***
«Дождь, дождь, дождь… Будь он проклят, » — думала куноичи, пробираясь через очередные непролазные кустарники. Раненая рука, несмотря на приложенные медицинские усилия, ужасно ныла и отвлекала её от дороги, которая из-за мелкого дождя, моросившего целый день, превратилась в сплошное болото. И вот, когда в очередной раз нога неосторожно соскользнула с мокрого камня, неудачно подвернувшегося под сандалию, Ватанабе не удержала равновесие и уже почти что шлепнулась в лужу, как тут… — Держу! — пробасил грубый голос где-то над ухом, а крепкая хватка мозолистой ладони сжалась чуть выше локтя левой руки. Умэ подняла глаза и увидела широкий оскал Хошигаки прямо возле своего лица. — Спасибо, — пробормотала она, когда мужчина слегка потянул её на себя и поставил на ноги, — я думаю, пора искать место для ночевки. — Согласен, — Кисаме поправил на голове насквозь мокрый капюшон, — а то ты вон как расклеилась. Еле на ногах держишься. — Ничего я не расклеилась, — огрызнулась куноичи, нахмурив брови. Она страшно не любила признавать свою слабость, а ещё больше не любила, когда эта слабость становилась очевидным фактом для окружающих. — Это просто… — начала бормотать она, но Мечник уже вовсю размахивал ладонями в воздухе, тем самым давая понять, что тема закрыта, — тогда хорошо. В идеале было бы неплохо найти какую-нибудь пещеру, но тут не то что горами, даже холмами и не пахнет. — Возможно, ещё дальше, в глубине леса не так влажно, — Кисаме задумчиво приложил левую ладонь к подбородку, — и там вообще не было дождя. Что ты думаешь? — Возможно… Возможно. Эти леса занимают действительно огромную территорию, но этот чертов туман и высокая влажность буквально на каждом шаге, — словно в подтверждение своих слов Умэ громко чихнула и потерла кончик носа, — Ками-сама, только простуды и не хватало. Ладно, пошли, — девушка решительно двинулась вперед, отодвигая здоровой рукой низкорастущие ветки деревьев, что попадались на ее пути. Кисаме поспешил за ней, стараясь не отставать, ведь несмотря на свою слабость, что проявилась буквально секунду назад, Умэ шагала по дороге с целеустремленностью Цунаде, которая увидела на горизонте новый игорный дом. Минут через десять бесцельного блуждания по темным зарослям Ватанабе устало вздохнула и объявила: — Остановимся тут, — она указала тонким пальцем на высокую старую ель, — и так ничего путного не найдём. — Кисаме осталось только послушно кивнуть и молча одобрить ее выбор. Выбранное дерево было поистине огромным: самые нижние ветки Мечник едва мог достать вытянутой рукой, а обхватить ствол смогла бы только тройка взрослых мужчин. Зато под его широкой кроной было довольно сухо, а между толстых корней, которые вздымались над землей, можно было неплохо отдохнуть. И пока Умэ собирала по округе хворост для такого-сякого костра, Хошигаки наломал немного тех самых еловых веток, чтобы потом бросить их на землю между корней. Густой запах ели напомнил ему о событиях месячной давности, когда он очнулся в темноте, а на губах был привкус еловой смолы. — Полнейшее дерьмо, — послышалось откуда-то сбоку. Мечник обернулся и увидел сероволосую куноичи, что несла подмышкой пару небольших веток. — Из-за этого грёбаного дождя все сырое, — проворчала она и раздраженно бросила хворост на землю и слегка пнула кучу ногой, — даже эти и то слегка влажные. — Ничего, — хмыкнул мужчина, обустраивая их будущее место ночлега, — что-нибудь придумаем. Может, ночи тут не холодные, — как можно ободряюще предположил он. — Честно, я так не думаю, — буркнула Ватанабе, сооружая левой рукой кукольных размеров костер. Между кончиками пальцев проскользнули крошечные молнии, куноичи одним щелчком отправила их на влажную древесину: рассерженно чихая и дымясь, их костер медленно, но уверенно разгорался. Достав из