Снова брошен в окна лунный свет, Дом мой сонный серебром одет
Том совершенно не заметил, что успела наступить ночь. Он вряд ли смог бы ответить — а какая это в принципе по счёту ночь после ухода Гарри. Бессмысленным, расфокусированным взглядом окинув гостиную, он, не особо задумываясь над своими действиями, подошёл к окну. Гарри любил эти окна. Часто стоял возле них, когда ещё пребывал в уверенности, что ему нельзя выходить даже в сад. Но и после — Том нередко находил его здесь. Он собирался не думать о мальчишке. Вот только столь простая задача почему-то оказалась невыполнимой. Первая реакция — разрушить Британию, если понадобится, но вернуть Гарри, не считаясь при этом с ценой — канула в небытие, разбившись о суровую скалу реальности. Гарри недвусмысленно дал понять, что не хочет, чтобы его искали. Вернуть мальчишку силой можно, но смысла само действие не имеет. Снова ненависть, снова ложь и притворство — это могло пригодиться где угодно, но только не в данной ситуации. Лимит этого между ними исчерпал себя где-то на моменте взаимной «Авады». Достаточно. Он сам всё ещё уязвим. Участвовать в сражениях и нападениях сейчас лично, не имея гарантий бессмертия, как минимум — глупо и недальновидно. Вернуть Гарри, потеряв при этом жизнь? Ещё одно гипотетически возможное действие, заведомо лишённое смысла. Он обещал, что больше не причинит боли и зла. Он и без того причинил достаточно. И давать эти обещания было невероятно легко, купаясь в эйфории, которой Гарри озарял всё окружающее пространство так же естественно, как лунный свет заливает сейчас всё отсутствие тени. Тогда он был уверен, что найдёт способ решить всё, как делал это всегда, и мальчишка останется рядом с ним навечно. Вот только по итогу — Гарри предпочёл стать убийцей, лишь бы этого избежать. Ярость всё ещё трепетала в груди, напоминая о себе и требуя жестокости и немедленных действий. Но едкая отравляющая кислота поглощала, казалось, и её, и все остальные чувства. Какой смысл в его бесполезной злости сейчас? Она не способна дать выход тому, что прочно обосновалось внутри и чему Том осознанно отказывался давать обозначение конкретным названием. Она не способна обернуть течение реки времени вспять. Она бессильна что-либо исправить или просто вернуть Гарри. Но бесполезной казалась в данный момент не только злость. Лукавить с собой Том не привык, и оставалось только признать правду — в данный момент бесполезным казалось всё. Поместье, которое ему никогда не нравилось, но приобрело некий налёт очарования после появления здесь Гарри, теперь стало невольной тюрьмой и для него самого, как некогда — для Гарри, просто потому, что являлось абсолютно безопасным на данный момент местом. Он не может рисковать своей жизнью так глупо — пытаясь отыскать мальчишку, который даже прощать его не желает. Мерлин, до чего он вообще дошёл? Ему нужно чьё-то прощение? Хотелось ощутить хотя бы отвращение в себе или самому недопустимому факту, но его не было. Ему нужно прощение не кого-нибудь. Гарри. Его Гарри, который изменил всё, нисколько не стараясь это сделать. Его Гарри, который словно вдыхал жизнь во всё одним своим присутствием, даже не осознавая этого. Его Гарри, который так легко ушёл. Он мог захватить Министерство и тем самым и власть в стране хоть сию минуту. Он мог создать философский камень — Том в этом нисколько не сомневался. Он мог захватить весь мир. Всё, чего он когда-либо желал. Почему же теперь он не чувствует и капли желания это сделать? Он не может получить лишь то, что когда-то казалось ему несусветной глупостью, не стоящей внимания. То, во что он никогда не верил. Чувство, которое тот, кто был назван другими его врагом, предпочитал обозначать любовью. Том заскользил взглядом по гостиной, словно желая найти способ сбежать из собственного тела. Он не хотел это принимать. Он не мог это принять. Но просто подумать о чём-то другом не получалось. В доме было напрягающе пусто. Тихо. Слишком спокойно. Мёртво. Гарри сказал бы — сонно. Он всегда предпочитал мягкость определений. Или ему, Тому, так просто казалось? Он не желал узнавать мальчишку, когда был всего лишь ведом желанием подчинить. Он узнал его невольно. Ноги сами понесли к выходу. Сад. Просторный вполне ухоженный сад, где всё ещё лежали чуть подтаявшие, но почти не потерявшие формы сугробы снега. Он не хотел вспоминать. Он не мог забыть. Взмах палочки мгновенно погасил