Скажи, ты умеешь жалеть? Ах, да — ухмылка в ответ.
Гарри твердил себе, что он не должен слушать ничего из того, что говорит и скажет Волдеморт. Сейчас тот в невыгодном положении — только после ритуала возрождения тела, без палочки. Он сыграет любую роль, чтобы добиться от него, Гарри, содействия. Скажет то, что Гарри хочет услышать. Притворится Томом, которого бы Гарри хотел видеть, зная, что это его слабое место. Нет, Волдеморту нельзя верить ни в коем случае. Он просто должен его убить. И война, кровь и всё прочие ужасы закончатся раз и навсегда. Но червячок сомнения упрямо подтачивал эту уверенность. Том был другим на призрачном вокзале. Возможно, только с ним, Гарри, но… Что если восстановление души всё-таки скажется в лучшую сторону? Мерлин, он снова хотел обмануть себя. Насколько вообще он успел запутаться? Сначала жил необходимостью вернуть Тому жизнь, потом руководствовался стремлением убить его, а теперь и вовсе хочет позорно сбежать. Гарри тяжело сглотнул, чувствуя отвращение к себе. Он должен прекратить эти метания и сомнения. Волдеморт никогда не изменится. То, что он был способен на какие-то человеческие чувства в облике Реддла — исключение, временное наваждение, воздействие крестража — какое-то объяснение у этого точно есть. И это не имеет никакого значения. — Гарри, что с тобой? Отвечай, — потребовал Том тем временем, и Гарри вздрогнул, уловив в его голосе нотки тревоги. Нет, пожалуйста, только не это. Как ему заставить себя не верить, когда рядом с ним был прежний Том, его Том?! Гарри глубоко вздохнул, но никакого облегчения это, естественно, не принесло. Раньше он даже не подозревал, насколько страшной может оказаться внутренняя война между чувствами и рассудком. Том, видимо, осознав, что ответа не дождётся, решительно шагнул к нему. Гарри шарахнулся раньше, чем до конца осознал, что делает. Том мгновенно остановился, а тёмные глаза прищурились, глядя на него с подозрением. — Не подходи ко мне, — голос Гарри прозвучал твёрже, чем он сам даже надеялся. — Ты боишься меня, — то ли констатировал, то ли удивился Том. — Гарри, послушай, я понимаю, что у тебя есть основания, но я не собираюсь нападать на тебя или причинять вред. Нам просто нужно всё обсудить, — голос звучал даже слишком спокойно. «Гарри, я клянусь тебе, что Волдеморт больше никогда не причинит тебе зла». — Конечно, ты не собираешься нападать. До тех пор, пока у тебя нет палочки, — Гарри скривил губы в горькой усмешке. — Не пытайся, Реддл. Я не знаю зачем тебе это… — Ты мне не веришь, — с непроницаемым лицом перебил Том, отступая на шаг назад. — Хорошо, предположим, что ты прав насчёт моих недобрых намерений. Что в таком случае мешает мне напасть на тебя физически прямо сейчас? — Тебе нужно моё содействие? — утвердительно вопросил Гарри. — Или ты просто слишком презираешь маггловские драки? — К твоему сведению — без палочек дерутся и волшебники. Какое это вообще имеет значение? Я не говорил ничего о содействии, только заметил, что нам стоит поговорить, — голос Тома звучал привычно холодно, но очень уравновешенно. — Но, очевидно, ты готов сейчас найти подтекст в самом моём существовании и любом действии. — Действительно? — у Гарри вырвался горький смешок. — Интересно, с чего бы это, правда? Я никогда больше не поверю тебе, Том. Том долго смотрел на него нечитаемым взглядом, застыв без движения. Противоречий внутри только добавлялось, но Гарри отчаянно старался не обращать на них внимания и убедить себя действовать, сделав то, что должно. Вот только результат убеждений пока отсутствовал. — Что же… — в глазах Тома теперь отчётливо читалось раздражение и какое-то странное чувство, которому Гарри предпочёл не искать определения. Он неожиданно вскинул обе руки, заставив Гарри мгновенно насторожиться. — Я, Том Марволо Реддл, клянусь своей магией, не причинять никоим способом и никоим образом физического вреда Гарри Джеймсу Поттеру, за исключением необходимости защиты своего физического здоровья или жизни, или же его личной просьбы, выраженной добровольно в момент нахождения рассудка свободным от любых воздействий. По запястьям Тома пробежали серебристые искры, мгновенно впитавшиеся в кожу, а Гарри застыл, не в силах осмыслить услышанное и вспоминая всё, что когда-либо слышал о магических