***
Гарри безумно хотелось, чтобы его пробуждение — на ледяном полу, отчего всё тело охватил озноб, с металлическим привкусом крови во рту, очевидно, попавшей туда пока он пребывал без сознания, с невозможностью шевельнуть даже рукой — оказалось дурным сном. Навеянным тем же Волдемортом кошмаром. Сейчас горькое сожаление разъедало уже только за опрометчивое решение отправиться на проклятый остров. Волдеморта хотелось немедленно добить, не считаясь ни с какими последствиями. За возвращение. За эксперименты с настолько тёмной магией. Но сил не осталось. И получалось только наблюдать, как Джинни пытается помочь тому, кого ненавидит, чтобы в очередной раз спасти его собственную никчёмную, похоже, жизнь. Глаза слезились. Где-то на краю сознания мелькали смутные неоформленные мысли, что во всей ситуации что-то подозрительно не так. Вот только в ней было не так всё — от начала и до конца. Мягкое синее свечение от заклинания, применённого Джинни к Волдеморту, резануло по глазам, словно слишком яркий солнечный луч. Гарри устало смежил веки, пытаясь хотя бы вспомнить — за что он вообще борется и стоит ли оно того. За жизнь — ответ пришёл мгновенно. Неожиданно дышать стало легче, а сил хоть и чуть, но прибавилось. Гарри заставил себя открыть глаза. Джинни уже убрала верёвки, опутывающие Волдеморта до этого, и левитировала его на топчан. Гарри стиснул зубы, хотя силы действию и не хватало, окончательно понимая, что их предположения нашли своё подтверждение — ему становилось лучше по мере оказания Джинни помощи Волдеморту. Мелькнула абсурдная мысль, что уж лучше бы он оставался просто крестражем. По крайней мере, таких тесных связей кусок хранимой души не предполагал уж точно. А теперь они зависимы друг от друга настолько, что хотелось завыть. Жизнь за жизнь. Вечный якорь. Боль за ненависть. Волдеморт просто не мог сотворить ничего хуже этого. — Гарри, ты как? — обеспокоенно и устало спросила Джинни, успев подойти к нему, вложив ему в руку поднятую с пола палочку и теперь накладывая какие-то чары, которые Гарри не опознал. Вздох облегчения вырвался у неё слишком явно. — Состояние улучшается. Мерлин… Я ненавижу себя за это, но попробую ещё одно заклинание, которое может помочь… этому. В принципе, он почти здоров — не так уж и сильно ему досталось, судя по состоянию. — Но откат ложится умноженным воздействием, — собственный голос заставил Гарри передёрнуться, прозвучав хрипло и надломлено. Привкус крови во рту вызывал тошноту. — Даже я это выучил благодаря Гермионе. — И всё же, если он будет абсолютно здоров, я смогу минимально помочь и тебе, — в голосе Джинни прибавилось воодушевления. — Останется слабость, конечно… Ох, Мерлин. Тергео, — взмахнула она палочкой, а Гарри мгновенно почувствовал себя несопоставимо лучше — противный в ощущении налёт грязи и кровь с лица и изо рта исчезли. — Спасибо, — искренне поблагодарил он, с удивлением отмечая, что голос звучит увереннее, а самочувствие заметно улучшается. Джинни только кивнула, возвращаясь к топчану и вновь склоняясь к Волдеморту, закусив губу и непроизвольно сжимая в кулак свободную руку. Гарри попробовал сесть, что ему удалось, подарив ощущение маленькой победы и чуть воодушевляя. Они обязательно разберутся с этой отвратительной связью и найдут способ её разорвать. А сейчас казалось невероятно важным — чувствовать себя нормально, да и просто чувствовать. Держась рукой за стену, он попробовал осторожно подняться на ноги. Мышцы отозвались на действие дрожью, голова закружилась, но в вертикальном положении он устоял. В глазах на мгновение потемнело, но взгляд быстро прояснился. — Гарри, я опасаюсь, что он может очнуться, причём в любой момент, но и связывать его боюсь — мало ли как это скажется на тебе, — Джинни обернулась к нему, устало убрав мешающую прядь волос с лица. — Магический фон после пережитого у вас обоих нестабилен, и даже