все садовые фонари. В их свете Гарри сказал ему, что счастлив рядом с ним. Никакие глубины тёмной магии и достигнутые высоты ментальных практик сейчас не желали работать. Все его знания оказались неожиданно бессильными и бесполезными перед отвратительной кислотой неизвестной природы. Он не знал, как вернуть всё обратно. Не понимал, как всё исправить, как стать прежним. Выход вообще виделся только один, хотя и обещал перемены — Гарри должен быть рядом с ним. Добровольно. Невозможно. — Повелитель, — неожиданно раздался знакомый голос, в котором сейчас неуловимо угадывалась дрожь. — Могу я обратиться?.. Том вздрогнул. Он никого не вызывал. Он не желал никого видеть. Да, кажется, он отменил два, а может и три собрания, но считал, что его слуги достаточно самостоятельны, чтобы найти себе занятие или хотя бы воспользуются этим временем с пользой, выполняя уже имеющиеся распоряжения. И он немедленно накажет нарушительницу его отравляющего, но желанного и осознанно выбранного одиночества. Рука с палочкой легко взлетела вверх, а Том резко развернулся. «Круцио», уже готовое сорваться с языка, застряло где-то в горле. Беллатриса, очевидно, заведомо понимая, что за проявленную наглость придётся ответить, покорно стояла на коленях просто на холодном камне садовой дорожки, безжалостно смяв атласный подол дорогого платья, а в устремлённом на него взгляде застыла едва ли не мольба. «Вот так, Том? Покорный раб у твоих ног? Этого ты хотел?» — слова Гарри, сказанные отвратительно горьким тоном, всплыли в голове сами собой, сбивая дыхание. Он не станет об этом думать. Беллатриса. Зачем-то она рискнула едва ли не жизнью, воспользовавшись порталом, предназначенным для экстренных обстоятельств, чтобы попасть в поместье. Наказание может подождать до того момента, как он выяснит, что случилось. — Белла? Полагаю, у тебя есть очень серьёзный и весомый повод здесь находиться? — ледяным тоном поинтересовался Том, угрожающе прищурившись и явно не собираясь опускать палочку. — Я слушаю. — Повелитель, я… Боялась за вас, — невооружённым взглядом было заметно, что мадам Лестрейндж очень сильно не по себе, но она явно не собиралась отступать. — Вы отменили собрания, и поползли слухи, что это… из-за мальчишки. Его видели в Хогсмиде, а Рабастан успел разболтать об этом раньше, чем я успела ему помешать. Конечно, он поплатился за свой длинный язык, но Повелитель… Многие считают, что вы… уже не тот. Что не можете… — Беллатриса осеклась под пронизывающим насквозь взглядом тёмных глаз, где сейчас словно загорелся дьявольский огонь. — Вот как? — опасным тоном поинтересовался Том, склоняя голову к плечу. — Многие считают… И где же эти жалкие черви? Или ты выдаёшь свои личные страхи за мнение других? Что мне в таком случае стоит с тобой сделать, Белла? — Повелитель, умоляю, — в голосе отчётливо скользнуло отчаяние, — Вы вольны избрать для меня любое угодное вам наказание, но прислушайтесь ради вашего же блага. Вы нужны своей армии, все ждут только приказа, чтобы Министерство перешло под наш контроль… Очень подходящий момент… — под пристальным обжигающим взглядом Беллатриса, казалось, терялась всё больше, а голос её звучал всё тише. — Уйди. Немедленно, — отрывисто бросил Том всё тем же ледяным тоном, отворачиваясь. — Если, конечно, не хочешь остаться в этом саду навсегда в качестве мёртвого тела. Вон. Беллатриса всхлипнула с неприкрытым отчаянием, но спорить не решилась, мгновенно исчезая во вспышке портала. Том прикрыл глаза, не чувствуя даже полагающейся злости в должном объёме. Беллатрису стоило всё-таки наказать. Вот только что это изменит? Необходимость, но не удовлетворение. Привычное действие, за которым больше не видится смысла. Странное понимание: Белла действительно беспокоится о нём — так, как умеет, оставляло удивительно равнодушным. Он готов был принять подобное только от Гарри. И он должен что-то сделать наконец. Не ради слуг и власти, но ради себя. Слишком много внутри противоречий и того, с чем справиться он не может, даже если признавать это невыносимо. Если Гарри — необходимый элемент, чтобы его мир снова стал правильным, он должен найти способ его получить.Лунной кисти не достичь глубин Эту бездну знаю я один