клятвах. Какой-то разговор с Гермионой… Он напряг память. Подруга говорила, что этому не учат, потому что закреплённой практикой подобное не является, как, к примеру, и жертва Лили Поттер. Единичные случаи проявления волшебником своей воли, которая исполняется его же магией. Кажется, именно так Гермиона описывала клятвы, настаивая, что это очень личное индивидуальное решение и нет никаких чётких правил. Если маг желает дать клятве подтверждение свыше словесной формулировки, он сам выбирает форму воплощения этого и способ. — Надеюсь, теперь мы можем поговорить? — холодно поинтересовался Том. — И ты не станешь кидаться непростительными заклинаниями, если я вызову эльфа и прикажу принести мне одежду и палочку? — Почему я должен верить твоей клятве? Может, ты знаешь способ её обойти? — Гарри невежливо ответил вопросом на вопрос, но подлинной уверенности в его голосе не звучало. Том недобро сверкнул глазами. По его щелчку пальцев рядом появился домовой эльф, которому он бросил приказ небрежным холодным тоном. Услужливое существо вернулось быстро, принеся требуемое, и только накинув мантию, Том снова обернулся к Гарри. — Твоё дело, Поттер. Я предложил тебе больше, чем, видимо, стоило. Остальное — не мои заботы. Можешь делать, что хочешь. Я иду в дом. Эффект ритуала не вечный, а на улице зима, если ты вдруг не заметил, — ледяным жалящим тоном выдал он и стремительным шагом направился ко входу в особняк. Гарри растерянно смотрел ему вслед. Том злился и не скрывал этого. Но, даже после того, как получил в руки палочку, не стал нападать. Клятва выглядела очень… настоящей. Том выглядел абсолютно адекватным, и в этом не виделось фальши. Чёрт. Некоторое время назад он был уверен, что всё не может стать ещё хуже. Но оно стало. Он не сможет убить этого Тома — глупо врать себе. Вот только даже если Реддл не тронет самого Гарри, на остальных магов это уж точно не распространяется. Никакая адекватность не заставит Волдеморта отказаться от захвата власти. Пути, кроме войны, у него уже нет. Только не после всех зверств, совершённых им в Британии. Гарри стиснул зубы до скрипа. Что ему теперь делать? Неужели он действительно настолько слаб, что не может просто убить врага? Но вся проблема была в том, что он не мог убить именно Тома. Чёртов Волдеморт с его внушениями. Чёртова жизнь. Он просто смертельно устал и всё больше склонялся к мысли, что сейчас хочет оказаться как можно дальше отсюда. Просто спрятаться где-то и найти хоть какую-то опору в реальности, которая превратилась для него в калейдоскоп. Как-то неожиданно он резко ощутил холод. Задумчивый взгляд на дом вдруг натолкнул на странную мысль. Если Том так заинтересован в его доверии, что идёт на то, чтобы добровольно дать клятву, значит, он согласится его отпустить. Что же, не самый худший способ проверить искренность намерений Реддла. Ему необходимо выбраться из этого поместья. Сейчас Гарри цеплялся за эту мысль отчаянно, видя в ней, возможно, иллюзорный, но выход. Он не мог оставаться рядом с Томом. Это не приведёт ни к чему хорошему. Гарри решительно зашагал к дому. Том обнаружился в библиотеке. Он сосредоточенно изучал какой-то фолиант. Гарри немного растерялся — настолько мирной и спокойной выглядела картина. На мгновение мелькнула мысль, что его паранойя насчёт Волдеморта не совсем обоснована. — Гарри? — Том не поднял головы, а голос источал только лёд и безразличие. — Сними чары, из-за которых я не могу покинуть поместье, — без предисловий выпалил Гарри, не находя в себе сил на очередные беседы и размышления. Усталость навалилась неожиданно. Видимо, сказался не только проведённый ритуал, но и частично бессонная выматывающая ночь. А может просто сумасшедшее нервное напряжение последних дней. А вероятнее — всё вместе. — Ты хочешь уйти, — констатировал Том всё тем же ледяным тоном. — Когда на улице полночь и холод. Не имея чёткого понимания — куда направишься. Когда едва держишься на ногах. Я вынужден отклонить твоё требование. — Видимо, не стоило и ожидать другого, — Гарри скривил губы, явно не желая воспринимать предложенные объяснения. — Вся твоя лояльность присутствует только пока я — твоя послушная игрушка. А я почти хотел тебе поверить… Знаешь, там, на вокзале мне даже казалось, что ты сожалел о том, что сделал со мной. Но сейчас я понимаю — именно казалось. Ты на это не способен. — Комната всё так же в твоём распоряжении, — с непроницаемым выражением лица отозвался Том, а потом неожиданно холодно усмехнулся: — И да, Гарри, я не жалею. Гарри только дёрнул головой, ожёг его яростным взглядом и вылетел из библиотеки, словно за ним гналась стая голодных мантикор. И уже не мог слышать, как Том едва слышно добавил в пустоту: — Но не потому, что не способен.А душа твоя может болеть? Ах, да — у тебя её нет.
