Люси. У ледяного существа — ледяной хохот. А смеялся ли когда-нибудь при ней прежний Нацу? Нет — девушка не может вспомнить ни единого случая. Старый Драгнил всегда в таких случаях лишь широко по-доброму улыбался и говорил какую-нибудь милую нелепость. Не важно насколько уморителен был анекдот или ситуация, ничего кроме хихиканья из него невозможно было выдавить. Но эта особенность «Убийцы Драконов» никому не бросалась в глаза. Сейчас Люси прекрасно понимает почему. Смех Нацу настолько неестественен и непривычен, нечеловечески страшен, что его никак не скрыть и не оправдать. Единственный выход — не смеяться вовсе. Неужели Драгнил так хорошо понимает свои отталкивающие стороны? — Неужто, твое мнение, Люси, обо мне столь низко, что тебе кажется, что я собираюсь спасать этих Смертных? — Нацу прикрывает лицо рукой, заглушая свой хохот, но Люси все равно буквально кожей чувствует скрытую под ладонью широкую улыбку. — Желаю верить в лучшее, — гордо хмыкает девушка, стараясь не обращать внимания на такого привычного Нацу. Совпадало в нем почти все: обычные руки, обычные волосы, без малейшего проблеска рогов, те же весело приподнятые брови и даже та же одежда, разве, что без привычного чешуйчатого шарфа. Только насмешливо прищуренные ярко алые глаза, не давали спутать нынешнее и прошлое. В первую секунду у Люси мелькнула паническая мысль: он все понял. Но Заклинательница отмела ее, как ветер осенние листья. Драгнил мог все понять лишь, забравшись в память Заклинательницы. А так как подобной способности у него нет, то и шанс раскрытия примерно равен нулю. Просто вероятно Нацу принял привычный ему человечий облик. Что объяснило бы очень многое. Но при этом возникает логичный вопрос: откуда взялась одежда и почему она изменилась. — В лучшее, — повторил Драгнил и вновь хмыкнул, пытаясь удержаться от новой волны смеха. Но все же, выдавая своего хозяина, его плечи истерично дернулись. Эта девушка то ли потрясающе наивна, то ли невероятно глупа. И Демон пока еще не понял, восхищает его это или же раздражает. — Да, в лучшее, — упрямо качнула головой девушка и заметила, — Ты очень торопился с небес на землю. Но сейчас, не дергаешься вовсе. В чем причина? — Причина? — протянул Нацу, будто пробуя это слово на вкус, — В деревне тихо; я не слышу ни истеричных молитв о снисхождении, ни рыданий, ни смеха теоретических захватчиков. Так что мы скорее всего опоздали и нет смысла торопиться вовсе. Наоборот стоит подождать, чтоб не спугнуть моих будущих жертв. — Жертв? — резко дернулась Люси, будто от удара. — Да, жертв, — на лице Демона растянулась предвкушающая ухмылка, — Смертные, что посмели посягнуть на мои владения, поплатятся собственной кровью! Пусть и звучали слова Нацу нарочно пафосно, Заклинательница хорошо знала, что он претворит свою угрозу в жизнь. И это не могло не пугать. — Может причина в другом? — робко предположила девушка, сжимая в руках ткань белого платья. — Ты все-таки наивна, — почти восторженно прошипел Демон, глядя на Люси, как на неизвестное поныне кушанье. И у Заклинательницы от его искреннего взгляда в душе что-то дрогнуло, — Ты хочешь защитить не только детей, но и бандитов, чьи руки испачканы в крови твоих же сородичей. Сути не постижимо! — тут вдруг его лицо делается привычно холодным, а тон серьезным, — Ты ведь умная девочка, и не можешь не понимать, что люди, которых я желаю сожрать, только что ограбили и перебили всех жителей деревни Рута. Так почему, ты опять хочешь помешать мне? Отчего-то комплимент из его уст, для Люси звучит как неприкрытое оскорбление. А вопрос Драгнила, такой