простое заклинание может сказаться непредсказуемыми последствиями. Гарри ещё пытался лихорадочно размышлять — как лучше поступить, борясь с не до конца ушедшей слабостью и позволив себе прислониться к стене, когда Волдеморт одним неуловимо-быстрым плавным движением оказался на ногах, выхватывая из руки Джинни палочку и сжимая её шею в захвате со спины. — Как опрометчиво, — ледяной голос источал издевательство и торжество. — И какое бесславное окончание никчемной жизни. — Отпусти её, — тут же потребовал Гарри, нисколько не обнадёживаясь, что Волдеморт его требование выполнит. — Не дождёшься, Поттер. Я убью её на твоих глазах просто в назидание. Да и для меня её жизнь — бесполезна и ценности не представляет. — Чего ты хочешь? — сквозь зубы спросил Гарри, мгновенно улавливая прозрачный намёк на грядущий шантаж. Он опасался делать резкие движения — Джинни и без того уже едва не задыхалась в безжалостном захвате. — Я не смогу тебя выпустить — сам тут пленник. — Это твои проблемы, Поттер. Или я обретаю свободу, или ломаю её хрупкую шею, — Волдеморт скривил губы в холодной насмешке. Гарри поймал взгляд Джинни, которая явно пыталась ему что-то показать отчаянными гримасами, но смысл ускользал от восприятия. Чувство беспомощности обрушилось уничтожающим грузом — это его вина. И он должен немедленно предпринять для спасения Джинни что угодно, не имея возможности выполнить поставленные условия. — Мои проблемы? — холодно переспросил Гарри, окончательно собираясь с мыслями и хватаясь за мелькнувшую безумную идею. Несусветная глупость, пришедшая ему в голову, могла бы быть отброшена в менее напряжённой ситуации, но сейчас виделась единственным выходом. — Действительно. Что же, выполнить твоё требование я не могу. Но, знаешь, совесть не позволит мне смотреть на смерть близкого человека по моей вине. Поэтому… — он решительно приставил палочку к собственному горлу, уже и сам не понимая — блефует ли он или и впрямь готов убить себя и прекратить весь этот затянувшийся кошмар. — Авада… — Не смей, — полный злости крик ударился о стены, разбиваясь многочисленным эхом. Волдеморт яростно отшвырнул Джинни на пол, и Гарри дёрнулся, с ужасом глядя, как она неудачно ударяется головой при падении, не успев сгруппироваться, и мгновенно теряет сознание. А в следующую секунду Волдеморт уже попытался выхватить у него из рук палочку. Гарри, даже не задумываясь о своих действиях, просто отпуская кипящие злость и отчаяние, вкладывая их и все оставшиеся силы в удар, впечатал кулак с размаха в правый бок Волдеморта. Судя по судороге, исказившей бледное лицо, удар получился весьма болезненным. Уже вскинув палочку и судорожно соображая, что из заклинаний окажется действенным, но не будет нести угрозу жизни, Гарри вздрогнул, когда в грудь Волдеморта, в бешенстве взмахнувшего палочкой, но так и не успевшего применить заклинание, врезался зелёный луч, мгновенно заставляя его рухнуть на пол. Гарри резко обернулся, не считаясь с сопровождающим его действие головокружением. С другой стороны решётки в напряжённой позе застыл Регулус с палочкой наизготовку, недобрым взглядом обозревая открывшуюся ему картину. Ярость в груди вспыхнула мгновенно, толкая разобраться с виновником его бед последних суток, но Гарри заставил себя оставаться внешне спокойным. — Блэк. Я не собираюсь ни о чём просить насчёт себя. Но забери Джинни — ей необходима помощь, — голос получился задушенным, а сохранять подобие нейтрального тона удавалось с трудом, но Гарри просто не мог допустить, чтобы Джинни осталась здесь. — Что тут произошло? — холодно поинтересовался Регулус, а решётка с бьющим по нервам скрипом поползла вверх. — Волдеморт произошёл, — буркнул Гарри, не до конца веря, что Регулус услышал его просьбу и, похоже, решил её выполнить. — Ты ей поможешь? Она ударилась головой, когда упала. — А для себя помощи просить гордость мешает? — мрачно