Уроки утопления

У нас с тобой целых два дня. У меня карандаши и акварель. Начнём? Я чувствую, что ты мой человек. Веришь? Мне нравится тот образ, который ты показываешь людям, и я готов рассматривать его под микроскопом. Готов препарировать тебя и узнавать твой настоящий, самый глубокий, скрытый от липких глаз девчонок и искусственных парней мир. Я приму твоё прошлое, настоящее и будущее. Эрик. Эрик, я так многого прошу? Небрежные куцые линии, собирающиеся в одно целое. Уродливое своим безумием и им же прекрасное. «Целуй меня!». Но тебе ведь всё равно? (!) Тебе плевать на этого разлагающегося мальчика, я же вижу! (?) «Пока лучи не целятся в нас». Ты оставишь меня умирать в одиночестве. Забудешь о том, что один грубый сумасшедший разорвал себе горло на лестнице, не вспомнишь, как долго вы друг на друга смотрели. «Пока ещё мы что-то чувствуем». Слёзы обиды и жалости к себе были похожи на гадкий вонючий пот. Они падали на стол и на бумагу, до сдавленных криков жгли кожу. Они были кислотой. Какой же я слабак. Как же долго я вожу красным по его телу. «Пока мы ещё здесь». Да пошло всё к чёрту! Пошли к чёрту эти кривые рисунки, пошли они нахуй, пошёл он нахуй! Заебал, заебал, заебал, заебал! Я резко сбросил листы на пол. Нет, я даже близко не могу отобразить на них чувства. Нет, они и близко не воссоздадут его образ. Всё бессмысленно. И бесполезно. В этом нет никакого смысла. И что теперь? Что делать дальше? … Быстрый, но настойчивый стук в дверь. Только этого мне сейчас не хватало. — Ты выйдешь на обед? — мать. — Нет, — громко ответил я, стараясь сдерживаться до скрипа зубов. — Я вообще не буду есть сегодня. Не трогай меня. Я соврал. Ночью я ел всё, что попадалось. От колбасы до шоколадного мороженого. Подарочный набор конфет? Отличный выбор! Интересно, кому они должны были достаться? На полу оставались крошки и липкие пятна, а мне было всё равно. Съел хлопья без молока и запил лимонадом, дальше — чипсы и мандарины. Сок фруктов оставался на одежде, стекал по подбородку и вновь каплями падал вниз. А мне было плевать. Всё такое вкусное! Всё приносит радость!!! На руке остался шоколад. Небольшой, совсем крошечный кусочек. Так нельзя. Нет, нельзя оставлять еду. Я поднёс ладонь ко рту. Очень приятно. Моя кожа была как мел на вкус. Я лизнул её ещё раз и ещё раз, как дети лижут талое мороженое. Только у меня вкуснее. Зубы сами впились в руку, как в свежий плод. Сладкий-сладкий камень. И кровь. Кровь сочная, похожа на железо, вино, и она такая красивая… Что я вообще творю?! Меня ударило, как током. Будто кровь оживила мой помутнённый разум. Я сижу и пытаюсь съесть свою руку. В остатках еды и в смраде. Позабыв о последнем, я тут же ринулся в ванную. Сердце отдавало где-то в ногах, пока я промывал ладонь ледяной водой. Господи. Господи. Что я вообще творю, зачем я это творю?! До этого может довести желание заняться сексом, да? Из грязного зеркала на меня смотрел изможденный урод с болезненно красными глазами. Рука всё ещё противно ныла. Я ведь не люблю его. Максимум — легкая симпатия. Но почему у меня так щемит в груди при мысли о его глазах? Почему дурманит его запах, почему мне так хочется идти рядом с ним? Отвратительно. Меня рвало. Учитывая, сколько всего я съел, это было неудивительно. Ноги дрожали от слабости, пока я пытался отдышаться. Пил воду из-под крана, пытаясь сбить кислый привкус во рту. Интересно, а Эрика рвёт? От него становилось ещё хуже. Склонившись над унитазом, я надеялся лишь на то, что мне удастся выблевать всю свою душу вместе с внутренними органами и никогда больше не возвращаться в это убогое тело. Вот бы стать пулей на святой войне. Доковыляв до комнаты, я тут же упал на кровать и тревожно заснул. И лучше бы мне снились ужасные кошмары, чем эти долгие, душные и бессмысленные сны. Разговоры, образы, солнечный свет, дети, подростки, люди… но нет Эрика. Как уродливый абстрактный мир без него. Лучше бы мне всю ночь снилось, как он меня пытает. Вытаскивает органы из меня и вставляет обратно, и так снова и снова, снова и снова. Хищно улыбается, вытаскивает сердце и целует его. Я согласен на это. Я хочу сделать то же самое. Как бы я хотел, чтобы мне снилось это! Но вместо этого я сижу за обеденным столом под унылым солнцем летних журналов и слушаю, но не слышу разговоры безликих родителей. Вместо этого я молю остановиться.