И для начала стоит навести порядок в своих собственных мыслях. Привычка вершить дела исключительно с холодной головой, приобретённая ещё в глубоком детстве, не раз оправдывала себя на практике. Ему просто нужен продуманный чёткий план. Это было правильно. И оставалось только найти ответ на вопрос — что именно сможет заставить Гарри пересмотреть своё решение и согласиться вернуться. В голову решительно не приходило ничего. Он просил мальчишку — это не помогло. Даже если он опустится до извинений, это тоже вряд ли поможет. Гарри слишком упрям в своём свете, правильности и максимализме юности. Он не хочет смотреть на ситуацию ни с какой стороны, кроме собственной. Не хочет замечать очевидного. Том запрокинул голову, останавливаясь взглядом на полной, слишком яркой в своей холодной желтизне луне. Безразличное светило мёртвым отражённым светом заливало всё вокруг, ограниченное в своём безжизненном вакууме. Безжизненно. Какое удивительно простое и подходящее слово вдруг нашлось, чтобы описать его состояние. Том едва заметно скривился. Почему-то вспомнилось Пророчество. Он так и не узнал его полное содержание. Собственно, вещательство Трелони теперь и вовсе не имело никакого значения. Но горькая ирония ситуации упрямо рисовалась в том, что даже вездесущий старик — Дамблдор — видел их противостояние в конечности битвой. Это же он исподволь внушал и Гарри, что легко нашлось в мыслях мальчишки. До недавнего времени так же это видел и он сам. Но всё оказалось совсем не так. В их с Гарри взаимодействии не случилось проигравших и победивших. В нём осталась только выжигающая кислота неправильности и разочарования. Гарри мог не проводить ритуал. Он мог попытаться убить его после возрождения. Он мог попытаться отомстить. Но выбрал — уйти, оставив самого Тома наслаждаться вновь обретённой жизнью. Неожиданно одиночество показалось абсолютно невыносимым. Бессмысленные удары ноги по сугробам снега, разлетающимся отдельными хлопьями слишком легко, не принесли ни малейшего успокоения. Том начал опасаться сам себя. Как он ни старался, какие усилия ни прикладывал, но взять под контроль неуправляемые эмоции так и не смог. Непонимание дальнейших действий, отсутствие любых стремлений и всего привычного, которое ещё и внятных для него объяснений не имело, казалось, сводило с ума. И никакие попытки прекратить это, заглушить, забыть не помогали. Он не мог больше находиться один. Он не хотел никого видеть. Кроме Гарри. Зачем он выгнал Беллу? С ней можно было поговорить. Возможно, он не так уж и прав в своём стремлении закрыться от привычного мира? Может, случившейся в груди бездной, которая грозила его поглотить, стоит с кем-то поделиться? Он почти принял мысль о вызове кого-либо из слуг с не совсем ясными целями, впрочем, когда само по себе возникло странное понимание. Он может превратить возвращение Гарри в некий стимул для самого себя. Что-то, что он сможет получить после выполнения ряда условий. Это определённо поможет сконцентрироваться на существующих целях. Мысль быстро приобретала всё большую привлекательность. Власть и бессмертие ему всё ещё нужны. Именно ими он хотел поделиться с его Гарри. И даже понимание, что купить таким образом прощение мальчишки не получится, ничего особо не меняло. Гарри не сможет отказаться разделить с ним предложенное. А это определённо означает контакт и взаимодействие. И шанс исправить всё остальное в процессе. Привычная холодность, которая нежданно, но весьма уместно вернулась в одно мгновение, и хоть какой-то план действий, вызывающий не полное отторжение, а отголоски былого энтузиазма, легко помогли мыслям выстроиться в приемлемом порядке. Он вернёт себе неуязвимость. Уберёт с дороги любые помехи, получив кресло Министра в своё распоряжение. Найдёт Гарри, где бы тот ни был. А потом найдёт способ воздействия, который поможет мальчишке его принять. И в его личной вселенной всё вновь станет идеально. Стоит созвать собрание немедленно и проверить, есть ли в отчаянной попытке Беллатрисы предупредить его хоть какое-то здравое зерно. И если так — у него будет на ком выместить все сводящие его с ума эмоции, которых он никогда не желал. То, что царила глубокая ночь, не вызывало у Тома ни малейшего беспокойства. Если он желал получить отчёты о выполнении отданных им приказов и ни пожелал в принципе. Так было всегда. И он не намерен позволять этому меняться.Всё, всё как вчера Всё, всё как вчера Всё, всё как вчера Но без тебя…
