Любви в аду история

Давно тревожа мысль мою, Мне имя сладкое звучало; Во дни блаженства мне в раю Мне лишь тебя недоставало.

      Волдеморт выдержал немногим больше суток. Он назначил незапланированное собрание, раздал несколько дополнительных заданий Пожирателям и издёргал домовых эльфов, желая наверняка знать, что Поттер в порядке. А после просто осознал себя в лаборатории, протягивающим руку к флакону с оборотным зельем.       В ярости он смёл колбы с рабочего стола. Похоже, его зависимость от Поттера становилась только сильнее. Это злило. Что-то рвалось уничтожить источник и тем решить проблему раз и навсегда, тем более что искомые ответы так и не были найдены. Вот только многим сильнее оказывались другие — смутные, малопонятные, но непреодолимые — чувства.       Волдеморт неожиданно устало опустился на ближайшую скамью. Он действительно устал, в чём никогда бы и никому не признался, конечно, кроме, возможно, любимицы Нагайны — устал бороться сам с собой. С тех самых пор, как столкнулся с мальчишкой на кладбище.       Ритуал ли, связь кровной магией или что-то ещё — это не так уж и важно в сравнении с фактом: Поттер ему необходим. И природа этой зависимости всё меньше походит исключительно на магическую. Именно рядом с мальчишкой в груди разгоралось что-то непонятное, незнакомое, но дурманящее и желанное.       Так имеет ли значение — сформированы ли эти узы исключительно магией? Что вообще имеет значение, и зачем мучить и себя, и Поттера? Волдеморт прикрыл глаза. Он хотел мальчишку. И далеко не только в физическом смысле. Он хотел владеть его помыслами и душой.       После возрождения он получил всё и даже слишком легко — армию слуг, в подавляющем большинстве оставшихся ему верными, жизнь, возможности, силу, перспективы. За последние месяцы произошли серьёзные подвижки, гарантирующие получение власти в ближайшее время — абсолютной и безоговорочной, как он всегда и жаждал.       Его личный рай. Рай, в котором не было только Поттера. И что он делает теперь, когда мальчишка рядом? Держит его на расстоянии. Ставит себе множество ограничений. Потому что рядом с Поттером всё резко становилось другим, словно напитываясь каким-то неведомым эликсиром жизни и вдохновения.       К этому хотелось привыкнуть. К этому было слишком легко привыкнуть. И именно это и вызывало мерзкое чувство тревоги. Заставляло держать дистанцию. Вот только совсем без Поттера он не мог. И нашёл нестандартное решение — использовать образ своей молодой версии.       Провёл грандиозную ментальную работу. Внушил мальчишке множество ложных воспоминаний. Добавил к ним настоящих — совместным, хотя и ограниченным, времяпрепровождением. Приучил Поттера к Тому Реддлу, которого тот не просто научился воспринимать, а действительно принял.       И теперь хочет всё это разрушить в момент из-за одной напрягающей сцены. Но зачем? Уложить Поттера в свою постель он собирался в любом случае — ждал совершеннолетия мальчишки. Гарри пугает и отвращает его внешность, тогда как внешность Тома — нет. Так зачем всё усложнять?       Волдеморт позволил себе тяжёлый вздох. Он знал, что выступает причиной для него самого — опасение, что в другом образе рядом с Поттером он что-то чувствует. Что-то слишком глубокое для того, чтобы от него можно было просто отмахнуться и забыть.       Тёмный Лорд поднялся на ноги и взял флакон с зельем, задумчиво повертев его в руках. Безразлично. Он справится со странными чувствами, которые, впрочем, проявляли себя только рядом с Гарри. И не станет больше мучить ни себя, ни мальчишку.       Сделав глоток зелья и дождавшись, когда оно подействует, Волдеморт решительно направился к комнате Поттера и без стука вошёл. Гарри резко обернулся на звук открывшейся двери и замер, глядя на него неверящим взглядом, который нашёл какой-то странный отклик в груди.        — Том? — в зелёных глазах отражалось столько надежды, что, казалось, хватило бы спасти этот мир в принципе, случись ему подвергнуться катастрофе.       Волдеморт кивнул, не слишком доверяя своему голосу. С ним происходило что-то совсем уж странное. В течение прошедших суток он настолько безжалостно глушил свою потребность в мальчишке, что сейчас она обрушилась на него подобно шквалу.       Гарри хотелось схватить в охапку, трогать, ощущать, целовать. Получать всевозможные подтверждения, что тот принадлежит ему, Волдеморту. И неважно — в каком обличии. Поттер тем временем нервно сглотнул, а потом стремительно подлетел к нему, набрасываясь с объятиями.       Странное чудовище в груди, родившееся ещё в дни осознания своей пугающей потребности в мальчишке, издало довольный рык, побуждая Волдеморта крепко прижать Поттера к себе, обхватив руками за талию. Он вздрогнул, когда понял, что Гарри — осознанно или нет — гладит его лицо, словно желая убедиться в реальности происходящего.        — Мерлин, Том, ты хоть понимаешь, что я едва с ума не сошёл? — почти шёпот звучал лихорадочно, Гарри словно старался сказать всё, что хотел, как можно скорее, будто опасаясь, что не успеет. — Я не знал, что думать. Думал, что ты больше не хочешь со мной общаться. Потом дико испугался, когда в голову пришло, что Волдеморт мог наконец-то использовать тебя для своих целей. А потом… Знаешь, у меня вообще какие-то странные мысли в голове. Иногда мне кажется, что мы с тобой знакомы не так давно, — Гарри сглотнул, чуть отстраняясь. — Мне даже моментами казалось, что ты вообще плод моего воображения. И голова болит. Я не знаю, что со мной.       Волдеморт напрягся. Он никак не ожидал, что мальчишка окажется достаточно силён, чтобы сопротивляться навязанной ментальной реальности. В конце концов, он вложил бездну силы в её построение. Нет, он не может позволить всему рухнуть. Только не сейчас.       Всё начало складываться идеально. Гарри — его сокровище, его трофей — принял его, дорожил им, был рядом не насильно, не смотрел на него с ненавистью. Он даже переборол сам себя, зато получил наградой ощущение, что его реальность наконец-то стала идеальной. Он должен всё исправить.        — Что-то ещё кажется? — привычно холодным тоном поинтересовался Волдеморт вслух, размышляя, как подправить восприятие мальчишки, не привлекая к этому внимания.        — Много чего, — Гарри тяжело вздохнул. — Но всё так неопределённо, нечётко, непонятно. Я даже подумал…        — Что подумал? — напрягся Тёмный Лорд, когда Поттер оборвал себя на полуслове, явно смутившись.        — Просто… в общем… — Гарри, видимо, не мог подобрать подходящие слова, но потом сделал глубокий вдох и выпалил с места в карьер: — Волдеморт часто приходит в мою спальню по ночам. Я его видел. И… Я не очень силён в ментальных науках, но подумал, а что если он подловил момент, когда я спал, залез в мою голову — мне все говорили, что он отличный легилимент — увидел в моих мыслях наше общение, и решил мне внушить, что ты нереален? Конечно, у меня нет внятных объяснений — зачем ему это, но ведь он всё равно использует тебя для ритуала. И, учитывая его одержимость мной, может, он не хотел, чтобы я был привязан к кому-то, тогда как его я ненавижу.       Гарри явно выдохся, а Волдеморт бессмысленным взглядом смотрел в пространство, пытаясь осмыслить информацию. Оказывается, мальчишка знал о его визитах. Где-то возникло удивление — что он упустил этот факт, работая с сознанием Поттера. Впрочем, ему было не до того, чтобы проверять каждое воспоминание.       