Том устало отложил очередной фолиант, оказавшийся бесполезным, и прикрыл глаза. Время близилось к рассвету, абсолютно обычное человеческое теперь тело настойчиво требовало отдыха, но найти ответ ему казалось важнее. Или же он просто избегал необходимости осмысления всего произошедшего. Гарри бесполезно спрашивать — что именно он сделал во время ритуала. Он явно не настроен ни на какие обсуждения. Наверное, это абсолютно предсказуемо и логично. Вот только раздражало безмерно, побуждая пытать мальчишку «Круцио» до тех пор, пока он не станет абсолютно покорным и послушным. А потом снова брало верх понимание, что по своей воле он больше никогда не причинит и капли вреда Гарри. Том даже не мог бы точно ответить на вопрос, ради кого он давал клятву — Гарри или самого себя. Пока он успешно справлялся с порывами тьмы, но прошло слишком мало времени, чтобы делать выводы. В голове царил раздражающий хаос. Он не ожидал, что с ритуалом всё выйдет так. Однако в итоге в этом виделось больше плюсов, чем минусов. По сути, минус был только один, правда, перевешивающий практически всё — крестражей больше не существовало. Том задумчиво сцепил руки в замок. Он должен найти другой способ обрести бессмертие. И пока этого не произойдёт, ему стоит проявить всю возможную осторожность. Мысли мимолётно переметнулись на слуг и так и не случившуюся операцию. Досадно. На удивление больше никаких эмоций этот факт не вызвал вообще. Том тяжело вздохнул. Ему придётся разобраться в себе. И для начала понять, что осталось для него приоритетами. Власть. Гарри. Ответы появились мгновенно, словно просто поджидали, когда они понадобятся. Поттер. Снова мальчишка. Отрицать собственную тягу к нему — глупо. Признавать — унизительно. Том скрипнул зубами. С ним придётся нелегко. Сейчас он полон отрицания, подозрительности, обиды и раздражения. Деморализован и растерян всем случившемся. Подчинять Гарри насильно действительно не хотелось. И хотя при должном желании или в критической ситуации он действительно сможет нейтрализовать действие собственной клятвы, пока она служила неплохим сдерживающим фактором. Но и прилагать особые усилия, чтобы заслужить доверие Поттера, он не станет. Наверное. Том скомкал первый попавшийся под руку пергамент. По мере анализа он понимал, что для него ничего особо не изменилось. Кроме мальчишки. Сейчас, когда тягу к нему нельзя было объяснить откатами от ритуала, Том находил отвратительным само понимание — насколько он меняется рядом с Поттером. Необъяснимая связь, необъяснимые желания, необъяснимые действия. Это требовало решения немедленно. Он должен найти способ ограничить влияние Гарри на него. Хотя бы потому что не хочет и не может всё это чувствовать. Он беспокоился о Поттере после ритуала настолько, что даже не сразу осознал необходимость наличия у себя палочки. Это недопустимо. Мыслеобразы путались в сознании. Наверное, ему всё-таки стоит отдохнуть. Вот только Мерлин весть чего ждать от мальчишки. Эльф доложил, что он спит. Но это, увы, только в данный момент. Может, усыпить его чарами? Зельем? Том раздражённо поморщился, осознав протест внутри. К Мордреду. Покинуть поместье Поттер всё ещё не может. Причинить ему вред — тоже. У него есть немало времени, чтобы прийти с мальчишкой к какому-нибудь компромиссу. Покидать поместье не собирался и он сам, пока не определится, как обезопасить себя от потенциально возможной гибели. Привлекательной казалась идея создания философского камня, но это небыстрый и непростой процесс. Стоит провести завтра, а вернее — уже сегодня, собрание и выяснить, чем занимались слуги во время его отсутствия. Ознакомиться с новостями. Обозначить хотя бы примерный план действий для себя и своей армии на ближайшее время. Поттер сказал, что он хочет уйти. Конечно, отпускать