осведомился Регулус, наклоняясь под медленно поднимающуюся решётку, чтобы войти в камеру. — Осознание бесполезности действия, — зло бросил Гарри, не чувствуя больше ни малейших сил сдерживать эмоции. — Ты не ответил. — Я сделаю всё, что смогу, — сухо пообещал Регулус, легко и осторожно подхватывая Джинни, пребывающую в глубоком обмороке, на руки. — Это её палочка? — уточнил он, наклоном головы указывая на руку Волдеморта. Гарри только кивнул и, подавляя желание попытаться оглушить Регулуса или рискнуть устроить дуэль с осознанием, что исход может оказаться непредсказуемым, а Джинни необходима помощь, наклонился к Волдеморту, выдёргивая из сжатых пальцев магический инструмент и кладя его Джинни на живот. — Поттер, послушай меня, — неожиданно спокойно, с нотками странной проникновенности заговорил Регулус, остановившись у выхода на несколько секунд и чуть перехватывая Джинни, видимо, в поисках удобства для себя. — Разорвать связь можно. Ритуал существует, хотя и непростой. Но для этого необходим накал чувств, которые позволили его провести. В вашем случае — это ненависть. И достигнуть её, особенно в пиковой фазе, можно только взаимодействием. — С твоих же слов: разорвать связь невозможно. Джинни говорила в рассказе, — Гарри прищурился, не понимая — чему верить. — Я солгал тогда. Но сейчас мне больше нет резона поддерживать ложь, — Регулус мимолётно поморщился, уже шагнув в коридор и запустив механизм опускания решётки. — Впрочем, можешь не верить. Гарри только проводил его обречённым взглядом и, с трудом передвигая ноги, направился к топчану. Мимолётно бросив взгляд на Волдеморта, вероятно, вновь находящегося в обмороке, он отвернулся. Злость ещё кипела в крови, но выместить её на виновнике возможным не представлялось. Какой-то совершенно невменяемый клочок мысли об оказании помощи заставил Гарри вздрогнуть. «Авада Кедавра» не имеет невербального применения, да и Волдеморт размеренно дышит, а значит, чтобы там не применил Регулус, оно прекратит своё действие рано или поздно. Он не станет даже мысли допускать — помочь тому, кто едва не убил Джинни, и уже бы убил его самого, если бы от этого не зависела его собственная жизнь. Ощутив мимолётное облегчение в момент принятия горизонтального положения и даже не чувствуя неудобства топчана, Гарри велел себе ни в коем случае не засыпать. Волдеморт может очнуться в любой момент и оказаться в его власти, беззащитным — такого Гарри точно допускать не собирался. Он боролся с наваливающимся беспощадно и бескомпромиссно сном изо всех сил, но сражение изначально не имело шансов стать выигрышным — слишком много потрясений пережил организм за короткое время. Глаза закрылись, и Гарри провалился в глубокий сон.***
Холодная ярость охватила всё его существо мгновенно, стоило Волдеморту осознать произошедшее. Заклинание, которое посмел применить к нему мерзкий предатель Блэк, удалось сбросить с себя лишь частично, вернув себя в сознание, но не подвижность телу. Уже одно это невероятно выводило из себя — раньше это проблемой бы не стало. Мыслеобразы, выловленные из сознания девчонки в попытке найти ответ на вопрос — с чего бы ей его лечить, обрывки разговоров и слова Блэка собрались в единую картину даже слишком чётко. Ритуал можно обратить, связь можно разорвать. Холодящее кровь понимание обрушилось с кристальной ясностью. Нет. Это абсолютно недопустимо. Он не позволит этому случиться. Поттер — его единственный якорь в данный момент времени, гарантия его бессмертия. Он сделает что угодно, но не уйдёт за грань. Долгие годы он выходил победителем из схваток со смертью, оборачивая временные поражения опытом будущих побед. Могло ли это быть ложью? Ведь он так и не нашёл в трактатах информации, что обратимость возможна. Вот только в своё время к ритуалу он готовился с Регулусом. А это значит, что мерзкий Блэк, посмевший его предать, мог найти дополнительную