Лишь только я тебя увидел - И тайно вдруг возненавидел Бессмертие и власть мою.
Волдеморт аппарировал в Министерство, пребывая в такой ярости, что она, казалось, заливала всё окружающее пространство. Он дал своим лучшим Пожирателям настолько простое задание, что проще и быть не может. Даже придумал им замечательный повод — достать Пророчество, которое уже давно ничего кроме холодного отстранённого любопытства не вызывало. Но подлинная цель, которая представляла интерес для него — Поттер. Он приказал Белле и Люциусу привести мальчишку к нему в целости и сохранности и запретил применять против него заклинания, исключая самозащиту, но и в этом случае не используя никаких серьёзных проклятий. Он воспользовался своей только крепнущей ментальной связью с мальчишкой, чтобы заманить того в Министерство. Его слугам оставалось сделать сущую малость. И Поттер, наконец, безраздельно принадлежал бы только ему. Так почему Белла взывает о помощи через Метку? Ответа на этот вопрос Волдеморт пока не знал и даже предполагать не хотел — что снова приключилось, но точно собирался выяснить. Желание применить «Авада Кедавра» к собственным бесполезным слугам, которые проваливали задания чаще, чем выполняли успешно, а заодно и ко всем, кто попадётся на его пути, забрать Поттера и забыть о никому уже не нужном Пророчестве стало почти непреодолимым. Но стоит всё-таки разобраться. Та же Белла являлась достаточно ценным слугой, чтобы не уничтожать её без очень веских причин. Он осмотрелся, едва появившись в Атриуме Министерства, и застыл. В нескольких метрах от него стоял Поттер, который что-то кричал Беллатрисе. На его лице было написано неподдельное страдание. Волдеморт вздрогнул от бури эмоций, взметнувшейся в груди. Схватить, прижать, спрятать от всего мира, защитить свой трофей, своё сокровище. Стереть боль в зелёных глазах и страдание, искажающее сейчас черты лица. Убить Беллу. Даже не разбираясь — она ли виновна в состоянии мальчишки. Её фразу насчёт урока, подразумевающего «Круцио», он услышал. На какие-то доли секунды мелькнула мысль, вызвавшая едва ли не отвращение — Волдеморт хоть и мимолётно, но почувствовал злость и почти сожаление за то, кем является. Поттер ненавидит его. За тьму и злодеяния, за власть и силу, за воскрешение и боль. За всё то, чем сам Тёмный Лорд гордился. Мальчишка никогда не сможет его ни понять, ни принять. Что-то подозрительно похожее на боль, мгновенно переправляясь в ярость, вспыхнуло внутри, возвращая Волдеморта в реальность. Он не видел Поттера лично достаточно долго и сам не ожидал подобной реакции. Она вызывала отвращение, но и опаску — похоже, пути назад у него нет. Поттер должен принадлежать ему. Однако с этим стоит разобраться по мере. Он не уйдёт из Министерства без мальчишки — решение принято и обжалованию не подлежит. Он просто возьмёт то, что ему необходимо, и никто не встанет у него на пути. А если и найдутся бесстрашные — «Авада Кедавра» никто не отменял. И всё-таки стоило сориентироваться в происходящем. Заглушив любые эмоции и, с каким-то удивлением отмечая, что ярость сменилась привычной спокойной злостью, притаившейся где-то глубоко, он холодно поинтересовался, всего лишь обозначая своё появление для присутствующих: — Действительно, Поттер? Вопрос относился к заявлению самого мальчишки, брошенному Беллатрисе — тот утверждал, что Повелитель её не услышит. Белла, кажется, пыталась в этот момент оправдываться, почувствовав появление своего Лорда сразу же. Гарри вздрогнул. В зелёных глазах промелькнул страх, который, впрочем, быстро сменился ненавистью. Это мгновенно разбудило притихшую было ярость самого Волдеморта. Он знал, понимал, отдавал себе отчёт, что мальчишка его ненавидит и мечтает уничтожить, но здесь и сейчас, когда его наваждение, что он уже почти принял как факт, стояло всего в нескольких метрах, он хотел видеть совсем другое. Он хотел видеть в этих глазах поклонение, обожание, восхищение, но никак не ненависть. Ярость выплеснулась ледяными словами о потере Пророчества и провале операции, предназначавшимися и Поттеру, и Беллатрисе. Волдеморт не следил за тем, что говорил. Это всё совершенно неважно… Белла что-то лепетала сквозь рыдания, вызывая безмерное раздражение. Сейчас она крайне неуместно отвлекала Волдеморта от размышлений — как забрать отсюда Поттера хотя бы относительно добровольно и как можно скорее. В голове уже рисовался приблизительный план, когда в него полетело чьё-то заклинание. Мгновенно развернувшись и машинально применяя мощные щитовые чары, Волдеморт процедил: — Дамблдор. Невыносимый старик, обладающий поразительным умением появляться в самые неподходящие моменты, действительно стоял у золотых ворот Атриума. Поттер резко обернулся, и на лице его появилась искренняя улыбка облегчения и надежды. Тёмный Лорд чудом сдержал «Аваду», хотя с кончика его палочки и посыпались зелёные искры. Поттер — его собственность, его сокровище. Он не должен так смотреть на этого отвратительного старика в нелепой мантии. Эти чувства, да и вообще все чувства мальчишки должны предназначаться только ему, Волдеморту. И он добьётся этого. Но сначала разберётся с неожиданной помехой — Дамблдор явно слишком задержался на этом свете.В бескровном сердце луч нежданный Опять затеплился живей, И грусть на дне старинной раны Зашевелилась словно змей.