рюкзака свой спальный мешок, Умэ расстелила его поверх еловых веток, которые толстым слоем устилали землю, и плюхнулась на него сверху, вытянув ноги к костру. Прикрыв глаза и слегка запрокинув голову, Ватанабе наслаждалась теплом, разливавшимся по ее ступням и медленно поднималось вверх. — Ты так и будешь там торчать? — пробормотала она, не открывая глаз. Кисаме, который стоял с другой стороны костра и грел замерзшие ладони, удивлённо встрепенулся и перевёл взгляд от языков костра на куноичи. — Садись, что ли, — Умэ лениво приоткрыла правый глаз и похлопала по спальнику сбоку от себ. — В ногах правды нет. Тем более, у меня тут поесть нашлось, — она жестом фокусника извлекла из рюкзака коробочку, наполненную онигири. Нукенин довольно хмыкнул и аккуратно сел рядом с куноичи, попутно извлекая из предложенной коробки одну штучку. — Спасибо, — Мечник отсалютовал ей закуской и буквально в два укуса проглотил угощение, — как твоя рука? — вдруг выпалил он. — Болит немного, — Умэ слегка сморщила свой нос, — но терпимо, — девушка тоже принялась за еду. Вокруг медленно сгущались сумерки, и их импровизированный ужин закончился почти в кромешной темноте. Костер у ног еле-еле горел и теперь больше дымил, чем давал тепла. Ватанабе поёжилась от холода, ледяными пальцами безжалостно заползавший ей под водолазку, и громко чихнула. — Будь здорова, — бросил Кисаме, шевеля длинной палкой тлеющие угли в костре. — Спасибо, — девушка громко шмыгнула носом и обняла себя руками. Вся её одежда была чертовски влажной и неприятно липла к телу. Ватанабе молча покосилась на свой плащ, который висел на ветке над костром, и вздохнула: от слабого огня он не высох даже наполовину. — Попытайся уснуть, — предложил Мечник, — а я подежурю. — А если Кумо опять припрется? — спросила ирьенин, подтягивая ноги к себе. — Я уверен, у меня выйдет с ней договориться, — коротко хмыкнул Кисаме, — ведь она такая душка. — Держи, — Умэ завела руку за спину, а затем протянула шиноби свой танто, — чакрой тебе пользоваться рано, а он тебе хоть в чем-то поможет. Просто буди меня сразу, если что, хорошо? — Ну, это не Самехада, конечно, но и на том спасибо, — мужчина принял оружие, взвесил в ладони и несколько раз им взмахнул на пробу, — отличный баланс, — сузив глаза, он осмотрел его лезвие и довольно хмыкнул: — Отличная вещица. Где взяла? — Где взяла, там больше нет, — едва успев прикрыть рот ладонью, Умэ широко зевнула и заерзала на месте, пытаясь поудобней устроиться между корявыми корнями, — буди, если что, — напомнила она и, скрестив руки на груди, прикрыла глаза.***
Подбросив последние мало-мальски сухие ветки в костер, Кисаме вздохнул и оперся спиной о шершавый ствол сосны, прокручивая между пальцами танто куноичи: клинок был легкий, словно пушинка, но вместе с тем невероятно прочный. «Дорогая вещица. Возможно, это даже подарок, » — подумал он и повернул голову на сопение, которое слышалось по его правое плече. Его спутница полусидела-полулежала между толстых корней, оперевшись спиной о ствол ели и подтянув ноги под себя. Серые волосы куноичи уложила в пучок на макушке, несколько выбившихся из прически влажных прядей обрамляли бледное лицо девушки, которое местами припухло и посинело после боя с Каминари. Рана на лбу над левым глазом давно перестала кровоточить и затянулась бурой пленкой свернувшейся крови, по цвету схожей с синяком на правой скуле. Наверное, ей снилось что-то хорошее, ведь её сухие и треснутые в нескольких местах губы были изогнуты в подобие улыбки, а на лице был отпечаток умиротворённости. Сейчас, лёжа среди этих толстых и поистине огромных корней, Умэ казалась Кисаме слишком хрупкой для работы шиноби и ирьенина в одном лице. Эти тоненькие руки-веточки с бледной, слегка отдающей синевой кожей теоретически не могли