Дверь на ключ и свинцом тоска, Боль в душе, словно смерть, близка. Один лишь шаг может всё решить, Теперь ты враг, я не знаю, как мне жить.
Том шёл по коридорам поместья, давно ставшего привычным, ещё слабо удивляясь какому-то новому чувству даже не защищённости, а затворничества. Вернуться в безопасное место было легко. Сделать вид, что мира за его стенами не существует вовсе — ещё легче. Только это ничему не помогало. И пусть он ни на гран не верил, что Гарри осуществит свои обещания о мести, зная его достаточно хорошо, чтобы понимать, что это лишь запал эмоций и пустые угрозы, продиктованные болью и шоком, но и это не приносило облегчения. Конечно, мстить Гарри не станет. Вот только никогда не простит его при этом за случившееся, что виделось в данной ситуации едва ли не большим злом. Одно воспоминание о произошедшем в Оттери около часа назад вызывало странно противоречащие друг другу почти неконтролируемую ярость и неподъёмную свинцовую тоску. Гарри не станет слушать оправданий, он уже отказался принимать даже просьбы и признания. И никакие в красках нарисованные воображением картины — что именно он, Том, сделает с тем, кто организовал нападение — не могли ничего исправить. Даже если он предъявит виновника Поттеру — тот ему не поверит. Скажет, что он просто заставил кого-нибудь признаться в том, чего тот не совершал, чтобы обелить себя. Странную логику Гарри, направляемую в немалой степени упрямством и верой момента, Том хорошо помнил до сих пор. Наверное, на мальчишку стоило бы злиться. Но это почему-то не получалось, стоило задуматься — как для него выглядело увиденное. Волдеморт появляется на месте, чтобы проконтролировать очередную карательную операцию. Выводы Поттера были очевидны. Особенно если он слышал уверения Амикуса, что Пожиратели лишь выполняли приказ своего хозяина. Ситуация доводила до холодного бешенства и так или иначе — Том намеревался разобраться немедленно, направляясь к залу собраний. Виновник подобного произвола и наглости, без сомнения, будет молить о смерти, как об избавлении. И он разберётся в мотивах столь непонятного поступка. Смерть чистокровных семей, пусть и не совсем правильных, никак не входила в список приоритетов их организации. Но отвратительные, давящие мысли о том, что, разобравшись, он останется один на один с болью, медленно ворочались неподъёмными гирями в голове, вызывая желание сейчас же добраться до Гарри и убеждать его любыми способами, но заставить поверить, что все это чудовищное совпадение или же чья-то грамотная диверсия с неясными пока целями. Только Том не сомневался, что не убедит. Не с упрямством Гарри. А как правильно всё рисовалось в планах ещё пару часов назад. Он собирался найти Гарри в ближайшее время. Продумал приемлемые извинения, которые даже Поттер должен был бы оценить, когда дошёл до осознания, что не так уж и важно — кто и насколько виноват. Важно, что Гарри необходимо что-то, что может позволить простить. Он пересмотрел свои чувства к мальчишке, находя в них новое осознание его необходимости. Он познакомился с совершенно новым чувством — тоской по кому-то. Он видел Поттера во снах каждую ночь и не смог забыться даже со случайными любовниками, призванными отвлечь. А теперь это всё не стоило ровным счётом ничего. И самое отвратительное чувство рождалось словами Гарри, что он хотел простить и сам собирался искать разговора. Нелепая, абсурдная, невыносимая ситуация. Желание убить всех участвующих в нападении независимо от уровня причастности становилось контролировать всё сложнее. Видимо, это поняли и Пожиратели, едва не попадав ниц, стоило ему войти в зал. С трудом сдерживая кипящую в крови жажду расправы, Том напомнил себе, что необходимо всё же разобраться, исчерпав ситуацию, и только потом устраивать виновникам ад. Потому что подобное не должно повториться никогда. — Итак, Амикус, расскажи мне подробнее об отданном мной приказе, — пугающе тихим и ласковым тоном обратился к Пожирателю Том, с удовлетворением отмечая неподдельный ужас, мгновенно вспыхнувший в глазах слуги. — А чтобы рассказ являлся квинтэссенцией правды… Круцио! Но и через полчаса пыток, которые совершенно не принесли удовлетворения, допросов и безжалостной легилименции, ясности в ситуации особо не добавилось, разве что стонущих и скулящих слуг на полу. Том, не обращая на это ни малейшего внимания, размышлял. По всему получалось, что ближе к концу рабочего дня он отдал приказ части внутреннего круга напасть на дом Лавгудов, собрав их в своём кабинете в Министерстве, аргументируя его тем, что Ксенофилиус Лавгуд отказался принять Метку. Тому нестерпимо