непривычно серьезный, горчит на языке. Неужели Нацу совсем чужда гуманность? Он ведь как ребенок искренен в своем непонимании. И это нельзя не понимать, лишь взглянув на его вопросительно изогнутые брови и посмотрев в заблудившиеся глаза. Кто его научил этому? Неужели Игнил? Но ведь Огненный Дракон был искренен в своей заботе о сыне. Был кто-то еще? Но кто? Бесчисленная вереница вопросов и ни одного ответа. Что скрывает прошлое Нацу, что стало причиной его неисправимо злобного мировоззрения? Люси не знала ответов. — Сожрал бы ты Душу Дракона, который перебил бы поселение подобных тебе? — грустно спрашивает Люси у того. Нацу смотрит на нее как на невменяемую, задумчиво отводит взгляд, колупает ногой землю. Он мнется. «Что за странные вопросы у этой странной Люси?» — так и читается на его вытянутой морде. — Да, то есть нет, — он суматошно закапывается в свои волосы руками, напряженно размышляет, широкими размашистыми шагами меряя поляну, и взрывается, — Что за глупый вопрос?! Демон не может сожрать Душу Дракона — это общеизвестная истина! — Ты убил бы его? — спокойно повторяет свой вопрос Люси, никак не показывая свое волнение. Ей кажется, Нацу страшно дорожит Драконами. Но эти чувства так глубоко спрятаны в нем, что и щипцами не вытянуть. Что же есть такое, чем Драгнил дорожит больше чем ящерами? Ведь свою любовь к кому-то, можно спрятать лишь за большей любовью. Неужели Демоны? Настоящие Демоны, а не подобные им Этериасы? — Драконы не убивают друг друга! — рычит в ответ Драгнил, пряча взгляд, — Лишение крыльев — самое унизительное и большое наказание… — и в голосе его такая острая застарелая боль, такое страшное сожаление, будто Нацу опробовал это на своей шкуре, — Ведь нас мало, а смерть одного, повлечет смерть его половинки. Мы не можем позволить такие потери. — Тебе бы хотелось убить его? — Люси слегка корректирует свой вопрос. И поражается тому отчаянью, что горит суматошным пламенем в Демонических глазах. Нацу смотрит на нее жалобно, но все равно поджимает губы. Он хочет понять, почему блондинка так отчаянно защищает убийц. — Нет, — осторожно и нетвердо отвечает Нацу. Метания Дракона ощутимы всем естеством, но вдруг все как по щелчку заканчивается. Будто какая-то из его сущностей одерживает победу в жестоком противостоянии, отрубая все его чувства напрочь. Драгнил быстро берет себя в руки. Его тон собран, холоден и до жути рационален, — Драконов убивать та еще задачка, которая даже для меня будет трудно реализуемой. К тому же за убийство сородичей лишают крыльев, а это до ужаса неприятно, — Нацу поморщился и повел лопатками, избавляясь от неприятного зуда, — Да, и, наверное, у этого ящера были свои причины обнажить клыки. Не хотелось бы лезть в это дело из-за какой-то жалости, сожаления или чувства мести. Мне всегда говорили, что не стоит затевать драку, исход которой неизвестен. Люси ожидала, что ответом Драгнила будет категоричное нет. Но она никак не могла предсказать того, что Демон скажет после. Именно Демон. Такой безумный рационализм никак не мог быть свойственен вспыльчивым и эмоциональным ящерам. Чем больше Люси узнавала настоящего Нацу, тем больше он ее пугал. И тем больше манил к себе. Подобно зайцу, загипнотизированному взглядом удава, Люси желала быть ближе к Драгнилу. И это желание вызывало у Заклинательницы такую волну самоотвращения, что хоть с Куба прыгай. Разве она не любила его прежнего? Или это лишь иллюзия прежних чувств, всколыхнувшихся из-за того, что сейчас облик Драгнила так человечен? — Ну так что? — устав ждать ответ от чем-то неприятно удивленной девушки, спросил