Уроки утопления

Дома было душно и темно, как в тюрьме. Мать сидела за столом, окружённая горой таблеток, и бессильно улыбалась. — Что-то ты рано сегодня, — тихий и хриплый от курения голос был хуже истеричных визгов. — Вас пораньше отпустили? Я ненавидел лгать ей. — Да, — выдавил я, старательно пряча взгляд, прижимая тетрадь, как ребёнка, к груди. — А портфель где? — Забыл. — Забыл? — Да. Я знал, что улыбка исчезла с её лица, хоть и не видел этого. Мать тяжело вздохнула, притягивая к себе пачку сигарет. — У тебя что-то случилось? — спросила она, задумчиво умолкая. — Можешь рассказать мне, если хочешь. Нет, мам, ничего страшного, всё как обычно, всё как всегда. Просто я безнадёжно влюбился в чудесного зимнего мальчика, но не могу выразить свои чувства к нему из-за неумения общаться. Я посылаю его нахуй, обзываю, кричу на него, а он всё равно относится ко мне… как к человеку. Он смотрит мне в глаза и предлагает помощь, а сегодня, представляешь, сегодня я даже увидел на его ледяном лице эмоции! Ну разве он не чудо, мам? У меня есть его дневник, и я собираюсь читать его весь вечер и всю ночь, дрочить на фантомные прикосновения и бесконечно долго ненавидеть себя за это. Короче, день я проведу весело, не беспокойся за меня! Я силой сдерживал рвотные позывы. — Нет, — слабо, как на смертном одре, — всё хорошо. Я поднялся к себе в комнату, не оборачиваясь. Вот бы тебе было всё равно, мама. Вот бы… На кривых буквах лежали тонкие лучи солнца. Тихо, трепетно, я изучал записи, продирался сквозь ужасный почерк и всё глубже и глубже уходил то ли в него, то ли в себя. Мне сразу стало понятно, почему одной тетради хватило на столько лет жизни — писал он плотно, будто экономя бумагу, и мало. Зачастую это были лишь сухие факты, вроде «сегодня я разбил колено» или «сегодня я не ходил в школу», но даже в них я улавливал тонкую, холодную эстетику этого мальчика. Интересно, каким Эрик был в детстве? Я осторожно перелистывал страницы, стараясь ничего не пропустить, и по несколько минут смотрел на однотипные записи. «Сегодня ничего не произошло 21.09.98». «Сегодня ничего не произошло 11.10.98». «Сегодня ничего не произошло 04.01.99». Как же это красиво. Как же это красиво. Я и сам не мог понять, чем упивался в этих небрежных, будто скомканных и брошенных словах, но меня несло с каждого многоточия, в каждом «ничего не произошло» я улавливал скрытый смысл, доступный только мне и этому прекрасному, до сломанных костей прекрасному мальчику. Что со мной стало? Что со мной станет? Даже эти тревожные мысли были сладким наркотиком для меня. Со мной что-то стало. Со мной что-нибудь станет. Да и похер на это «что» уже! Я дёрнулся, как от громкого звука. Перечитал несколько раз непривычные строчки. «Сегодня приезжала мама. Она нервничала и смотрела на часы, в спешке дала мне конфету, оставила красный след помады на щеке и ушла. Я не люблю её. Наверное, она меня раздражает. 09.06.01». У него проблемы с матерью (?) Меня снова охватили смутные сомнения. Всё-таки не очень хорошо читать что-то, что тебе не предназначалось, что-то настолько личное. Мне бы, наверное, было неприятно… Но все мысли в один миг растворились. «Воздух пропитан горькой сладостью, от которой не сбежать. Эмоции. Хочется содрать слой кожи. На ней осела вонь. На ней осела грязь. На ней осели люди. Раздражение. Обои в розовый цветочек пропахли марихуаной и насилием. Я просил отца их поменять, но он не слышит меня уже четыре года. Ненависть. Я мыл руки два месяца назад. Мне отвратительно от отсутствия. Отсутствие. я дышу снегом. я ем снег. я засовываю снег в ноздри. Север. меня убьют и сбросят тело в канаву. Меня можно заменить. 10.06.01». … Я не мог ничего понять. Стеклянно смотрел на буквы. В такие моменты курят. Я просто подошёл к окну. Колени ослабли от страха. Опирался на руки. Я ожидал чего угодно, но не этого. За мной следят персонажи детских шоу, которые снились мне в уродливых кошмарах. Они прямо за спиной. Там же, где и тетрадь. Там же, где и настоящий Эрик. Ослепляющий закат. Исподлобья смотря на тонущее солнце, я понял, что не чувствую отвращения. Только страх, интерес и восхищение между строк. Это и есть стихи. Отец упорно стучался в комнату и кричал, дергал дверную ручку с нескрываемой злостью и крыл меня на чем свет стоит. Мама тихо лепетала что-то, всхлипывая. А я смотрел на закат и не слышал никого. Отец отстал нескоро. Предупредил о серьёзном разговоре и ушёл куда-то. Я даже не вздохнул с облегчением. Мне и так было нормально. Я вернулся к чтению дневника с новыми силами. С годами он писал всё подробнее, но неизменно тоскливо и пусто. От вложенной в слова тяжести становилось душно, но даже задыхаясь, мне хотелось мне хотелось читать и читать и читать, делать это до тех пор, пока я не узнаю об этом мальчике всё, пока не стану частичкой его души. Но появление нового имени сбило меня с романтических мыслей. «Сегодня я познакомился с Артуром. Он дергался и расчёсывал шею до крови. Его родители убили друг друга. Мы теперь лучшие друзья. 