хотелось что-нибудь взорвать. Из Министерства он сегодня ушёл почти на час раньше окончания рабочего дня, направившись на одну весьма важную для него встречу. Собственно, об этом была осведомлена только Беллатриса, которая — по итогу раздумий момента — отправилась с ним. Это объясняло, почему Пожиратели не насторожились его вызову — они просто не знали о его отсутствии. И созыв в Министерстве, а не через Метку, тоже объясняло. Но никак не объясняло — кто посмел воспользоваться его образом, вероятно, под оборотным зельем, и зачем этому неизвестному понадобилось нападать именно на семью Лавгудов. Смутные, не до конца осознанные мысли, что это всё-таки как-то связано с Поттером, упрямо бродили по краю сознания, но так и оставались непонятыми за отсутствием логической связи на поверхностный взгляд, тогда как глубокие размышления сейчас были неуместны. Опросив Пожирателей ещё раз и рискуя лишить их рассудка повторной грубой легилименцией, но так и не добившись ничего нового, Том распустил слуг, разрываясь между полыхающей злостью и всё более явно напоминающей о себе болью. Даже не отдавая себе до конца отчёта, он всё же слабо надеялся, что, найдя виновного, сможет что-то исправить и для них с Гарри. А теперь, как минимум, поиски затягивались. Секундные размышления всё-таки привели к тому, что он отправил вызов Беллатрисе, даже понимая, что срывать её с задания крайне нежелательно. Бесконечно преданная последовательница появилась в считанные минуты, тут же преклонив колено. Заведомо осознавая, что это бессмысленно, Том на всякий случай проверил её разум, но только предсказуемо убедился, что все это время она находилась на переговорах в Уэльсе, где он её и оставил. На мгновение мелькнуло едва ощутимое облегчение, что хоть кому-то он ещё может доверять, пусть и ограниченно. Почему-то он был совершенно уверен, что будь Белла среди тех, кто получал задание в Министерстве, она бы так легко на обман не поддалась. Кратко излагая новости ледяным тоном, Том бессмысленно вертел в руках палочку, так и не оставив размышлений параллельно. Он аппарировал на незнакомый Патронус, сообщающий, что на Гарри напали его Пожиратели возле дома Лавгудов. Информация не выглядела единственно достоверной, и первые размышления вообще были в направлении, что это ловушка. Но речь шла о Гарри, и он рискнул проверить, отдавая себе отчёт, что остаётся самым сильным магом Британии в данный момент и точно не собирается бояться кого бы то ни было. А аппариров к дому Лавгудов, который он отлично помнил со времён беседы с Поттером с памятным продолжением, он нашёл то, что нашёл. Устроенный на только что минувшем собрании допрос выявил, что никто из присутствующих Патронуса не отправлял. Голос в сообщении был женский, вернее даже — девичий. Мысль, что отправителем являлась эта девчонка Лавгуд, напрашивалась сама собой. И вызывала ещё больше вопросов. Зачем ей обманом вызывать его на место нападения? Поттер вон без размышлений сделал выводы о его причастности, лишь увидев Пожирателей. И к таким же выводам пришёл бы любой. Надеялась спасти себя? Вызвала и Гарри Патронусом и решила использовать его, надеясь, что прибывший Том остановит своих слуг? Наверняка мальчишка поделился с ней слишком многим касательно их отношений. Версия весьма походила на правду и казалась даже логичной. Вот только всё, что он знал о Поттере и его друзьях, говорило о том, что никто из них так не поступил бы. Слишком продуманное и циничное решение для этих светлых и правильных детей. И это понимание осложняло всё ещё больше. Конечно, девчонка могла быть заодно с инициатором нападения. Но это и вовсе не выдерживало ни малейшей критики с точки зрения здравого смысла. Там погиб её отец. И одно это делало версию нежизнеспособной, вызывая безотчётное раздражение. Но если Патронус всё-таки не принадлежал этой Полумне, то кто его тогда отправил? Среди нападавших даже женщин не было. Впрочем, могло статься и так, что девчонку заставили. Под тем же «Империо», к примеру. И это могло бы объяснить многое. Но в таком случае, ситуация вызывала всё больше отвращения тем, что начинала выглядеть неплохо спланированной операцией, цели которой по-прежнему оставались непонятными. И он допустил подобное просто рядом с собой. Хотелось крушить всё подряд. — Повелитель, но кто мог осмелиться?.. — с искренним ужасом вопросила Беллатриса, дослушав изложение фактов. — Если бы я мог ответить на этот вопрос в данный момент — тебя бы здесь не было, — чуть задушенным от сдерживаемой злости голосом с нотками льда всё же ответил Том. — Найди и доставь мне эту крысу. Живой. — Конечно, Повелитель. Я