Волдеморт что-то машинально отвечал надоедливому старику, который вдруг решил вести диалог, что впрочем, нисколько не мешало ему посылать в Тёмного Лорда заклинания. Волдеморт ставил щиты и швырял в Дамблдора вовсе не детские проклятия, прибегая всё к более тёмным глубинам своих знаний по мере нарастания накала дуэли. Но мысли его при этом были далеко. Поттер. Он впервые за очень долгое время чувствовал что-то, омерзительно похожее на страх. Встреча с мальчишкой лицом к лицу больше не позволяла игнорировать реальность — Поттер казался необходимее власти над всем миром. Волдеморт скривил губы, чувствуя душащее отчаяние, что только выводило его из себя больше, отзываясь глухим раздражением на грани лёгкого безумия. На Дамблдора понеслась стена пламени, а Тёмный Лорд пытался собраться с мыслями. У него нет души. Он сознательно пожертвовал ей в угоду своего желания достижения бессмертия, разорвав её так легко, как другие рвут ненужный пергамент. Тогда что отдаётся в груди странным чувством при взгляде на Поттера? Почему вдруг из тёмных, давно и прочно запечатанных уголков памяти рвётся то, о чём он поклялся не вспоминать во веки веков? Всего однажды он позволил себе подпустить кого-то ближе, чем просто покорный слуга. Тогда он не мог найти причин — почему ему захотелось это сделать, но списал всё на свой каприз, на самом деле не желая их искать. Нет, он не станет об этом думать. И точно не в данный момент. На этот раз он знает — почему Поттер стал необходимее и желаннее всего из того, что сам Волдеморт мог получить. Он сам допустил подобное, преступно не проверив ритуал воскрешения досконально. Вот только непрошеные воспоминания словно намекали, что это может быть не единственной причиной. Очередная волна ярости грозила вырваться из-под контроля. Волдеморт уже не особо обращал внимания на окружающую обстановку, окончательно запутавшись в лавине странных и непонятных эмоций, которые имели единственный итог — ярость. Всего миг замешательства стоил ему пропущенного заклинания Дамблдора. Пытаясь сбросить с себя кокон воды, в который заключил его старик, Волдеморт неожиданно начал мыслить совершенно ясно. Гарри должен уйти с ним. Добровольно, иначе есть риск, что их магическая связь обернётся против них же. Чтобы этого добиться, с мальчишкой, как минимум, надо поговорить. И, само собой разумеется, свидетелей у этой беседы быть не должно. И он только что понял, как можно это сделать, заодно выбравшись из раздражающего, хотя и не причиняющего никакого вреда плена воды. Вселиться в тело мальчишки, захватив его разум на время, вряд ли окажется слишком сложным. Связь между ними, возникшая ещё на кладбище, только укреплялась всё это время. Порой Волдеморту казалось, что она формируется слишком быстро, имея под собой основой лишь кровь. Это стоило внимания, ведь могло означать, что их связывало что-то ещё, но думать об этом сейчас однозначно не стоило. Никаких подтверждений подобной гипотезе за прошедшие месяцы не нашлось, и даже если в этом есть смысл, он сможет разобраться, когда Поттер будет в его резиденции — под его полным контролем.Что без тебя мне эта вечность? Моих владений бесконечность? Пустые звучные слова, Обширный храм — без божества!