информацию впоследствии. Хотелось убивать. Обрести привычное спокойствие и равновесие, возвращая себе привычную власть. Хотелось призвать слуг и наслаждаться ужасом в их глазах, преклонением перед ним и признанием его величия. Хотелось вернуть себе прежнюю жизнь, сжечь проклятое поместье и уничтожить всех свидетелей ситуации, кроме Поттера. Но исходить предстояло из реальности. Ему необходимо найти способ вернуть себе волшебную палочку. Если уж и не свою собственную, то хотя бы Бузинную. Впрочем, временно сойдёт и палочка Поттера, которую заполучить казалось пустячной задачей, но не на практике. Чёртов Поттер, с которым всё и всегда шло не так, как должно. Необходимо разобраться в конкретике — что за проклятие на поместье и как его снять. В своих силах справиться даже с самой тёмной магией Волдеморт не сомневался нисколько, а вот оставаться пленником, одно понимание чего доводило до калёного бешенства, считал недопустимым и совершенно невыносимым. Как только он выберется из этого Мерлином забытого замка, предстоит найти дочь. Дельфини должна расти его опорой и поддержкой, воспитанная правильно с колыбели. Стать великой наследницей лорда Волдеморта и Салазара Слизерина. Достойной своей погибшей матери — и в преданности, и по силе. А после он вернёт себе власть. Даже если ему придётся уничтожить большую часть населения Британии. Вероятно, большинство его слуг подвергнуты аресту или убиты, но это не непоправимая трагедия — он завербует новых. Ему не посмеет отказать никто, зная, что отказ повлечёт за собой расплату. Но всё это представлялось лишь насущными задачами, видящимися в данный момент не столь уж и простыми в осуществлении, и всё же — не невыполнимыми. Он найдёт способ добиться своего по каждому пункту. И цена не имеет при этом значения — так было всегда. Осталось неизменным и сейчас. А вот связь с Поттером представляла серьёзную проблему. Он не мог убить мальчишку, пока тот является его единственной гарантией жизни. Да и при создании дополнительных якорей его убийство не кажется таким уж разумным действием. Но это подлежит обдумыванию и решению в свой момент времени. Сейчас же есть данность. Поттер, в свою очередь, не может убить его, как бы ни исходил ненавистью — оплата жизни не позволит ему это сделать, а нанесение серьёзных повреждений вернётся умноженным откатом, подведя его самого к грани смерти. И, очевидно, теперь мальчишка понимает это отчётливо. Впрочем, и ненависть являла собой проблему — боль оказывалась уничтожающе-сильной даже при выдержке, невосприимчивости и бесчувственности самого Волдеморта. И уже только совокупность этих факторов толкала к пониманию, что самым разумным выходом будет всё же достижение с Поттером хоть какой-то договоренности. Но ледяное бешенство занималось внутри, стоило только задуматься над этим вариантом. Он не станет идти ни на какие компромиссы с тем, кто стал причиной его временного падения дважды. Он придумает — как подчинить мальчишку, превратить его в послушную марионетку. Или же исправить всё в первоначальном плане, сделав его вечным фантомом-гарантом. Здравый смысл холодно толкал к пониманию, что исправить уже определённо ничего не получится. Мысли вдруг переметнулись к началу. Если всё же способ разорвать связь существует, то Поттер здесь именно за этим — осуществляет необходимую подготовку к ритуалу. Этого нельзя было допускать ни в коем случае. И сейчас это первоочередная задача, требующая немедленного решения. Если Блэк всё же не лжёт, значит, им нужно акцентировать накалом эмоциональную основу первоначального ритуала — ненависть. И помешать этому можно только двумя способами: перестать ненавидеть Поттера или же избавиться от его присутствия. Отбросив первый вариант, как не подлежащий исполнению в реальности, Волдеморт сосредоточился на обдумывании второго. Ему необходимо быстро выстроить манипуляцию, которая побудит