переносить раненых, метать кунаи с сюрикенами и драться на ровне с мужчинами. Они были созданы для других дел. Но он своими глазами видел все эти многочисленные шрамы, пока ирьенин лечила его, закатав рукава по локоть. Такая хрупкая, но такая сильная. Получив дыру в ладони размером с небольшое яблоко, она, сцепив зубы, замотала ее бинтом и двинулась дальше. Истощена. Ранена. Она с легкостью могла бы залечить все свои увечья одним щелчком пальцев, но истратила всю чакру, защищая его. От этой мысли Кисаме слегка поёжился и смерил Ватанабе долгим взглядом: она защищала его. «Ну и что? Итачи также защищал тебя!» — запротестовал внутренний голос. «Мы напарники. Друзья. Иначе и быть не могло, » — ответил сам себе Мечник. «Ты просто эксперимент. Для нее ты просто эксперимент». Послышалось тихое бормотание — это Умэ о чём-то рассуждала во сне, слегка шевеля губами. Ее тело вдруг дёрнулось и начало заваливаться вправо. Хошигаки среагировал раньше, чем успел подумать: он подвинулся в сторону падения Ватанабе и поймал её на плечо. Девушка что-то сдавленно забурчала и, пропихнув левую руку под правую руку Кисаме, обняла ее и уткнулась лбом в плечо мужчины, покрепче прижимаясь к нему. Всё это время шиноби старался не то что не двигаться, а даже не дышать. Округлив и без того по-рыбьи круглые глаза в немом вопросе, Хошигаки повернул голову к куноичи, утыкаясь взглядом в ее серую макушку и неосторожно глубоко вдохнул: от волос Умэ исходил тот самый запах ментолового геля для душа, который сейчас смешался с глубоким ароматом еловой смолы и прелой, только после дождя, земли. Вся эта какофония запахов словно ударила Мечника обухом по голове, заставляя его по-дурацки хлопать ресницами, уткнувшись взглядом в этот смешной и нелепый серый пучок волос, что находился под его носом. Вдруг, почему-то, ему захотелось освободить свою руку от цепкой хватки Ватанабе. А потом поднять ее, тем самым позволяя телу девушки соскользнуть ему на грудь, и обнять её. Просто так. «Наверное, она замерзла, » — подумал Мечник, принимая тогда единственное правильное для себя в тот момент решение.***
Сквозь слабый сон Ватанабе отметила, что ей чрезвычайно тепло, словно она уснула не в холодном лесу возле догорающего костра, а у себя в квартире, закутавшись в любимое пуховое одеяло. Было так уютно и спокойно, что не хотелось просыпаться. Но было нужно. Лениво разлепив правый глаз, куноичи уткнулась взглядом в нечто серое, напоминающее плотную ткань. «Как у жилета, » — про себя отметила Ватанабе, открыв второй глаз и сонно моргая. Резко вскинув голову вверх, она едва смогла сдержать визг и принялась поспешно освобождаться. Вот уже второй раз за месяц её угораздило проснуться в объятьях Хошигаки Кисаме. — Хошигаки! — рявкнула она, скидывая с себя его руку и одним прыжком поднимаясь на ноги. — Мадару мне в мужья, ты какого меня не разбудил?! — легкий пинок сандалией в бедро, заставил мужчину недовольно поерзать на месте и открыть глаза. — Ты чего орешь с утра пораньше? — спросил Мечник, поднимая руки вверх и потягиваясь. — Гляди, чтобы всякие Громовые Тучи на твой визг не собрались, — заявил он, приглаживая стоящие торчком волосы и поднимая взгляд на куноичи. Ватанабе стояла над ним злая, словно они* из древних легенд: еще немного и у нее дым из ноздрей повалит. Тонкие губы, сжатые в нитку, сжались еще сильнее и казалось, что сейчас пропадут, а из грязно-ледяных глаз сыпанут искры. — Как ты мог так безответственно поступить? — Умэ принялась отчитывать Хошигаки, словно провинившегося чунина-первогодка. — Уснуть на дежурстве! Я же просила, чтобы ты меня будил если что! А если бы на нас напали?! — упреки сыпались из нее один за другим, словно гороховая крупа из треснувшего пакета. — Ну не напали же, — резюмировал Кисаме, сонно хлопая