«Ну, здравствуй, Гарри-и», — Тёмный Лорд оказался в теле Поттера мгновенно и даже почувствовал некое извращённое удовлетворение, когда мальчишка рухнул на пол, изгибаясь от боли. «Как ты это сделал? Что тебе надо?» — даже в мысленном диалоге чувствовалась ненависть Поттера. «По-моему, это очевидно, — Волдеморт нечеловеческим усилием воли сдержал собственную ярость. — Мне нужен ты. И ты пойдёшь со мной». «Ни за что, — отрезал Поттер, изо всех сил сопротивляясь вторжению. — Ты… Чудовище…» — сопротивление давалось Гарри ценой адской боли. «Да, именно, — голос Тёмного Лорда звучал почти скучающе. Он хотел всё это прекратить и не позволять своему сокровищу, своему трофею мучить самого себя, но сначала нужно было добиться его согласия отправиться с ним. Впрочем, если в ближайшее время Поттер не образумится — он рискнёт увести его насильно. — А если я предложу тебе сделку, Гарри-и?» — мысленные интонации приобрели уловимый оттенок обольстительных, а Волдеморт убрал ментальный барьер, позволяя мальчишке почувствовать его желания и стремления. Поттер застыл на мгновения, даже прекратив сопротивление, а потом Тёмный Лорд почувствовал волну ужаса, исходящую от него. Вот теперь мальчишка понял. И отреагировал предсказуемо. «Я не стану заключать никаких сделок… Ты… ты… — Гарри явно не находил слов. — Ты просто сумасшедший! То есть, это и так понятно… Но ты совсем слетел с катушек…» «Как ожидаемо и не оригинально, Гарри-и, — Волдеморт даже не злился. Он всё исправит, когда Поттер будет безраздельно принадлежать ему. Позже. Сейчас его просто надо увести отсюда. — А я бы на твоём месте подумал. Ты же чувствуешь насколько я в тебе… заинтересован. И я готов заплатить за свой интерес. Пока готов». «Заплатить? — Гарри растерялся окончательно, хотя страх и отвращение чувствовались не менее ярко. — О чём ты?.. Чем?.. Зачем тебе это? Это какая-то ловушка…» «Никаких ловушек, Гарри-и, — Волдеморт стремительно терял терпение, но ещё сдерживал порывы тёмного нутра. — Считай, я осознал, что без твоего присутствия в моей жизни для меня теряет смысл и власть, и вечная жизнь, и всё, что для меня важно. Как так получилось — тебя не касается. Но это создаёт проблему, и я намерен решить её здесь и сейчас». «Это ложь, — Поттер отозвался машинально. — Если бы это было правдой, хоть и отвратительно жуткой, ты бы никогда мне не сказал. Ведь я расскажу Дамблдору…» «Ты никому и ничего не расскажешь, мой драгоценный Гарри-и, — Волдеморт даже мысленно сумел выразить насмешку. — Ты уйдёшь со мной в любом случае. И только от тебя зависит — будет это согласно сделке или принуждению». Гарри вздрогнул, лихорадочно соображая. Боль отступила на второй план, когда он, окончательно шокированный открывшимися фактами, прекратил любые попытки сопротивления. Волдеморт не шутит? Но какие у самого Гарри могут быть гарантии? Зачем его врагу вообще предлагать ему какие-то бонусы? Внезапно он понял — вспышкой холодного неожиданного озарения — Волдеморт считает это своего рода компенсацией, пытается сделать ему… приятное. Мысль казалась абсолютно дикой, вот только Гарри чувствовал — насколько его враг сейчас им одержим. Он понятия не имел — когда и как это произошло, но сейчас он являлся личным безумием Волдеморта, его манией, желанным вопреки и даже в ущерб всему трофеем, который тот готов был получить любой ценой. У него точно извращённые понятия о том, что может понравиться самому Гарри, но предложенная сделка не была ловушкой. Гарри прокусил губу от отчаяния. Его тошнило от того, что он увидел, почувствовал, но… Он должен хотя бы узнать — что готов предложить ему Волдеморт и как далеко он готов зайти в своём неожиданном снисхождении или милости, как, вероятно, это воспринимает он сам. Терять ему, похоже, уже всё равно нечего. В том, что его враг уведёт его с собой, Гарри уже не сомневался, понимая, что с таким настроем Волдеморта не поможет никакой Дамблдор. Так если он может выиграть хоть что-то, то, наверное, стоит попытаться это сделать? «Что ты подразумеваешь под сделкой? Условия?» — Гарри старался придать своим мысленным посылам безразличие, которого не чувствовал и в помине. Волдеморт усмехнулся — ни мысли, ни чувства Гарри вовсе не были для него тайной. Поттер оказался не так уж и глуп и даже сумел сориентироваться в неожиданной ситуации. Это