Стремительно преодолевая привычные коридоры поместий по дороге в зал собраний, Том как-то машинально новым взглядом отмечал обыденность обстановки. Картины всё также висели на стенах. Скульптуры расположились на своих постоянных местах. Всё снова стало правильно и привычно — внутри и внешне. Вызов слугам был отправлен. План собрания идеально сложился в голове без особых усилий. И словно насмешкой жизни в его вновь правильной реальности снова не было только Гарри. Но он это обязательно исправит. И не повторит уже допущенных ошибок. На этот раз — Гарри вернётся к нему добровольно. Мысль, которая грозила превратиться в мантру, теперь успокаивала. Просто очередная цель. Которой он добьётся так, как добивается любой другой — наверняка. Пожиратели появлялись в зале один за другим, бросая на своего Повелителя настороженные и нервные взгляды и, видимо, пребывая в полной уверенности, что делают это незаметно. Всё говорило о том, что Беллатриса заслужила поощрение, попытавшись уведомить его о реальном положении дел. Том недобро прищурился. Определённо, самое время напомнить слугам о привычном порядке, и несколько «Круцио» окажутся отнюдь не лишними. Что бы ни происходило, ни один из его Пожирателей не должен в нём сомневаться. Никогда. Но по мере выслушивания докладов намерение напомнить о расстановке сил уверенно начало превращаться в необходимость. Даже имея несколько дней форы, некоторые так и не справились с порученными заданиями. Ярость вспыхнула мгновенно. Он должен получить желаемое в кратчайшие сроки. И не потерпит никаких преград в виде неисполнения его приказов по смехотворным причинам. Его собственные слуги не станут препятствием там, где должны являться подспорьем. «Круцио» срывалось губ абсолютно привычно, в зале добавилось криков, а мысли Тёмного Лорда упрямо возвращались к Гарри. Мальчишка оставил вместе с письмом палочку Малфоя. Стоит ли возвращать её Люциусу? Считать его хозяином магический инструмент всё равно больше не будет. Рудольфус Лестрейндж рухнул на колени, что-то едва слышно скуля о пощаде, и Том перевёл взгляд на Эйвери. Стоит менять жертв, если он не хотел довести до непоправимого. Гарри некуда было идти, кроме этого противного старика, а соответственно — Хогвартса. Вот только мальчишка достаточно непредсказуем, чтобы поступить иначе. Ещё решит из благородства и светлых чувств, что не имеет права рисковать теми, кого называл друзьями, и отправится вместо возвращения в школу, куда глаза глядят. С ним может что-то случиться. Том похолодел. Находясь на расстоянии, он не сможет защитить Гарри. Необходимо убедиться, что с ним всё в порядке. Дать задание кому-нибудь из верных слуг найти мальчишку и проследить за ним. Эйвери заскулил, падая на колени. Том окинул его тяжелым взглядом, отменяя заклинание. Нет. Его Пожиратели, как показывает практика, не способны выполнить задания идеально и без дополнительных проблем. Да и достаточно слухов, которые уже есть. Конечно, сегодняшнее собрание определённо закроет слишком болтливые рты, но новый повод давать не стоит. Взгляд упал на Нагайну, мирно свернувшуюся кольцами у его ног. Змея дремала или делала вид, что дремала, а Том уже знал, что решение найдено. Его любимица справилась с заданием однажды, справится и сейчас. Она сможет найти Гарри, где бы он ни был, и следить за ним, оставаясь незамеченной. Резким отрывистым тоном отдав новые приказы и дополнения к более старым, но так и не выполненным в полном объёме, Том, не без облегчения и нетерпения, распустил слуг, задержав на минуту лишь Малфоя, а дождавшись когда дверь закроется и за ним, тут же позвал: — Нагайна. — Хозяин, — почтительно прошипела змея, мгновенно выпрямляясь так, что её голова оказалась почти на уровне его глаз. — У вас есть для меня поручения? — Ты найдёшь для меня Гарри и проследишь за ним, — на парселтанге отозвался Том, не располагающим к возражениям тоном. — Снова этот мальчишка-а, — недовольно прошипела Нагайна, но ослушаться не посмела и поползла к двери. Том проводил её взглядом, чувствуя странное облегчение. Совсем скоро он наверняка будет знать, что его мальчик в порядке. А если он действительно в Хогвартсе, и там посмеют отнестись к нему как-то неправильно… Что же, это только будет означать, что он захватит школу раньше, чем планировал. Том удовлетворённо кивнул своим мыслям и направился в кабинет. Стоило поработать, пока он ожидает новостей как от слуг, так и от Нагайны. И, наконец, просмотреть предоставленные Руквудом копии документов из архива Отдела Тайн по философскому камню.