~*~
Чуя снова выбрал таверну на совесть. Пусть кровать оказалась не настолько уютной, как в прошлый раз, она всё ещё была мягкой, да и Рампо лежал рядом: такой тёплый и близкий, как никто большое. Тем не менее, заснуть не получалось, хоть за окном царила уже глубокая ночь. Стоило признать, что крепкий сон действительно нечасто появлялся в его жизни, однако теперь и вовсе ускользал прочь. Вздохнув, Дазай решил скатиться с кровати и прогуляться по таверне — внушительного размера зданию с множеством лестниц. В отличие от предыдущих городов и посёлков, здесь в качестве строительных материалов использовалось дерево с камнем, и такое сочетание казалась весьма необычным. Осторожно, чтобы не разбудить, Дазай высвободился из объятий Рампо и, схватив свой плащ, незаметно выбрался наружу. Комнаты в таверне соединялись коридорами, которые в свою очередь вели к балконам. Выходить на улицу ночью не хотелось совершенно, да и чем ближе находился перевал, тем холоднее становилось. Дазай ненавидел холод: тот заставлял его чувствовать себя оцепеневшим, а оцепенение — опустошённым. По крайней мере, пребывание внутри гарантировало хоть какое-то укрытие от ветра, к тому же в холл проникало немного тепла от каминов, которое пусть и не давало полностью согреться, всё же позволяло унять накатывающую дрожь. Дазай уже намеревался спуститься по лестнице, как вдруг краем глаза увидел, что Акутагава стоит снаружи. Вздох, оборот — и вот, сожалея о принятом решении, он всё-таки прокрался к двери и выскользнул на балкон. — Не спится? — Сегодня беспокойная ночь, — тихо заметил Акутагава. — Это чувствуется благодаря ветру. «Да или нет», — пронеслось в голове Дазая, а затем последовал очередной глубокий вздох. Извиниться. Извиниться не так уж и трудно, просто нужно взять и сказать… сказать… Но сказать никак не получалось. Извинений от него всегда добивались под давлением, если требовали их вообще. В основном окружающие предпочитали избегать его, и даже когда он подшучивал над кем-то, то в ответ получал лишь беглый взгляд и недовольное бормотание о том, что нет ничего удивительного в том, что с ним что-то не так. В конце концов, его считали лишь сосудом для сверхъестественного, чем-то странным, недобрым и бесчеловечным. — Тогда твой противник в самом деле сжульничал на турнире, — как бы невзначай бросил Дазай, не зная, с чего начать. — Я всё видел. Если бы не это, ты бы наверняка стал лучшим смотрителем, чем он. Нельзя было с уверенностью сказать, что озвученная мысль — искусная и не имеющая ничего общего с реальностью ложь, выдуманная ради примирения. Да, Акутагава действительно слишком часто делал ставки на атаку, из-за чего почти все его приёмы отличались опасной для жизни вспыльчивостью. Тем не менее, даже при таком раскладе обучать его было бы гораздо легче тех, кто вообще не уважал занимаемую должность. В обязанности смотрителей входили охота и патрулирование земель. Некто достаточно слабый для того, чтобы сжульничать на испытании, без труда попал бы к Достоевскому и его Крысам. Ко всему прочему, бесчестность была куда опаснее безрассудства. Дазай хотел сказать об этом, но тёмные глаза Акутагавы смотрели слишком пристально, отчаянно нуждаясь в чужом признании. Пусть даже это признание исходило от сосуда. Давящее чувство в груди усиливалось до тех пор, пока не стало трудно дышать. За спиной поднялся ветер, пронизывая до костей. — Прости, — выдавил Дазай, прежде чем вслепую потянулся к двери и, спотыкаясь, вернулся в комнату, рухнув у камина. Рампо всё ещё тихо похрапывал на кровати, поэтому, подобравшись ближе к огню, он посильнее закутался в плащ и свернулся калачиком. Просто заснуть, здесь, в тепле. Уже полтысячи лет он не закрывал глаза во время сна, сидя тихо и неподвижно, а потому сейчас, когда холод отступил, провалиться в небытие оказалось проще простого.~*~