Нацу, вопросительно вздернув острую бровь, — Ты ведь не просто так это спросила? — Твой ответ ввел меня в ступор, — честно призналась Люси, потирая рукой переносицу, — Я думала, что ты больше любишь Драконов… Нацу хмыкнул. — Очень уважаю свой род прародитель и Игнила, в частности. Но после смерти я потерял все свои эмоции, так что о любви речи нет. — Вот значит, как… — Я немного рассказал тебе о себе. Сейчас твоя очередь, — взгляд Нацу стал серьезен. Он сделал первый шаг навстречу Люси, затем второй. А девушка, завороженно глядя на его приближающийся силуэт, не была способна отступить. В горле ее застыл пушистый комок, а внутри все содрогнулось. Но делать шаг назад и не понадобилось, Драгнил застыл сам буквально на расстоянии вытянутой руки. Расстоянии достаточном, чтоб его мысли не путались от ее дурманящего запаха, а взглядом можно было отследить все девичьи эмоции. У Люси сжатые в кулачки руки затряслись мелкой дрожью. Заклинательнице до мурашек по коже, хотелось преодолеть этот один с половиной шаг, их разделяющий, и уткнувшись головой в его грудь, слушать тишину уже небьющегося Демонического сердца. Но блондинка, до крови закусив язык, сдержала свой глупый порыв. Этот Нацу уже не тот добрый и веселый Драгнил, которого она когда-то знала! Этот Нацу бессердечный убийца, Демон и совершенно отмороженный тип, чуждый эмоциям. Люси не должна испытывать к нему ничего больше неприязни. Так почему же все именно так? — Почему ты хочешь спасти убийц, Люси? — на таком расстоянии голос Драгнила был гораздо более волнующим чем раньше. И девушка, закусив губу, отвела взгляд карих глаз от его вопросительных алых омутов. — Пусть они и убийцы, они люди и заслуживают суда. Никто не знает, что их подвигло на такую жестокость. Может у них голодают семьи и им срочно нужны деньги. Или они, будучи крестьянами, попали под каблук жестокого землевладельца и попросту не имеют иного выбора. Никто не заслуживает смерти! — чем больше говорила девушка, тем уверенней звучали ее слова. Закончила Люси и вовсе твердо, с железно-бетонным знанием своей правоты, решилась перевести взгляд на Нацу. Он стоял с отрешенным видом. Но было что-то такое жуткое в облике Драгнила, заставившее Люси отступить. Она вздрогнула от пронзающего взгляда алых глаз и тут же сделала шаг назад и еще один… Демон по странному наитию вслед за Заклинательницей. Взгляд его с отрешенного медленно начал темнеть, зверея. Губы Нацу обнажились в злобном оскале, а глаза вспыхнули такой ненавистью, что не описать никакими словами. Руки девушки затряслись от страха, когда она поняла, что отступать больше некуда. За спиной толстый ствол дерева, и девушка не имеет возможности просочиться сквозь него. Нацу склонился над ней, подобно коршуну, так что сбежать от Драгнила было невыполнимой задачей. Его пальцы до болезненности нежно провели прерывистую линию ключиц. Руки Демона вцепились в древесину, подозрительно рядом с шеей девушки. Люси, почувствовала пробегающий рой холодных мурашек ужаса, смешанного с возбуждением. Глаза, налитые кровью, следили за каждым действием Люси. Его лицо было близко к ее как никогда раньше. — Никто не заслуживает смерти, да? — утробно прорычал он ей почти в самые губы. Таким злым Люси не видела Нацу никогда. Таким взбешенным. Таким ненавидящим все живое. Ее сердце судорожно трепетало в груди от ужаса, что испытывала девушка. Кровавые глаза перед Люси были столь ярки, что их цвет можно было назвать ядовитым. Его глухой тихий рык пробуждал у Заклинательницы лишь одно желание: быть как можно дальше от его обладателя, — Я так не