Понимание отдалось вспышкой ярости в груди, которая была безжалостно подавлена. Сейчас не время для проявления злости. Логическая цепочка, выстроенная Поттером, загоняла сознание в какой-то ступор. Так вывернуть факты не смог бы, пожалуй, даже он сам, если бы захотел что-то исправлять. Но, кажется, необходимости в корректировках не было.       Гарри умудрился придумать для себя идеальное объяснение, осталось только поддержать его предположения, и всё будет просто отлично. Хотя, зная, как дела обстоят на самом деле, Волдеморт мимолётно подумал, что так и с ума сойти недолго — сопоставляя невозможно странную цепочку фактов.        — Я не могу ничего утверждать наверняка, — холодно начал он, — но, полагаю, могло быть и такое. Тебе сильно это мешает?        — Нет, — Гарри тут же отрицательно замотал головой. — Уже нет. Если я сосредотачиваюсь на тебе, напоминая сам себе, что ты — реальность, а Волдеморт просто хочет, как и всегда, всё уничтожить, то сознание становится очень даже ясным.        — Отлично, — выдавил Тёмный Лорд, изменив даже привычному для него тону и подавляя желание закрыть лицо руками.       Мальчишка умудрялся преподносить сюрпризы постоянно — один невероятнее другого. Вот и сейчас. Он выбирает веру в навязанную реальность, да ещё и абсолютно сознательно, когда мог бы её сбросить. Какая-то неподдающаяся логике абсурдная вера в Тома. Которая, тем не менее, сейчас удивительно кстати.        — Да, — растерянно согласился Поттер и отвёл взгляд. — Слушай, я хотел тебя спросить… Там, во дворе, ты… Я… Чёрт! Просто… Почему ты меня поцеловал? — наконец выпалил он на одном дыхании, заливаясь краской.       Волдеморт вздрогнул. Он уже и приблизительно не пытался анализировать букет ощущений, которые испытывал рядом с мальчишкой, оставив это до лучших времён и теперь просто наслаждаясь чем-то новым, но определённо удовлетворительным, однако нечто, вспыхнувшее в груди ответной реакцией на заданный вопрос, проигнорировать не получилось.       Он, не до конца отдавая себе отчёт в действиях, да и не особо желая это делать, шагнул вперёд и вновь притянул Поттера в объятия. Гарри дёрнулся, но вырываться не стал, однако так и не поднял глаз, а щеки его до сих пор розовели.        — Может, я просто сделал то, чего очень хотел? — неожиданно низким, с нотками хрипотцы, голосом отозвался Волдеморт. — Что-то не так?        — Нет. То есть, да… — Гарри сделал глубокий вдох и заговорил намного спокойнее, словно стараясь произносить слова едва ли не по буквам. — Я хотел сказать, что для меня это было очень странно. Я не уверен, что могу это понять. Но, в то же время, было приятно. Наверное. Я запутался, если честно. И не хочу, чтобы это стало проблемой. Просто если ты хочешь… продолжения, я действительно не знаю. Я вообще мало думал об отношениях, а с парнем — и подавно.        — И что ты думаешь сейчас? Чего хочешь ты, Гарри? — негромко поинтересовался Волдеморт, обжигая дыханием щеку Поттера и теряя остатки самообладания от близости мальчишки.        — Сей-йчас? — эхом переспросил Гарри, вздрогнув. — Я не уверен, что могу думать, когда ты… Я…        — Тогда не думай, — выдохнул Волдеморт и, не в силах больше сдерживаться, накрыл губы мальчишки своими.       Жажда. Желание подчинить и в то же время вознести на пьедестал. Наслаждение от простых прикосновений и непреодолимая, адская потребность большего. Тяга кусать, оставляя свои метки. Страсть ласкать, пока не начнёт сходить с ума от нежности и эйфории.       Мир неожиданно замкнулся на одном человеке с невозможно зелёными глазами. Его безумие, его проклятие, его страсть и наслаждение. Здесь и сейчас Гарри олицетворял собой всё, что Волдеморт желал. Затмевал собой то, без чего жизнь теряла смысл, сам став им.       Он мимолётно, остатками сознания, ещё успел удивиться — во время прошлого поцелуя ничего подобного не ощущалось, но ответ нашёлся сразу же. Он позволил себе принять свои собственные желания и неожиданные эмоции, на которые он всегда считал себя неспособным.       