Очнувшись и обнаружив, что Чуя тычет пальцем ему в лицо, Дазай моментально смахнул с себя его руку. — Так значит, ты всё-таки спал, — подтвердил свои предположения Чуя. — Представь себе, да, — буркнул в ответ Дазай. — Со стороны смотрится охренеть как жутко. — Если окажешься в опасности, легче проснуться, когда у тебя открыты глаза. Хотя не думаю, что ты способен на такое разумное тактическое решение. — Это называется нести вахту, — поправил Чуя и, подняв рюкзак Дазая, перекинул его через плечо. — И на самом деле подразумевает тот самый грёбаный сон. Дазай собирался напомнить, что у него никогда не было того, с кем можно было бы нести вахту, но жалость Чуи — последнее, чего он желал. Тот ясно указал ему на его место, и причин говорить что-то, что в конечном итоге заставило бы Чую смотреть на него своими острыми голубыми глазами с видом «Я-хочу-это-исправить», не было совершенно. Это выглядело смешно — и в то же время убого. Позволять жалеть себя ещё больше значило проверять на прочность и без того слабое понимание происходящего между ними, а так рисковать они не могли. — Блестящая стратегия, — проворчал он. — Захлопнись, — отрезал Чуя, закатывая глаза. — Пошли, сначала завтрак, а затем сразу в путь. Мы планируем добраться до аванпоста перевала к ночи. — Ох, какой властный! — нарочито восхищённо всплеснул руками Дазай и зашагал следом. Плечо Чуи находилось так близко к его собственному, что, когда он повернулся к лестнице, на мгновение они соприкоснулись. В этот самый момент Дазай понял, что отчаянно жаждет этого, причём самым горьким образом. Быть может, жалким был не только Чуя.~*~
— Итак, — прервала молчание Кёка, — я слышала, вы извинились перед Рю. Дазай отвёл взгляд. Они вернулись на столь ненавистные равнины. — Это было так сложно? — тихо продолжила она. Да, так оно и было. Напоминало борьбу с невидимой силой, с чем-то порочным, находящимся глубоко внутри. Как и большинство подобных вещей, это ужасное чувство — вероятно, очередной подарок Мори. Извинения перед ним всегда сводились к плавному: «И как мы тебя накажем?», но на этот раз всё ограничилось лишь тем, что прекратился осуждающий взгляд со стороны Ацуши, брошенный через плечо Акутагавы. Отсутствие ожидаемых страданий казалось чем-то неправильным и шло вразрез с привычными устоями. Дазай вздрогнул: становилось холоднее. — Неужели дальше будет ещё хуже? — поинтересовался он. — Думаешь, сейчас холодно? — с насмешкой отозвался Чуя. — Погоди, пока не увидишь другую сторону. Дазай бросил на него сухой взгляд. — Ну спасибо, Чуя, ты отлично поднял мне настроение! Это как раз то, чего я и ожидал от проводника! — Может, перестанешь уже быть таким придурком? Там чертовски холодно, и это неоспоримый факт. На заставе возьмём новую экипировку, так что до смерти не замёрзнешь. — Ого, надо же, я не замерзну до смерти! — саркастично удивился Дазай. — Извини, я и не знал, что у тебя такие высокие стандарты в обращении со своими подопечными. — Кретин, это не увеселительная поездка, и на протяжении всего пути комфортно не будет. Вот почему я позаботился о том, чтобы у вас была постель и еда, пока это ещё возможно, — отрезал Чуя. — А ты даже умудрился пререкаться со мной из-за этого! — Ох, да брось, Чуя, твоё эго наверняка переживёт то, что тебе так и не удалось угадать мою