ресницами. Ватанабе, широко раздувая ноздри, гневно сверлила его взглядом, уперев руки в бока. «И это она казалась мне вчера хрупкой? Наверное, мне мозги все-таки слегка повредило в транспортировочном свитке, » — подумал Мечник, складывая руки на груди. Ватанабе еще несколько секунд постояла над мужчиной, гневно сопя, а потом плюхнулась обратно на спальник, сложив ноги по-турецки. — Подай мне рюкзак, — буркнула она, разматывая бинты на ладони. Удивляясь такой быстрой смене настроения, Кисаме молча протянул Умэ её рюкзак и едва успел увернуться от коробки с едой, которой в него бросила куноичи. Изредка поглядывая на Хошигаки гневным взглядом из-под нахмуренных бровей, ирьенин полностью избавилась от бинтов на правой ладони и достала из аптечки ещё один флакон с зеленой жидкостью. Вылив его содержимое на ладонь, Ватанабе поморщилась и принялась сражаться с чистыми бинтами, наматывая их обратно на рану. Вдруг ее кожи коснулись горячие пальцы Кисаме. Глаза Умэ сделались большими, словно чайные блюдца, когда мужчина спокойно и без слов отобрал у неё бинт и принялся сам перевязывать рану, изредка хмыкая. — Вот теперь хорошо, — объявил он, закрепляя конец бинта на тонком запястье и отодвигаясь назад, — давай поедим и будем уходить. — Ага… — согласилась она, не отводя от него удивленного взгляда. — И это… спасибо… — Ватанабе кивнула на раненую ладонь, на что в ответ получила уже знакомый оскал идеально острых клыков, — сейчас пойдём, секунду. Хошигаки, жуя бенто, наблюдал за тем, как Умэ прикрыла глаза и сконцентрировалась: тут же над ее ранами на лице образовались облачка зелёной лечебной чакры. Уже через секунду припухлость и синева на скуле пропали, а рассеченная рана на лбу окончательно затянулась, оставляя после себя только тонкий шрам. — Впечатляет, — хмыкнул синеволосый и протянул Ватанабе порцию бенто, — долго училась таким фокусам? — Пятнадцать лет, и все еще учусь, — ответила ему Умэ и откусила. Закончив с завтраком, они убрали признаки своего пребывания под елью и уже хотели уходить, как вдруг куноичи резко остановилась и обернулась к мужчине. — Вот же я оладушек, — она хлопнула себя по лбу здоровой рукой и сложила печать, — не дергайся, — в тот же момент Кисаме скрылся в белой дымке, а когда она рассеялась, то перед куноичи стоял высокий черноволосый и черноглазый шиноби, весьма слабо похожий на нукенина из Акацуки. — Вот теперь точно можно уходить, — довольная собой девушка хмыкнула и двинулась вперед. Спустя пару часов Хошигаки и Ватанабе вышли из леса и оказались на краю поля, сразу за которым раскинулся портовый город. — Ты точно уверена в своем Хэнге? — взволновано пробормотал Кисаме, шагая за девушкой по узкой тропе, пересекающей поле. — Абсолютно, — куноичи коротко кивнула, подтверждая свои слова, — чакры достаточно, до нашего отплытия должно вполне хватить. Местная портовая деревня Секитан* никогда не спала, и поэтому, несмотря на раннее утро, в ней кипела жизнь. Протискиваясь сквозь толпу местных торговцев, во весь голос расхваливавших свой товар, рыбаков, только вернувшихся с моря со свежим уловом, работников порта, которые сновали туда-сюда с ящиками, и простых горожан, спешащих на работу, Кисаме и Умэ направлялись к зданию порта, которое белой стрелой возвышалось над всем городком. — Надеюсь, что до обеда мы сможем покинуть Страну Воды, — сказала Умэ мужчине, когда они зашли в портовые пристройки. Пропустив перед собой группу куноичи из Кумогакурэ, которые громко переговаривались между собой и заразительно смеялись, Ватанабе встала в небольшую очередь к кассам. Хошигаки, скрытый под Хенгэ, нервно топтался возле неё, сложив руки на груди и изредка вертя головой по сторонам. — Ага, — буркнул он, — я тоже. — Что-то не так? — девушка слегка прижалась к боку мужчины, уловив