Поттера в конечном итоге добровольно отсюда уйти — любым способом. Как назло ни одной путной мысли — что может заставить упрямого мальчишку отказаться от достижения цели, вбитой себе в голову — не появлялось. Поттер не умеет отступать, если считает что-то важным для себя — это о враге он сам усвоил из практических наблюдений. Их связь он определённо воспринимает подлежащей разрыву. Руки сами сжались в кулаки от бессильной ярости, принеся вдруг осознание, что онемение тела спало. Вскакивая на ноги мгновенно и нисколько не считаясь с головокружением и вызывающей глухую злость отвращения слабостью, Волдеморт быстро осмотрелся. Поттер беспокойно спал, устроившись на топчане. Зажатая в его руках палочка притянула взгляд магнитом. Он сможет решить почти все насущные задачи, если заберёт её сейчас. Ступая неслышно, Волдеморт осторожно приближался к топчану, не желая будить Поттера, который окажет сопротивление мгновенно — боли и увечий за последнее время хватало и без того. Но, вероятно, инстинкты военного времени выработали у мальчишки привычку просыпаться даже от движения воздуха. Пронзительно-зелёные, сейчас поддёрнутые чуть мутной дымкой глаза резко распахнулись, и мальчишка моментально оказался на ногах. Грудь обожгло уже привычной болью в ту же секунду. Волдеморт едва сдержал рык. Вот этого и добивается мерзкий Блэк, желающий его убить, очевидно, до сих пор — концентрации ненависти между ними. Понимание, что тут даже противопоставить нечего, приносило отвращение. Но мальчишку хотелось просто придушить — медленно и с наслаждением. Поттер дёрнулся, его рука машинально взметнулась вверх, замирая в районе солнечного сплетения. Но удовлетворения это не подарило — они только изматывают друг друга таким образом, да ещё и делают возможным проведение ритуала обратимости. От абсурдности и недопустимости ситуации хотелось швыряться непростительными заклинаниями. Выход есть всегда и везде — его только надо увидеть. Можно попробовать запугать мальчишку. Настолько, чтобы он бежал сам, гонимый ужасом. Вот только храбрости Поттеру тоже не занимать. И в голову не приходило ничего, что могло бы заставить его бояться до такой степени. Случайная мысль мелькнула озарением, когда почему-то вспомнилась Беллатриса, обожающая вызывать страх у своих жертв бесконечным количеством изощрённых способов, среди которых находилось место разнообразным проявлениям насилия. Волдеморт задумчиво прищурился. Насилие в буквальном смысле поможет ему мало, обернувшись ещё более яркой ненавистью мальчишки со всеми предсказуемыми последствиями. Но на грани — это вполне может сработать. Ещё оценивая — могла ли эта рыжеволосая бестия являться подстилкой Поттера, Волдеморт уже шагнул к нему. Мальчишка тут же насторожился, крепче сжимая палочку и пытаясь сделать шаг назад, но наткнулся на топчан и едва не потерял равновесие, после чего замер уже без движения, напоминая притаившегося зверька, готового в любой момент броситься на обидчика, даже не считаясь с неровностью сил. Волдеморт только мысленно усмехнулся. Он попробует всё, что только имеет хотя бы крошечный шанс сработать, временно смирив свои ярость и отвращение. Позже Поттер расплатится за всё сполна, но сейчас необходимо просто удалить его из камеры, устранив тем самым даже потенциальную возможность становления смертным для себя. Резким движением, не давая мальчишке и секунды на сопротивление, Волдеморт схватил его, лишая возможности двигаться и грубо целуя. Если Поттера не приведёт в ужас осознание возможности совращения и домогательств от ненавистного ему врага, то Мерлин ведает — что его вообще может напугать. Мальчишка пытался дёргаться и даже взмахнул палочкой где-то сбоку, хотя заклинание применить и не решился. Он пытался отвернуться, даже кусаться, но Волдеморт не собирался отступать. Он должен заставить Поттера поверить в серьёзность своих намерений. Если тот