выполню любой ваш приказ, но переговоры… — Не смей пытаться мне прекословить, — яростно прошипел Том, но заставил себя остановиться. Срываться на Белле не стоило. Она единственная, кому он мог поручить выяснение и получить результат в кратчайшие сроки. Подавив вздох, Том сменил тон на максимально нейтральный. — Белла, просто выполняй приказ. С остальным я разберусь сам. — Я всё сделаю, Повелитель, — тут же с готовностью отозвалась Беллатриса, склоняясь в глубоком поклоне. — Разрешите спросить? — Том нехотя кивнул, не желая отвечать ни на какие вопросы, но это могло оказаться важным. — Поттер… Он был там? — неуверенным тоном поинтересовалась она. — Я упоминал это, — с холодной злостью отозвался Том. — Тебе чем-то помогает эта информация в выполнении приказа? — Я просто подумала… Повелитель, если вы хотите, я могу найти и привести мальчишку… — Не надо никого искать! — повысил голос Том, вновь теряя контроль над злостью. — Забудь о его существовании и займись порученным. Или «Круцио» — единственный стимул к быстрому и чёткому исполнению приказов? — Простите, мой Лорд, — Беллатриса попятилась к выходу. — Я не смею… Я доложу вам о результатах немедленно. Том позволил себе прикрыть глаза и устало склонить голову, когда за ней закрылась дверь. Всё резко показалось отталкивающим и бессмысленным. Зря он сорвался на Белле. Она едва ли не единственная в этой ситуации, кто оставался вне подозрений, а своим предложением просто хотела ему угодить. Гарри сказал, что они снова враги. И пусть это не выльется ни в какое серьёзное противостояние, но само восприятие мальчишки… Том в очередной раз не понимал, что ему делать. Впрочем, в ситуациях, где был хотя бы косвенно замешан Поттер — это стало давно привычным и даже должной ярости уже не вызывало. Он получил власть, добился серьёзных подвижек в обретении бессмертия вновь, исполнительностью Руквуду, который весьма успешно реализовывал его приказ — любой ценой достать ему рецепт создания философского камня, но сейчас вернулся к исходнику — зачем ему это всё в одиночестве? Как ему жить дальше, если шансов добиться главной цели последнего времени — заставить Гарри вернуться к нему добровольно — вновь не было? Почему всё вообще складывалось так отвратительно, что каждый раз, когда у них с Гарри появлялся хоть крошечный шанс что-то исправить, всё вновь рушилось? Хотелось избавиться от этих мыслей немедленно и больше никогда даже не вспоминать о мальчишке. Он слишком многим поступился ради него. Абсолютно недопустимо и непозволительно себя вёл, старался проявить понимание, а тот даже не пожелал его услышать и не поверил ему. Вот только противная кислота внутри, которая уже давно была обозначена, как чуждая раньше в своём восприятии боль, никуда деваться не желала, сводя на нет попытки забытья. Поттер перевернул всю его жизнь. Отобрал у него бессмертие, но вернул душу. Отплатил на предательство — светом. Стал единственным человеком, ради которого и рядом с которым хотелось становиться другим добровольно. Стал единственным, кто вызвал невозможное желание поделиться властью. Стал единственным, кому прощалось недопустимо много. А теперь Гарри, вероятно, ненавидел его даже больше, чем до этого. Образ Волдеморта стал ненавистью мальчишки слишком давно. Образ Тома, которому он своими руками вернул жизнь — нет. До случившегося в Оттери. Даже неосознанно, он сам стремился не совершать ничего, что позволило бы Гарри возненавидеть его после очередного воскрешения. А теперь это всё просто перестало иметь значение. Виновника нападения хотелось даже не просто убить или пытать, а медленно поджарить живьём в Адском пламени. Возможно, стоило бы заняться поисками лично. Но ситуация и без того выглядела напрягающей, и рисковать без повода было глупо. Белла, без сомнения, выполнит его приказ. А он пока пообщается с той частью внутреннего круга, которая в нападении не участвовала. Вероятность, что предатель мог оказаться среди них, существовала немалая, и её определённо стоило проверить как можно скорее. И даже если это косвенно послужит ещё и способом избавиться от отвратительной боли в груди — пусть так. Том недобро усмехнулся.Как дальше жить.