в его голосе недовольные нотки, и вопросительно посмотрела в его глаза, запрокинув голову. Кисаме, не ожидавший такого, отшатнулся назад, едва не затоптав при этом старушку, стоявшую в очереди позади него. — Простите, — поспешно извинился Мечник перед бабулей. — Просто я ненавижу долго пребывать под Хенгэ, — заговорческим шепотом ответил он Умэ, взяв себя в руки и низко наклонившись к Ватанабе. — Потерпи немного. Два билета до Умибе, пожалуйста, — куноичи выложила на стойку нужную сумму денег и мило улыбнулась. — Остались только каюты на нижнем уровне, подойдёт? — устало проинформировала их кассирша, подпирая голову левой рукой. — Вполне, — вместо Ватанабе ей ответил Кисаме, отодвигая куноичи в сторону и сгребая в свою ладонь билеты, которые тут же появились на стойке. — Всего хорошего, — резко развернувшись на пятках, он поспешил к выходу, таща за собой куноичи, которая беспомощно застряла в его стальной хватке. — Что с тобой? — тихо шипела она, пока Мечник врезался в толпу, словно огромный ледокол, бесцеремонно расталкивая всех направо и налево. — Ты привлекаешь к нам слишком много внимания! — и правда, позади них уже слышалось недовольное бормотание пассажиров, которым Кисаме услужливо оттоптал ноги. Так и не ответив ей ничего, Мечник молча дотащил куноичи до ближайшего проулка и, оглянувшись по сторонам, толкнул ее внутрь. — Хошигаки! — сдавленно рыкнула Умэ, схватившись левой рукой за кирпичную стену, — ты что, кукушкой двинулся?! — Сними… — зашипел нукенин, обнимая свою голову огромными ладонями. — Пожалуйста… — Чего снять? Что с тобой? — Ватанабе быстро сменила гнев на милость и обеспокоенно поднесла руку к лбу Мечника. Едва дотронувшись к нему, девушка ощутила под пальцами липкую от пота и горячую, словно угли, кожу. — Ты что, заболел? — Умэ пришлось применить силу, чтобы отвести ладони Кисаме от лица и увидеть белки глаз, которые частично залила кровь из лопнувших капилляров. — Хенгэ… — прохрипел мужчина, — Это оно… Что с твоей чертовой чакрой? — Ками-сама, — пробормотала ирьенин, побледнев, — потерпи секундочку! — высунув голову из проулка, девушка, коротко осмотревшись по сторонам и отметив для себя, что никто не ломится в их сторону, спряталась обратно и, подхватив Мечника под локоть, утащила его вглубь переулка. Осторожно посадив Хошигаки за мусорными баками, куноичи стащила с себя плащ и, набросив его на голову Мечника, сняла печати Хенге. Перед ней тут же появилось бледно-синее лицо Кисаме с крупными каплями пота, медленно скользившими со лба к носу. — Что же это такое? — Ватанабе еще никогда не чувствовала себя такой растерянной, она медленно дотрагивалась ладонями, объятыми целебной чарой, к щекам Мечника. — Это не похоже на мою чакру, — и действительно, тот отголосок чакры, что ещё окутывал шиноби, лишь немного был похож на легкую сероватую дымку Умэ и скорей напоминал некий яд. Хошигаки вдруг громко захрипел, хватаясь обоими ладонями за горло и выпучивая и без того всегда круглые глаза. «Дело дрянь,» — мгновенно поняла ирьенин. Ватанабе молниеносно переместила одну руку на грудь мужчины, а вторую положила ему на лоб и сконцентрировалась. Девушка чувствовала, как вся ее чакра хлынула к ладоням, а затем медленно расползлась по телу Кисаме. Весь запас покидал её, а Хошигаки никак не становилось лучше. Сдавленно кашляя и хрипя, он стал заваливаться на мусорный бак, закатывая красные от крови глаза. — Пожалуйста, не отключайся… — бормотала Умэ, нахмурив лоб, на котором от напряжения вздулись вены, — пожалуйста… еще немного… давай-же… — руки горели от чакры, но Кисаме ее не слышал. Последний раз громко захрипев, он с грохотом завалился на металлический мусорный бак. На секунду Ватанабе камнем застыла над ним, но она тут же бросилась проверять пульс. Он был слабым и едва прощупывался, но всё-таки был. Ирьенин приподняла верхнее веко и, заметив, что зрачок мужчины уменьшился в размерах от света, устало выдохнула и опустилась на колени.***