догадается, что это лишь уловка, он из принципа останется. Странное чувство в солнечном сплетении, где всё ещё ощущалась фантомная боль, вызвало лёгкое недоумение. Сила. Словно бы робко зарождающаяся мощь, как рождаются первые лучи солнца на рассвете, чтобы в итоге даровать величие светилу. Мысли сбились, когда Поттер резко замер, не отвечая, конечно, но неожиданно прекратив любое сопротивление. Могла ли образованная ритуалом связь иметь для них две крайности проявления? От понимания, что это было бы абсолютно естественным явлением, захотелось взорвать что-нибудь в крошку и наложить на мальчишку «Круцио». Вот только отказываться от силы было бы верхом глупости. Но предположение требовало подтверждения. Чуть отстранившись на мгновение, Волдеморт удобнее перехватил мальчишку, фиксируя его руку с палочкой, чем собирался исключить возможность неприятных сюрпризов. Мысли о недопустимости творящегося абсурда он отогнал усилием воли. — Какого чёрта? — воскликнул Поттер, пользуясь секундной паузой. — Не смей меня трогать. Убери… Волдеморт втянул мальчишку в новый поцелуй, лишая возможности продолжать сыпать угрозами и выражать возмущение. Однако в этот раз он намеренно минимизировал грубость, твёрдо настроившись провести эксперимент — добиться ответа и проверить, скажется ли это как-то на ощущениях. Поттер сопротивлялся только первые несколько секунд и замер в тот момент, когда Волдеморт почувствовал вновь вспыхнувшую силу в груди. Вероятно, процесс всё же происходил обоюдно и параллельно. Силы хотелось больше. Мощи хотелось дать развитие. Уже не задумываясь, Волдеморт углубил поцелуй. Поттер дёрнулся, вздрогнул, а потом неожиданно вцепился руками в его плечи, издав какой-то задушенный звук. Но даже удивиться этому не получилось — в груди разом полыхнул маленький пожар. Яркое пламя, не обжигающее, а словно посылающее по венам чистую силу, впрыскивая её в кровь сродни адреналину. Опротивевшая с момента возвращения в сознание после ритуала слабость стремительно отступала. Резко перестало иметь значение всё — кого именно он целует, сколько времени пройдёт, их местонахождение. Всё, кроме зарождающейся пленительной и такой привычной ранее мощи. Сейчас Волдеморт готов был пойти на что угодно, почти одержимый представившейся возможностью превратить пока ещё только чистую силу в полагающееся могущество, которым он привык владеть. Он получит его — чего бы это ни стоило. И тем неожиданнее было ощутить, как Поттер настойчиво рванулся из его рук. Злость взметнулась волной, требуя немедленно удержать необходимый ему источник — силой или хитростью. Нет, он не отпустит мальчишку. Соблазнит, принудит, но не отпустит, пока не получит необходимое. Безразлично, что станется с Поттером после. Но не сейчас, когда он средство для достижения желанной цели. — Ты это видел? — неожиданно воскликнул мальчишка, продолжая вырываться и даже достигая в этом некоторого успеха, пользуясь минутной задумчивостью самого Волдеморта. — Что? О чём ты говоришь? — от неожиданности вопроса Волдеморт даже ответил вполне спокойным тоном, хотя уже через секунду и заподозрил уловку со стороны Поттера в попытке отвлечь внимание от себя. — Вроде бы как привидения. Или что-то похожее на них, — голос мальчишки звучал настолько напряжённо и нервно, что Волдеморт отбросил подозрения и чуть прищурился, обращаясь во внимание. — Сбоку. Они словно проплыли по воздуху. Мне не показалось! Холодом повеяло, — Поттер кусал губы, нехотя объясняясь краткими фразами. — Это странно. Ведь присутствовало расстояние, так откуда холод? Волдеморт ещё обдумывал информацию, вновь вернувшись к подозрительности, но и пытаясь параллельно просчитать варианты — что могло привидеться мальчишке, и являлось ли оно реальным, когда тишину камеры разорвал жуткий надрывный вой просто из пустоты, наотмашь ударивший по нервам и заставивший вздрогнуть даже Волдеморта.