любимую еду с первой попытки, — прощебетал Дазай, осознавая, что с каждой секундой его колкости становятся всё менее меткими. — Я знаю, что тебе понравилось! — взревел Чуя, сверкая глазами. — Неужели об этом действительно нужно спорить?! — не выдержав, рявкнул Куникида. Оба опустили глаза. Они знали, что увлеклись, и понимали, что не могут себе этого позволить. — Нет, — уже спокойней ответил Чуя. — Вовсе нет. — Я ничего не могу поделать с тем, что создан для умеренного климата, — пробубнил Дазай, прекрасно отдавая отчёт, что причиной ссоры послужило вовсе не это. Мысль о том, что они могли бы стать друзьями, если бы не боги, на данный момент казалась какой-то нелепицей. Чуя со своей горячей головой и он — получивший почётное звание самодовольного ублюдка — вероятно, будут препираться даже без давления, лишь бы не понравиться друг другу ни при каких обстоятельствах. Дазай покачал головой: что-то здесь было не так. Бог Порока перевоплотился в несколько сосудов с тех пор, как его избрал Бог Пустоты, но не настолько же он глуп, чтобы выбрать несовместимые сосуды… «Просто сосредоточься на перевале», — напомнил себе Дазай. Пересечь его уже будет нелегко, не говоря уже о том, чтобы отыскать источник. Нет времени тратить каждую минуту на анализ своих отношений с Чуей. Им не следует сближаться, вот и всё.~*~
— Эй! — донёсся голос Чуи откуда-то из бездны. — Чёрт возьми, он что, опять спит?! Дазай несколько раз моргнул. — Нет, он проснулся, — невозмутимо ответил Рампо. Чуя уставился на него, как бы говоря: «Да, сейчас я это и сам вижу!» Движение прекратилось. В памяти с трудом всплывали обрывки воспоминаний о событиях прошедшего дня: несколько раз они останавливались, чтобы сходить в туалет, и кто-то совал ему в руки еду — возможно, хлеб. В остальном перед глазами мелькала трава, трава и ещё раз трава, и он, должно быть, задремал в какой-то момент позади Кёки. Когда Ацуши подал руку, чтобы помочь слезть с лошади, на душе творилось что-то необъяснимо странное, но тем не менее Дазай всё-таки принял помощь. Слабость вернулась вновь и накатила с новой силой. Выглядели ли эти равнины однообразней прежних? Трава определённо казалась короче и не так раскачивалась, плюс ко всему они спешили, поэтому стук копыт стал в несколько раз резвее. Бледная, тусклая зелень равнин всё ещё плыла вокруг, и было трудно соотнести это убийственное однообразие с тем фактом, что теперь рядом с ними высится домик, причём довольно большой. Он казался почти нереальным, словно мог исчезнуть, если закрыть глаза. Дазай пошатнулся — руки и ноги отяжелели — и снова потянулся к лошади, но к тому моменту Куникида увёл его уже слишком далеко. — Ты как, в порядке? — обеспокоенно спросил Чуя. От нежности в его голосе у Дазая скрутило желудок, и, прежде чем он это осознал, его вырвало. — Эй! — Чуя моментально бросился к нему на помощь. — Эй, осторожнее там! Дазай выплюнул изо рта желчь — тёплая рука Ацуши легла на спину в качестве поддержки. Где-то на периферии промелькнуло осознание, что другой стороны к нему присоединился Чуя. — Не похоже, конечно, но иногда изменения высоты могут вызывать подобные реакции. — Не говоря уже о множестве существ, обитающих вокруг перевала. Дазай-сан плохо реагировал на поселения фей, — добавила Кёка. — Да, это тоже сыграло свою роль, — согласился Чуя. — Сахар и нормальная еда помогут исправить положение. Они общались между собой так, словно Дазая вовсе не было рядом, и это порождало необъяснимое чувство страха. В ушах звенело, болтовня постепенно превращалась в неразборчивый лепет. Внезапно кто-то