считаю, — многозначительно начал Драгнил, подобно безумцу крепко хватаясь за девичьи плечи. Его тон стал еще более клокотающим и куда более злобным чем прежде, — Именно люди мучительно убили меня. Предали доверие… Они убивали так, что я мечтал о том, чтобы наконец увидеть тот свет! Можешь ли ты подумать, насколько нужно было постараться, чтобы такое жизнелюбивое существо как Дракон заставить молить о смерти?! А эти Смертные явно постарались тогда! Даже Дьяволы не знают, с каким отчаяньем я встречал каждый новый день за решеткой, не имея уже при себе крыльев и зная, что помощи не будет! Именно эти жалкие Смертные ничтожества убили мою мать, когда я еще не вылупился из яйца! Именно вы лишили меня и Игнила всего, что было нам дорого! Ты даже представить себе не можешь какую боль испытывал мой отец, потеряв сначала свою Истинную, но оставшись в живых чтобы вырастить из меня достойного Наследника, а следом и меня… Он был в отчаянье, когда держал мой изувеченный труп в своих лапах! Но даже тогда Игнил не возненавидел человечество… Не презирал, не убивал этих ничтожных существ! Не мстил! Но я-то, я-то теперь другой… Не слабовольный Дракон, а Демон! Поэтому я буду ненавидеть и убивать каждого Смертного за эту боль, что испытал я однажды! За боль, что испытывали все Драконы, сохраняя свой извечный неразумный нейтралитет! Столько ящеров гибнет каждое столетие от ваших рук, что не счесть! И все на сумочки, да на артефакты… — Нацу болезненно хмыкнул, — Лучшие материалы из Драконьей чешуи, слышала? Люси, вздрагивая под его пристальным взглядом, осторожно кивает головой, и оскал Демона становиться еще ожесточённее. Нацу так зол, что ему кажется, что сейчас он вспыхнет ярким пламенем! Но Драгнил, скрипя клыками, сдерживает зверя внутри себя и продолжает: — Шарфики, сумочки, амулетики, курточки… И все из чешуи! Из нашей чешуи! Но ладно бы только это… Драконий глаз — редчайший артефакт, обладание которым даст тебе возможность каждый день пировать с королем за одним столом, настолько ты станешь богат. А рецепт прост! Вырвать этот самый глаз у самого Дракона. Еще живого Дракона! И он должен прожить еще недельку, чтоб не испортить, — тут голос Нацу стал подобен шипению гадюки, — драгоценнейшую заготовку для артефакта! Знаешь, какого жить в полной темноте, с заткнутыми ушами и забитым какой-то едкой дрянью носом, без возможности пошевелить ни лапой, ни шеей, ни хвостом?! Драгнил смотрит внимательно, и в ответ получает закономерный отрицательный кивок. На Люси уже лица нет, настолько она испуганна. Девушка мнет в руках кончик платья и тяжело сглатывает, когда Нацу вдруг неожиданно всплескивает руками. — А я знаю! — уже откровенно рычит Нацу и, поджимая губы, так, что они сливаются по цвету с кожей лица, и возводит кровавый взгляд к небу. Люси, наконец, может тихо облегченно выдохнуть. Тяжело наблюдать его полное жаждой убийств лицо, так близко со своим. Нацу продолжает свой рассказ, уже гораздо тише, — Я лишь чувствовал жутчайшую боль, час за часом, день за днем… Настолько долго, что мне казалось проходит вечность! И в честь этого, я испорчу их вечность. Я покажу каждому оскаленные клыки Бессмертных… Нацу, будто выдохшись, опустил плечи и оперся своей головой о голову Люси. Девушка же, оставаясь в глубоком потрясении от рассказанного в порыве ярости Драгнилом, уже стала совсем по-иному смотреть на прежде бездушного убийцу. Нельзя сказать, что она прониклась к нему симпатией и смогла простить все его поступки. Но после такой душераздирающей истории ненавидеть его будет очень сложно. Люси, показалось очень