его Том никуда не собирался. Вот только мальчишка отреагировал на это слишком остро. Снова обвинения. Как же это раздражало. И задевало. Но принять необходимость своего присутствия в поместье Гарри придётся. Он думал не об этом. Стоит дать Руквуду задание добыть из архивов Отдела Тайн сведения о философском камне. Это станет неплохим подспорьем для начала. Беллатриса займётся организацией нескольких громких нападений. Никто не должен заподозрить никаких перемен. Поттер сказал, что у него нет души. И никогда не было. Конечно, мальчишка был расстроен и кричал в сердцах, этому вообще не стоило придавать никакого значения, но злость и раздражение никуда не девались. Почему Гарри не захотел ничего понять даже на этом призрачном вокзале? Ему стоит решить — появляться перед слугами в своём новом воплощении или под иллюзией. Прежнего его облика боялись. Хотя, его Пожиратели боятся его независимо от того, как он выглядит. Да и многие из приближённых помнят его почти таким со времён, когда были совсем юными. Как Поттер смог вернуть ему всю душу, если ритуал этого не предполагал? Не зря он хотел проследить за действиями мальчишки до самого конца, но сделать этого не мог — окажись он в зелье чуть позже — и ритуал потерял бы смысл, как таковой. Как Гарри удалось то, что считалось невозможным? Почему он сам до сих пор не выполнил обещание, данное Снейпу — заставить его заплатить за предательство? Он отпустил его тогда, выполнив пожелание Гарри, но прошло более чем достаточно времени, чтобы спросить старые грехи. Стоит дать задание Малфою. Почему Поттер увидел в зеркале Еиналеж именно их? Неужели… некие чувства, которые сам мальчишка именовал любовью, в нём сильнее боли от предательства, которой он так упивается? Почему глупая картинка казалась такой привлекательной? Неужели Гарри действительно этого хочет? Нет, доверять Люциусу поимку Снейпа нельзя. Они приятели с юности и как знать — не рискнёт ли Малфой пойти против воли своего Лорда, конечно, не громогласно, чтобы помочь Северусу уйти от заслуженной смерти. Эйвери или кто-нибудь из братьев Лестрейндж подойдёт намного лучше. Чего именно ждёт от него Поттер? Что хочет мальчишка, чтобы простить случившееся? Не то чтобы его прощение было так уж необходимо. Том вообще не особо понимал — зачем устраивать такую трагедию. Но простить — это нужно самому Гарри. Мысли путались всё сильнее, а усталость ложилась непреодолимой тяжестью. Том заставил себя встать и направиться в спальню. Ему необходимо отдохнуть хоть несколько часов после ритуала, с какими бы рисками это не было связано. Холодная кровать показалась почему-то отвратительно неудобной. Воспоминания о близости с Гарри неожиданно ярко вспыхнули в сознании. Эти испытанные невероятные чувства. Удовлетворение за гранью возможного — абсолютное, целостное. Было ли это связано с тем, что Поттер являлся его крестражем? Способ получить ответ на этот вопрос виделся очевидным. Вот только Гарри теперь не подпустит его к себе близко, а о принуждении даже думать не хотелось. Вспомнился слишком яркий сон в ту же ночь, которая открыла в этом мире что-то определённо новое. Том передёрнулся. Нет. Пытки предназначены для слуг, неугодных и подлежащих уничтожению. Он не станет так поступать с его сокровищем. Да и что останется от той эйфории, которую он ощущал, если её источник — Гарри, будет страдать? Он сможет контролировать свою тьму рядом с мальчишкой. Время поможет Гарри забыть то, что его так расстраивает, и принять свои чувства, чем бы они там ни являлись, и самого Тома вновь. Он сможет вести себя рядом с Поттером сдержанно и, возможно, немного более открыто. Просто оградит Гарри как абсолютно отдельный элемент своей жизни и создаст ему реальный, но всё-таки обособленный мир, где не будет места боли, разрушению и злу. Да, определённо, это приемлемый план. Гарри, по мере взросления и течения времени, научится спокойнее воспринимать тьму, возможно даже придёт к её полному принятию, оставаясь рядом с ним, Томом. И, может, когда-нибудь он всё-таки аппарирует мальчишку на берег океана. Гарри сказал, что у него нет души. Он докажет ему, что это не так. Ускользающее сознание ещё успело возмутиться последним полуосознанным мыслям, а Том уже крепко спал. За окном занимался очередной зимний рассвет.