А ещё разница была в том, что на этот раз Гарри отвечал. Неумело, немного испуганно, но чувствовалось, что страсть захватывает и его, накрывая с головой и толкая к раскованности и принятию происходящего.       Слабый стон — его или Поттера? Какая, в сущности, разница? Волдеморт даже не заметил, как целенаправленно начал теснить всё более страстно отвечающего на его поцелуи мальчишку к кровати, попутно скользнув руками под его футболку и лаская спину дразнящими прикосновениями.       И не сразу понял, что Гарри пытается отстраниться, упёршись ему руками в грудь. Затуманенное сознание совершенно не желало ни отпускать желанную и наконец-то принятую самим собой добычу, ни уж тем более прекращать доставляющее наслаждение занятие, заменяя его беседой. Но Гарри только рванулся сильнее.        — Том, подожди. Я так не могу, — с отчаянием воскликнул он. Видимо, что-то всё-таки нашло отражение в глазах, ибо Поттер зачастил: — Не обижайся. Чёрт! Я точно говорю что-то не то. Том, послушай, для меня всё это очень ново и странно. Я даже не могу сказать, что был когда-то серьёзно влюблён. А потом я просто оказался заперт в этом поместье. Моральная ломка, Волдеморт, который Мерлин ведает что творит с моими мозгами и имеет надо мной власть, как бы я его не ненавидел. Я временами даже не понимаю — где правда в моём мире. Я с трудом вспоминаю свою жизнь до того, как оказался здесь. Я… просто не могу — в один момент. Но я не хочу тебя терять.       Волдеморт успел несколько успокоиться, внимательно слушая чуть сбивчивую речь Гарри. Сильнее всего, как ни странно, примирило с действительностью понимание, что его драгоценный трофей напуган, страдает и боится. Нет. Он не хочет доводить до такого.       В конце концов, Гарри всего лишь шестнадцать. У них впереди бездна времени. И пусть близость с ним желаннее любого наркотика. Это не означает, что он, Волдеморт, не сможет проявить выдержку. Пока его сокровище рядом с ним — этого достаточно.       Но стоило что-то ответить. Поттер уже смотрел на него испуганно, и в его глазах без труда читалось подозрение, что сейчас его бросят, посмеются над ним или просто разочаруются в нём. Но это совсем не то, чего Волдеморт хотел для своего сокровища.        — Гарри, успокойся, всё хорошо.       Даже холодный тон не помешал мальчишке мгновенно выдохнуть и с вспыхнувшей в глазах надеждой уточнить:        — Точно? Том, мне всё понравилось. Это так… Я даже не думал, что способен такое чувствовать. Но мне нужно немного времени — привыкнуть, принять новое, понимаешь?        — Вполне, — удержать улыбку, пусть и только уголками губ, Волдеморт не смог. Гарри, в своей непосредственности и искренности, был абсолютно очарователен. — Идём, погуляем? Снег всё ещё не растаял.        — Погуляем? — Гарри искренне растерялся, а потом в изумрудных глазах вспыхнула чистая радость. — Мерлин, конечно. Я только оденусь. Погоди… А Волдеморт?        — Вернётся поздно, — небрежно бросил Тёмный Лорд. — Я жду тебя в гостиной.        — Нет, зачем? — тут же всполошился Гарри, поспешно натягивая первый попавшийся свитер. — Идём.       Волдеморт только подавил вздох и велел вызванному эльфу принести верхнюю одежду. Мимолётный взгляд в зеркало, мимо которого они проходили, на секунду ужаснул, всколыхнув осознание того, что он делает.       На мгновение показалось, что он слишком заигрался, словно поддаваясь выбранному образу, меняясь вместе с ним. Где-то подобные мысли уже мелькали. Но так ли это действительно важно? Гарри смотрел на него сияющими глазами, и мир снова становился правильным.       