правильным, утешающе погладить Нацу по волосам. Но тот, лишь почувствовав, касание девушки к своей голове, резко шарахнулся назад и грубо зарычал: — Не смей ко мне прикасаться, Смертная! Руки его были сжаты в кулаки, и на Люси он уже смотрел как на своего личного врага. Рычание его было не в пример угрожающим и предупреждающим. А девушка же, поджав руку, будто обожжённую кипятком, понуро посмотрела на Драгнила, чувствуя, как где-то в сердце комочком свёртывается разочарование. Нацу считает ее такой же как все люди, что причиняли ему боль. Он не способен смотреть шире своих узких рамок ненависти. Кто же научил его так ненавидеть? Ничего в Нацу не дрогнуло, когда он повернулся к Люси спиной, направившись к деревне. Ее такие уверенные слова лишь всколыхнули в нем горечь воспоминаний, о которых Драгнил бы предпочел не вспоминать вовсе. Эта девушка ужасно наивная… Но и впрямь, почему он так взбеленился-то? Это не первый ведь вопрос такого толка. И ответ на него всегда был однообразен: усмешка и отрывание головы любопытствующего. А тут вдруг язык, будто обретя собственную волю, выболтал почти все подчистую. И почему Люси вызывает у Нацу столько противоречивых эмоций? Эмоции — такое противоестественное для Демона чувство. Без них было бы лучше. Без них не снились бы кошмары по ночам, где холеные люди в халатах срезают, у еще пока обладающего глазами Нацу, прекрасные крылья. Лучшие крылья. Единственные. Сейчас, как в насмешку, пусть Драгнил и обрел крылья, они уже никак не сравнимы с бывшими. Черная рваная перепонка, выпадающая чешуя… Крылья ощущаются так, будто неестественно и грубо пришиты к телу, а выглядят так жалко, что на них физически больно смотреть. Кошмары лишь напоминают о жуткой и величайшей потере нынешнего Демона. Нацу, как сейчас помнит, ужасную боль, что прошлась по его телу от лопаток до хвоста, когда люди срезали тончайшую мембрану. Она тогда так бездушно упала на простой каменный пол, как осенние листья на тротуар, что Дракончику захотелось взвыть от отчаянья. Но его пасть была запаяна, так сильно, что при всей его физической мощи, он даже оскалиться не мог. Нацу тогда, больше всего за время своего принудительного заключения стремился вырваться. Разорвать душащие оковы. Он судорожно метался, как птица в клетке, но цепи держались. Драконенок лихорадочно мотал головой, пытался отползти подальше от таких слабых, но таких жутких людей. Нацу прекрасно знал, что эти страшные существа хотят забрать у него. Но ослабленное заключением тело не слушалось Дракончика. Паника захлестнула Драгнила. Но ненадолго. Когда на каменную кладку с глухим стуком упали кости крыла, его разум заполнила мертвая апатия. Будто с крыльями, только что люди отсекли и Драконье стремление к свободе. Нацу и сам не заметил, как по щеке его скатилась одинокая слеза. Зато Смертные заметили. Одинокая слезинка была бережно закрыта в стеклянной склянке и поставлена на полку. Так мерзко и тошно Нацу не было никогда за всю свою короткую жизнь. Вот бы его поскорее бы лишили такого отвратительного существования… Нацу вздрогнул — слишком реалистичная иллюзия. Слишком реальные мысли. Слишком реально чувство отчаянья, заполнявшего его до кончика хвоста. Безнадежность… Черная Бездна, что засасывает бывшего ящера в свои глубины. Чешуйки выпадают. Чешуйки отрастают. Чешуйки чернее затмения, потерявшие свой истинный цвет. И Дракон, потерявший свой облик. Демон, забывший о смысле своей жизни. Что может быть глупее? И тут Нацу, как ведром ледяной воды окатывает. Тонкие пальцы той, кого он так отчаянно отталкивает, сжимают край черной жилетки.