15.07.01». «Мы с Артуром нашли мёртвого голубя. Я хотел взять его домой, но Артур разозлился на меня за это и пнул труп. Жаль. 17.07.01». «Артур придурок. 18.07.01». С губ сорвался тяжёлый вздох. Так в его жизни был какой-то мелкий говнюк. Может… может, это с ним они встречаются? Нет, нет, что за бред, это просто случайный знакомый, просто мерзкий друг детства. Скоро он исчезнет. Скоро ведь, да? Но этот гнида был почти везде. «Дядя Артура слишком весёлый для того, чтобы быть дядей Артура. 01.08.01». «Мы с Артуром смотрели "Через тернии к звёздам". Он почему-то постоянно плакал, а мне было неловко. Фильм хороший. 02.03.02». «Артура избили одноклассники. Я вступился за него. Он злился на меня и называл дураком, но всё равно обнимал. 03.03.02». «Сегодня мы с Артуром качались на качелях весь день. Он говорил, что мы с ним продали родину за газировку. Я ответил, что ничего не продавал и не понимаю о чём он. Артур сначала дулся, но потом мы помирились. Он милый, хоть и с придурью. 06.03.02». И даже в стихах он мелькал. «Я не различаю звуки, все цвета слились в ядерный розовый, Перекатываюсь. Под кожей копошатся черви, дразня меня своим счастьем, Перекатываюсь. Меня опечалила новость о заражении крови. Надо отрезать ноги, руки, голову и Перекатываюсь. Я хочу стать таким же, как Артур. Я хочу плакать и царапать себя, драться изо всех сил и смеяться, глядя на взрывы бессмертных звёзд и вспышки огней. Но я Всего лишь Перекатываюсь 06.04.02». Ёбаный Артур, ёбаный Артур, съебись уже отсюда. Давай, когда тебя там машина переедет? Сожрут голодные собаки, убьют одноклассники, когда ты захлебнешься в собственных слезах? Если я узнаю, что ты ебался или ебешься с Эриком, я приеду в твой сраный город и задушу тебя собственными руками. Сдохни, сдохни, уйди, бесишь, ненавижу!!! Яростно терзал страницы, выискивал записи без грубого имени. Такие были, конечно были. «Сегодня ничего не произошло. 11.12.03». «Сегодня ничего не произошло. 12.12.03». «Сегодня ничего не произошло. 13.12.03». «Сегодня Артур… 19.12.03». Да блять. Эрик, милый, неужели какой-то долбоеб и правда может занимать столько места в твоей жизни? Что за… идиотизм. И почему я не на его месте?.. В порыве гнева я, едва не разорвав листок, перевернул на несколько страниц вперёд. Ну давай, давай, покажись ещё и здесь, Артур блять. Я жду твоего появления и твоего очередного нытья. Что на этот раз? Описаешься от страха? Давай, давай почитаем, что ты на этот раз натворил! Одна запись на страницу. «Она приезжала. Сказала, что я вырос. Я сказал, что она постарела. Она улыбнулась. Они долго ругались с отцом. Она бросила мне кисточки и ушла в слезах. Я отдам их кому-нибудь. Лучше бы она не приезжала. 05.05.04». Она дала мне холодную и болезненную пощёчину. От стыда я сжал зубы. Какой же я все-таки мудак. Зажмурившись, перевернулся на спину. Не размыкал век. Я. Мудак. Хорошо, что мои мысли хотя бы никто не слышал. Плохо, что они останутся на мне. И ведь я знал. Знал, что у него проблемы, что он полностью один. Один, в стихах и в комнате без дверей, но всё равно желал смерти его единственному другу из-за своей глупой ревности. Какой же я долбоеб. Нет. В Артуре, наверное, нет ничего страшного. Может, мы ещё познакомимся с ним. Может… Я перелистнул несколько страниц, специально оставляя их на потом. Прочитал две заметки, после которых шла огромная, белая, безумно пугающая дыра. Хорошо, что я знаю конец. Было тяжело. После них я, хоть и не сразу, забылся скользким тревожным сном, отчаянно прижимая к себе душу Эрика, усыпая её извинениями. «Сегодня был странный день. Я видел много крови, я слышал душераздирающие крики, визг сирен и свист пуль. Трупы лежали ковром на школьном полу. Как жаль, что мне не было жаль. Наверное, я многое потерял. Противный запах ударял в нос, от него подкашивались колени, от него тошнило. Я боялся за Артура. Я боюсь за него до сих пор. Я был уверен, что умру. И странная пустота разъедала меня. Мне, наверное, не забыть стрелка никогда. Лицом к лицу — так мы и столкнулись, так опасно и глупо. В его взгляде была чистая ненависть и чистая боль. Сжимающие ружьё руки слабели. Как скоро он умрёт? Скольких он убил? Чья кровь на его мятой футболке? Я был уверен, что умру. И странная пустота разъедала меня, даже когда я смотрел в глаза своему убийце. Он кивнул в сторону. Он дал мне убежать. А потом я услышал выстрел. Артур тоже жив. Он ходит стеклянный и полуживой, но он жив. Несколько раз плакал. Сказал, что вспомнил родителей, хотя думал, что забыл их давно. Отец долго обнимал меня и тоже плакал. Я не плакал. Я и сейчас не плачу. Но не думаю, что забуду это когда-нибудь. 14.10.06». «Сегодня Артур покончил с собой. Я больше не буду писать сюда. 15.10.06».