Your tears changed me.

С момента ночёвки у друга прошло два дня. И настал тот день, когда Бхувакуль заболел. Ким очень не хотел этого с того момента, как на него посыпались насмешки от Джинёна и других. Югём следил за здоровьем друга, но отнюдь не только из-за корыстных целей, он переживал за друга. Как и друг переживал за него, защищая от нападок. Но Бэм не резиновый, он всё же заболел, за что слёзно молил прощения. Гём же немного расстроился, но на извинений друга реагировал резким «Дурак! Ты лучше лечись и не беспокойся». Югём молча бродил по коридорам, переходя из аудитории в аудиторию. Джинён не доставал его, значит день был неплох. Лишь иногда старшекурсники задевали и усмехались над ним, задавая вопросы про тайца. Но Джексон, который как никогда кстати оказывался рядом, задевал их в ответ. Он им не говорил ничего, просто подставлял накаченное плечо. День прошёл спокойно, за что Ким сердечно благодарил китайца. Ван настороженно провёл его до ворот заведения, попрощавшись и уйдя в другую сторону. Сегодня были занятия на танцах, посему домой Югём возвращался довольно поздно. Для него стало неожиданностью то, что уже почти около дома его схватили за руки и затащил в подворотню, впечатав спиной в стену. Ким зажмурился от резкой боли. — Ты думаешь, раз тебя защитил Ван, то теперь ты неприкосновенен? Ошибаешься, соска. Если ты даёшь то ему, то Нёну в обмен на свою защиту, и надеешься на то, что это поможет...ты наивный. — Не понимаю, о чём вы...— напавший усмехнулся, якобы «Ну-ну, кому ты задвигаешь», и подошёл вплотную к парню. Дыша, Ким ощущал его грудную клетку своей и невольно вжался в стену сильнее, будто бы это могло его спасти. От парня старше несло алкоголем, запах ударил в нос юноше. Ему было очень противно от того, кто стоит напротив него. Гём был готов к ударам, ему не впервой, но хулиган не спешил бить его, а наоборот начал гладить его бока. В скором времени руки сползли чуть ниже, ведя дорожку к пряжке ремня, а после вновь поднимаясь вверх, к животу. Ким почувствовал чужую кожу на своей и сжался, гулко выдыхая и жмурясь, умоляя прекратить. — Не строй невинность, я уверен, ты хорош, не зря же Джинён так рвёт и мечет за тебя, — вновь послышалась гадкая усмешка, руки начали беспорядочно гладить худой живот дрожащего юноши. — Я тоже уверен, что он хорош, но проверить это предстоит мне, а не тебе, — хрипловатый знакомый голос послышался сбоку. Югём повернул голову, глядя одним глазом на спасителя. Очевидно, это был Нён. Его фигура приближалась, а руки на собственном животе поднимались выше, задирая лёгкий серый свитер. Пьяному парню пришлось всё же отпрянуть от худого тела возле стены, полностью поворачиваясь лицом к Паку. Блондин сполз вниз по стене, закрывая лицо руками. По щекам потекли слёзы от осознания того, что его чуть ли не изнасиловали. Брюнет, заметив состояние младшего, лишь сильнее разгневался, медленно втягивая воздух носом. За спиной у него была бита, которую он крепко сжимал в руке. Джинён резко остановился, не доходя до юноши, что стоял лицом к нему, и улыбнулся. Противник растерялся, выгибая бровь, но быстро пришёл в себя, нагло улыбнувшись брюнету в ответ и надвинувшись на него. Несколько быстрых движений и Квон прижат к стене с битой поперёк горла, почти сдавившей его. — Не лезь больше. И, быть может, на этой бите не будет твоей крови. Гуляй, — Нён отошёл от него, толкая в плечо. Парень трусливо сбежал, вовсе теряя хмель. Джинён медленно выдохнул, будто всё это время он не дышал, и подошёл к плачущему Югёму. Немного посмотрев на него(и непременно ощутив неприятные сжимания сердца), Пак присел на корточки рядом с ним. Парень слышно всхлипывал и заметно вздрагивал. — Югём, — это прозвучало слишком холодно и чёрство, за что брюнет мысленно начал на себя ругаться. Но, тем не менее, младший поднял на него красные глаза, слабо блестевшие в свете уличного фонаря. — Как ты себя чувствуешь? Ответа, увы, не последовало. Ему тяжело говорить. Джинён это понимал, но попробовать стоило. Старший осторожно протянул руки к дрожащим плечам Кима, поглаживая их в попытке успокоить. — Давай я провожу тебя? Ты далеко живёшь? — Н-нет. Но о-отец будет ругаться...— блондин вновь всхлипнул, на что Пак нахмурился. — Прости, ты, наверное, считаешь меня такой размазнёй. — Почему твой отец должен ругаться? — проигнорировав последнее высказывание младшего, Джинён помог ему подняться и даже отряхнул его одежду от пыли. Растянутый серый свитер, который Пак очистил последним, сполз с плеча юноши, оголив острую линию ключицы. Брюнет невольно засмотрелся, а после резко поправил элемент одежды. — Он...не принимает мою ориентацию. И скептично относится к парням, которые общаются со мной. Даже к Бэму и Марк-хёну... Если я расскажу ему о случившемся, он, наверное, выгонит меня из дома. — Оу. Хреново, — к месту подмечает Нён. Он смотрит на юношу, что выше него и хмыкает, подмечая то, что он по-прежнему дрожит, хоть и не плачет. Ну, верно, ему холодно. Не раздумывая, он накидывает на младшего свой бомбер. — З-зачем? Ты же сам замёрзнешь! И отец сильнее разозлиться. И я могу забыть отдать. И вообще... — Тогда пойдёшь ко мне! Там же и отдашь, а утром пойдём вместе. Мало ли, какие придурки ещё есть. — Н-но, хён... Джинён всем своим видом показывал, что возражений он не примет. Схватив растерявшегося ребёнка тонсэна за запястье, Нён вывел его из подворотни и повёл в абсолютно другую от его дома сторону. Сначала Югём не предал этому значения, но после он задумался. Почему он был в его районе, если живёт в совершенно другом? Первое, что пришло в голову – он за ним наблюдал. Но, посчитав это бредом, Гём откинул эту мысль. Тем временем, дом Джинёна был всё ближе. — Мы пришли. Не надейся на хоромы, хах, скромная квартира, — усмехнулся брюнет, открывая дверь подъезда и пропуская Кима вперёд. Тот быстро зашёл и дверь за ними закрылась. Квартира Нёна была на первом этаже, посему он просто прошёл к ней и начал открывать. — Бом! Надеюсь, ты хотя бы одет, а то у нас гости.