было… забавно. Но времени оставалось немного и стоило ответить. «Ты можешь составить список… Ограниченный, конечно. Я не позволю тебе провести перепись магического и маггловского населения Британии. Скажем, триста человек. Я дам тебе клятву в том, что ни я, ни мои люди никогда их не тронут, если только не будут вынуждены обороняться. Взамен — ты пойдёшь со мной добровольно и осознанно. Думай, Гарри-и. Триста жизней… И я готов дать обещание, что с твоей головы и волос не упадёт. Хотя ты и сам это уже понимаешь, не так ли?» Гарри сглотнул. Ему не надо было думать — он уже знал, что согласится. Липкое противное ощущение, что он делает что-то неправильное, он отбросил прочь. Волдеморт уведёт его, так или иначе. Триста человек, которые будут жить. В любых обстоятельствах. Перед глазами стоял Сириус, упавший в Арку. Никто из его близких и знакомых не должен больше погибнуть. Возможно, это малодушно — не позволять себе думать о незнакомых. Но Гарри не рискнул пытаться торговаться. Одержимость не мешает Волдеморту злиться. И способов причинить боль существует великое множество, при этом не нанося человеку никакого физического вреда. Где-то внизу его друзья. Он не вынесет, если Волдеморт убьёт кого-то из них. Гарри закрыл глаза, стараясь сдержать подступающую истерику. Лихорадочные размышления мало чем помогали, но ни времени, ни необходимого спокойствия для принятия единственно верного решения в данную минуту у него не было. Одна жизнь против трёхсот. Даже не жизнь — ведь Волдеморт не собирается его убивать. Отсутствие выбора как такового. Призрачная надежда на Дамблдора, который не сможет помешать — почему-то Гарри был в этом абсолютно уверен. Он что, ещё над чем-то раздумывает? «Я не смогу составить список прямо сейчас», — даже мысль прозвучала обезличенно. Гарри принял решение, и теперь внутри словно развернулась вымороженная пустыня. Ни чувств, ни эмоций — всё исчезло так резко, как мгновенно гаснет свет, если нажать на выключатель. Он добровольно соглашался на рабство, ну или что там — обожание Волдеморта, что, по сути, равноценно. Вот только выбора у него не было. Он ничего не может противопоставить своему врагу. В дуэли тот разделается с ним в считанные мгновения. Дамблдор сейчас абсолютно бессилен — он не может ничего предпринять, пока Волдеморт в теле самого Гарри. Триста жизней… Меньше, чем хотелось бы спасти. Несоизмеримо меньше по отношению к желанию. Больше, чем он мог надеяться спасти. В последнее время люди рядом с ним только гибли — из-за него и за него. «Составишь его в моём поместье, — безразлично отозвался Волдеморт, восстановив ментальный щит и без труда скрывая ликование. — Обещаю выполнить свою часть сделки. Да будет магия мне свидетелем». Гарри сглотнул — магическое обещание. Можно ли желать большего, если речь идёт о Волдеморте? Да даже это казалось чем-то невероятным от этого монстра. Похоже, в своей одержимости он так же настойчив, как и в желании заполучить власть. «Я… да, хорошо. Мы идём сейчас?» Волдеморт не ответил, но в ту же секунду покинул его тело, оказываясь стоящим в паре метров. Белла, так и сидящая на полу, радостно взвизгнула, а Дамблдор мгновенно послал в Тёмного Лорда связку заклинаний, которые тот без труда отразил щитом. Гарри сглотнул, поднимаясь на ноги и глядя на протянутую сейчас ему бледную руку с длинными пальцами. Страх появился из ниоткуда, сдавив грудную клетку до нехватки воздуха. Что он собрался сделать? Как он мог согласиться на это безумие? Красные глаза полыхнули яростью, и Гарри вздрогнул, машинально делая шаг к Волдеморту. У него не было выбора. Если он пойдёт — сможет помочь хоть кому-то, а не просто позволять людям гибнуть за него из-за призрачных надежд. Если не пойдёт — Волдеморт заберёт его силой, и кто-то при этом снова пострадает или погибнет. Нет. Он сделал ещё пару шагов. — Гарри, остановись. Что ты делаешь? — в голосе Дамблдора скользнул страх и искреннее беспокойство. — Он тебя околдовал… — Нет, — Гарри не выдержал и обернулся, сталкиваясь взглядом с ярко-голубыми глазами Дамблдора. — Простите меня, профессор. Я делаю то единственное, что могу… Гарри решительно вложил ладонь в протянутую руку Волдеморта, отрезая себе все пути к отступлению. Их тут же поглотил вихрь аппарации. Последнее, что успел увидеть Гарри — полный ужаса взгляд Дамблдора.