Нагайна подлезла под его руку, привычно умостив треугольную голову у него на коленях, когда Том уже собрался отправить вызов для сбора задуманного собрания. Рука замерла, а потом машинально погладила любимицу, которая довольно зашипела. Он пытался даже сказать мальчишке о чувствах. И пусть правдой это далеко не ощущалось, кроме сути — Гарри ему нужен, но тот ведь даже слушать не стал, бесконечно обвиняя его во лжи. И нисколько не задумался, что бесчисленное количество возможностей напасть на Лавгудов имелось и раньше, но так и осталось невостребованным. Мысли, которые вновь отвлекли от реальности, вызывали всё большее раздражение. А ведь мальчишка утверждал, что любит его. И при первом же удобном случае — поверил в худшее. После просьб и спокойствия, которого от него не удостаивались даже его собственные слуги. Похороненное в недрах памяти намерение найти Поттера и вернуть силой напомнило о себе неожиданно. А с ним ведь ещё и девчонка, которую бы тоже стоило допросить. И на мгновение подобный план действий даже показался верным. Вот только если сейчас ещё оставались хоть бы и крохи отвратительной надежды что-то исправить, то подобные действия их однозначно уничтожат. Том едва удержался от желания сжать голову руками — противоречивые мысли грозили свести с ума. Почему Поттер вносит столько хаоса в его жизнь? Зачем ему испытывать все отвратительные чувства, которые подарил мальчишка — в этом Том был уверен даже несмотря на отсутствие логических объяснений. Как ему избавиться от этой невыносимой тяги? Что делать с тем, что он чувствует вину — абсолютно недопустимое для него состояние, при том, что должен только злиться? Расфокусированный, почти бессмысленный взгляд, блуждающий по залу, неожиданно сосредоточился на Нагайне. Змея мирно довольно шипела от прикосновений, которые, очевидно доставляли ей наслаждение. Верная настолько, насколько никогда не были люди. От каждого из своих слуг он всегда ждал предательства, кроме разве что Беллы. От Нагайны — никогда. Губы скривились в злой горькой усмешке. Гарри отказался от него и назвал врагом. Кто-то из его же сторонников предал его, действуя за его спиной. И всё это приводило к выводу, что, пожалуй, его внимания и расположения впредь заслуживают только Беллатриса и Нагайна. Обе готовы ради него на всё, бесконечно ценят его и уважают до поклонения, не преследуют своих выгод или целей в отношении, и если понадобится — отдадут жизнь за него, без малейших раздумий. И их не надо ни о чём просить, опускаясь до отвратительного поведения. Стоит поощрить Беллу после выполнения задания. Возможно, открыто признать своей правой рукой перед остальными Пожирателями. Или поужинать с ней и вести себя менее отталкивающе, чем обычно. Поговорить о чём-то нейтральном, возможно, посвятить её в некоторые планы на будущее. Или можно было бы предоставить ей какую-нибудь должность в Министерстве, но Том справедливо полагал, что подобное Беллатриса сочтёт утомительной обязанностью, а не милостью. А самым простым, пожалуй, будет дать её разрешение на пытки каких-нибудь магглов. И ему стоит несколько остыть прежде чем собирать оставшихся вне его внимания сегодня слуг. Да и бдительность предателя, если он вдруг среди них, это несколько усыпит. Что даст больше шансов при применении легилименции. Эффект неожиданности не раз помогал ломать даже самые сильные барьеры окклюменции. Неожиданно потянуло бездумно пройтись по поместью и спуститься к зеркалу «Еиналеж», но нарушать покой Нагайны не хотелось. Змея устроилась удивительно уютно, даря некоторое успокоение и ему. Он всё ещё не мог не думать о мальчишке. Но если Гарри так настойчиво и бескомпромиссно выбрал будущее для них двоих, то стоит ли пытаться это изменить? Если потребность вновь станет абсолютно невыносимой — он всегда может отдать приказ той же Белле притащить мальчишку к нему. Но даже это виделось маловероятным. У него более чем достаточно выдержки, чтобы выбросить Поттера из головы раз и навсегда. И нет никакого желания бесконечно что-то доказывать тому, кто изначально видит в нём только зло. Достаточно. Он пошёл на недопустимые уступки, которые мальчишка не оценил. Больше подобного не повторится. Пусть радуется тому, что его не стали останавливать силой, и упивается своим непрощением за несовершённое злодеяние, не дав себе труда выяснить истину. Мысли нисколько не подарили полного покоя, но временно притупили кислотную боль и вернули достаточную здравость мышления, чтобы всё-таки отправить вызов слугам. Он разберётся в этой ситуации не для того, чтобы что-то бесполезно доказывать Поттеру. Он накажет виновника в достаточной степени назидательно и публично, чтобы исключить даже намёк на размышления о допустимости подобных поступков у остальных своих слуг. Какими бы в действительности не были мотивы. — Нагайна, дорогая, нас ждёт развлечение, — довольно прошипел он на парселтанге, привлекая внимание змеи и недобро улыбаясь. — И даже если никто из них не имеет к этому отношения — процесс установления истины окажется интересным.