Голова кружилась невероятно сильно, а скудное содержимое желудка подъехало экстремально близко к горлу. Медленно разлепив веки, он столкнулся взглядом с темнотой и болезненно дернулся всем телом. «Неужели я ослеп?» — это была его первая внятная мысль, когда пальцы прикоснулись к липкой щеке. Несколько раз моргнув, мужчина поднял голову и смог различить тусклый желтый свет, который лился откуда-то сверху. Вдруг в груди резко закололо, заставляя согнуться пополам от боли. Схватившись за форменный жилет, нукенин крепко сжал его и медленно повернул голову на бок. Первым, что он увидел это, были серые спутанные волосы Ватанабе, сидевшей возле него, опираясь локтями на свои согнутые в коленях ноги. Услышав тихие хрипы, она устало повернулась к нему, привалившись спиной к каменной стене позади. — Выкарабкался… — констатировала Ватанабе, положив свою ладонь на лоб Мечника. Хошигаки блаженно прикрыл глаза, когда её всегда холодная кожа легла на его разгоряченный лоб, даря мимолетное успокоение. — Эта Кумо еще та зараза, — с толей уважения в голосе сообщила Умэ, — признаться, я ее недооценила. — А что, это опять из-за нее? — мужчине казалось, что его внутренности едва не сожгли заживо, так всё горело. — Угу, — ирьенин кивнула головой, — она подмешала в мою чакру свою в настолько низкой концентрации, что я её даже не почувствовала после того, как вывела основную часть из своего организма. А ещё у нее должен был быть образец твоей чакры, ведь она настроила активацию яда на твою сигнатуру. Она явно практикует ирьениндзюцу, потому что изначально её чакра не имеет предрасположенности к ядовитости, значит, ей пришлось вводить яд самостоятельно. А для этого нужно иметь очень высокий уровень мастерства. Да и яд этот специфический, с отсроченным таймингом, — Ватанабе выдохнула и запрокинула голову вверх, — а ещё ты провалялся без сознания почти весь день, и мы не успели на паром. — Опять всё из-за меня, — Кисаме выдавил из себя слабую улыбку. — Переночуем тут, спешить уже некуда, — Умэ медленно поднялась, и протянула Мечнику руку, — натяни на себя плащ да закутайся поплотней. Уже стемнело, думаю, никто тебя не узнает. Вернёмся в порт и дождемся утра на пристани. И первым паромом уплывём. Из переулка они выходили с особой осторожностью. Высокая фигура Кисаме пряталась в тёмном плаще Ватанабе, а сама девушка быстро семенила рядом с ним, стараясь поспевать за его огромными шагами. Обгоняя редких вечерних прохожих, они добрались до портовой пристани, которую ограждал от улицы высокий забор. Оглянувшись по сторонам и слегка кряхтя, сначала Умэ, а потом и Хошигаки перемахнули через забор, а потом неспеша двинулись к одному из каменных причалов. — Может, бросишь меня? — вдруг предложил Мечник, когда они спускались по крутому галечному насыпу к огромным столбам, что подпирали причал. Ватанабе резко остановилась, от чего мужчина едва не врезался в неё, и крутнувшись на пятках, обернулась к нему. — Я тебе обещала, — ледяным голосом ответила она, — так что перестань причитать. — Но из-за меня ты можешь умереть. Эта Кумо точно не даст мне спуску. — Мне не впервой рисковать жизнью. Я не какой-то комнатный цветочек, я куноичи. Шиноби и ирьенин. Так что потерпи ещё немного, и будешь свободный, — Умэ прищурила свои серые глаза и смерила его взглядом с головы до пяток. — Я никогда не бросаю слов на ветер, — она отвернулась от Мечника и сделала шаг, когда его огромная ладонь схватила ее за руку и резко развернула обратно к себе. Ватанабе даже не успела пикнуть, как оказалась в крепких и теплых объятиях, уткнувшись носом в фирменный жилет нукенина.