Позже. Он подумает обо всём этом позже — он ведь уже решил. Да и глупо видеть что-то страшное в нахождении источника абсолютного удовлетворения. Как оказалось, именно Гарри мог дать ему то, чего так отчаянно не хватало последнее время.        — О, а помнишь, как мы пытались перелезть через изгородь? — неожиданно отвлёк его от размышлений их же объект, когда они вышли во двор.        — Ты хотел сказать — ты пытался? — холодно усмехнулся Волдеморт, сверкнув глазами и почему-то радуясь тому, что Поттер выбрал для озвучивания реальное воспоминание, а не одно из ложных. — Вообще не понимаю — зачем тебе понадобился этот глупый эксперимент. Или ты всё-таки хотел сбежать?        — Нет, что ты, — Гарри криво усмехнулся. — Дело даже не в том, что у меня ничего не вышло бы — я в этом абсолютно уверен. У Волдеморта есть список, я тебе рассказывал, помнишь? Я не могу так рисковать.       Тёмный Лорд не помнил. Он просто это знал. А Гарри никогда не говорил об этом Тому. Почему-то это понимание отдалось в груди глухим раздражением. Захотелось затереть вообще все воспоминания мальчишки, оставив только реальные. Не хотелось фальши. Мордред!       Что с ним творится? Пусть он принял Гарри, но это не может менять его до такой степени. Это слишком, и бороться с собственным недовольством своим же поведением и яростью становилось всё сложнее. Слишком мягко, слишком непривычно и тем ещё более напрягающе.        — Можно вопрос? — Поттер снова выбрал удивительно удачный момент, чтобы прервать его размышления. — А мы можем… повторить поцелуи, но не заходить дальше? Или тебя это будет раздражать?       Волдеморт едва удержался от открытой улыбки. Да что же это такое? Вот только они стояли среди сугробов снега, которые в вечернем освещении смотрелись как-то сказочно, навевая странное настроение. В глазах Гарри сияла неподдельная радость, а тон был невинным, и это делало его ещё более соблазнительным.        — Полагаю, вернее всего будет проверить это на практике, — усмехнулся Тёмный Лорд и притянул Гарри в объятия. — Рискнёшь?        — С тобой — что угодно, — зачарованно прошептал Гарри, явно поддавшись моменту и позабыв все страхи, глядя ему в глаза и сам приникая к его губам.       Через пару минут Волдеморт уже не был так уверен, что решение не было опрометчивым. Поттер разжигал жидкое пламя в крови мгновенно, заставляя желать большего. Терпением же Лорд не отличался никогда. Но и пугать мальчишку не хотелось.       Гарри решил его дилемму самым неожиданным образом — резко отстранился и толкнул его в ближайший сугроб, рассмеявшись и падая рядом. Волдеморт недобро сверкнул глазами, а рука сама потянулась за палочкой.        — Нет, Том, не злись, пожалуйста, — тут же заглянул ему в лицо Гарри. — Я просто счастлив, и это так странно, удивительно и забыто, что я творю глупости. Прости.       Волдеморт чуть прикрыл глаза, опуская руку. Конечно, для образа Реддла у него имелась вторая палочка, и себя бы он не выдал, но и применять к Гарри заклинания просто потому, что тот решил немного подурачиться — отнюдь не разумное решение. Даже если сам Волдеморт имеет совсем другие понятия о развлечениях.       Здесь и сейчас — он Том Реддл, и может позволить себе некоторые вольности. Особенно учитывая, что речь шла о незначительной малости, которая ничего не стоила ему, но являла собой важность для его трофея.        — Всё хорошо? — уже с опаской уточнил Гарри, заглядывая ему в глаза.       Волдеморт вздохнул. Гарри Поттер. Нарицательное имя в его жизни. Кровный враг, который превратился в самого необходимого человека — волей магии или как-то ещё. Единственный человек, который смог заставить его что-то чувствовать. Завершающий элемент его идеального мира.        — Всё хорошо, Гарри, — отозвался Волдеморт вслух привычным холодным тоном, но с лёгкой полуулыбкой. — Даже лучше, чем ты думаешь.