куда-то повёл его, и воздух вокруг слегка потеплел — в остальном реальность оставалась всё такой же размытой. Хотелось и не хотелось одновременно, чтобы касавшийся его человек оказался Чуей, но зрение затуманилось, и перед глазами плясали тёмные точки, не давая разглядеть даже собственной руки. Мысль об обмороке откровенно пугала. «Мори здесь нет», — напомнил себе Дазай, с трудом сохраняя ясность сознания. Не будет никаких «лекций» о ментальной силе или подталкивания к умственным упражнениям — ключу к тому, чтобы оставаться в здравом рассудке и руководствоваться холодной логикой независимо от того, каким страданиям тебя подвергнут. Он сглотнул ещё немного желчи. — Пей, — мягко приказал голос. Голова жутко кружилась, и Дазай был совершенно сбит с толку, но при этом всё равно знал, каким тоном говорит человек, желающий причинить вред, а потому повиновался. Глоток — и по горлу разлилась густая горячая жидкость, вынуждая поперхнуться, однако чашка так и осталась прижатой к его губам. — Да, пить тяжеловато, — согласился человек. Теперь, когда в ушах звенело не так сильно, удалось распознать голос Ацуши. — Но уверяю вас, это поможет. Значит, всё-таки не Чуя. Сейчас происходило так много вещей, что волноваться о чём-то подобном не оставалась ни сил, ни времени. Дазай выбросил эту мысль из головы и попытался подавить горечь очередным глотком сладкого горячего напитка. — Вот. — Ацуши заботливо протянул ему чашку, и дрожащие руки с трудом обхватили спасительное тепло. — Где Чуя? — Рампо-сан для чего-то подозвал его к себе, — объяснил Ацуши. В это время Акутагава наблюдал за ними из-за угла, словно ожидая нападения в любой момент. Выглядело это довольно глупо, учитывая, что сейчас они находились в уютном маленьком домике с большим камином. Дазай, усевшись в мягкое тёмно-красное кресло, рассматривал окружающий интерьер: красивое убранство и домашний уют сливались с призрачной пустынностью, видимо, из-за нечастых визитов гостей, а висящие на стенах картины излучали тёплую, расслабляющую ауру. — Для чего-то? — рассеянно переспросил Дазай. — Да, — кивнул Ацуши. — Для чего конкретно? — Слабость до сих пор не прошла, но, по крайней мере, интерес к происходящему позволил сосредоточиться. — Он не сказал, — вмешался в разговор Акутагава. — Но, думаю, это связано с беспокойством, которое начали ощущать все мы после того, как настигли ущелья. Ацуши закатил глаза. — Хватит уже быть таким мрачным. И прекрати вот так смотреть! — Как так?! — Так, будто ты собираешься напасть на первого встречного, что рискнёт взглянуть на тебя свысока! Здесь почти никого нет! К ним присоединилась Кёка с парой ключей. — Мальчики, — тихо одёрнула она обоих, — никаких ссор. Рю прав, мы все сейчас на грани. — Мы шагаем по краю чёртовой пропасти, ещё бы нам не быть на грани. Ацуши снова закатил глаза: — Успокойся. Акутагава молча уставился на него в ответ, скрестив руки на груди. — Могу я взглянуть?.. — слабо спросил Дазай. — На перевал. — Его видно с наблюдательного пункта, — проинформировала Кёка. — Идёмте, я покажу. Только прошу, постарайтесь не переутомлять себя. Дазай встал, тяжело опираясь на Ацуши, и уже почувствовал себя измотанным: текущее состояние было даже хуже, чем в лесу фей. Обхватив его за талию, Ацуши помог подняться по лестнице, делая по одному шагу за раз. Спустя бесчисленное множество ступенек они наконец оказались в комнате с просторным окном. Мягкий плюшевый ковёр, устилающий пол, придавал обстановке такую же домашнюю атмосферу, но когда Дазай приблизился к стеклу, эффект вмиг рассеялся. На самом деле перед ними зияла огромная пропасть. Из тумана вырисовывалось несколько зубчатых скал внушительного размера, которые больше походили на грозовые тучи. Вблизи между ними, словно исполинский зверь, высился остров и замысловатой сетью тянулись железные мосты, образуя гигантскую металлическую паутину. Дазай слишком хорошо знал, что под этими мостами нет ничего, кроме скал и воды, на глубине которой таятся немыслимые чудовища. Даже если они каким-то чудом переберутся через мост, то окажутся на острове, кишащем шелки¹, келпи и сиренами, а единственной относительно безопасной дорогой послужат узкие железные пути. На другой стороне их будет ждать та же самая металлическая паутина, протянувшаяся до малонаселённой половины континента — холодной, покрытой соснами пустыни, что простирается на сотни километров. А ведь сейчас Дазай едва смог подняться по лестнице. Невозможно. — Не позволяй перевалу запугать тебя, — раздался позади голос Чуи. Он выглядел напряжённым, хоть и говорил весьма уверенно. Рядом же стоял подозрительно спокойный Рампо. — В своё время я пересёк его семнадцать раз, так что доставлю тебя туда, даже если вдруг надумаешь свалиться в обморок. — Не надумаю, не переживай, — сухо процедил Дазай. — Как бы совсем недавно именно это и произошло, — резонно заметил Чуя. —Поужинай сегодня нормально и постарайся выспаться. С закрытыми глазами, слышишь? Дазай хмуро взглянул в ответ: он доверял Чуе и в то же время ненавидел его за это. — И как это поможет, о мелкий властный коротыш? — Это твой последний шанс как следует отдохнуть. Я могу перенести тебя через эту проклятую хреновину на спине, — пояснил он, кивая подбородком в сторону громадного творения человечества, созданного благодаря недавно обретённому умению обрабатывать металлы, — но предпочёл бы этого не делать. — Правда можешь? — оживлённо спросил Дазай, но вопрос, казалось, угас на полпути. Власть Чуи над Богом Порока не была безграничной, и он с замиранием сердца ждал часа, когда последний одержит верх. К счастью, пока что ничего подобного не происходило. Ещё не все планеты выстроились в ряд, к тому же они до сих пор не влюбились друг в друга, как этого хотели боги. Эта единственная надежда тлела в груди слабым огоньком, и Чуя, чёрт побери, Чуя не имел права потерять контроль раньше времени и всё испортить. — Могу, — решительно подтвердил Чуя, будто знал обо всём, что так волновало Дазая. — Но буду в бешенстве, так что жри эту чёртову еду и хорошенько выспись. Дазай уставился на бездонную пропасть. В этом тумане скрывались существа, чья сила и дурные намерения, вероятно, ничуть не уступали божественным. Мосты опасно раскачивались, и в какой-то момент показалось, что усталость сделает из него призрака. Всё это выглядело абсолютно невозможным. Хотелось сдаться, но, чёрт возьми, было что-то такое в Чуе… что-то… Пришлось тряхнуть головой, чтобы избавиться от страха. Они собирались пересечь перевал. По крайней мере, через перевал их собирался провести Чуя, пускай грубый и сварливый, но тот самый Чуя, который смог преодолеть бога… — Ладно, — в конце концов сдался Дазай. — Я иду спать, отдай ключ. Чуя вздохнул с облегчением. Он явно ожидал продолжения перепалки, и большая часть Дазая хотела ему это обеспечить, однако мысль о том, что он не слишком-то приспособлен к жизни в обществе, всё же заставила повременить. В этот момент Чуя в качестве поддержки осторожно сжал его руку, словно решил, что отсутствие ссор — главная причина беспокойства. — Мы начинаем завтра в полдень. Я зайду за тобой, когда придёт время переодеваться в зимнее.