Всё, что было, свет мой чистый и святой, Всё, что было, рок мой жадный и слепой,
Сознание, словно насмехаясь или затеяв странную игру раскачивающегося бруса, возвращалось к Тому на непродолжительные мгновения, а после слишком быстро покидало вновь. Думать в подобных обстоятельствах представлялось абсолютно невыполнимой задачей. И всё-таки Том отчаянно пытался, выхватывая вспышки прояснений в жутком тумане. Разговор с Гарри. Ветер. Слишком много эмоций и беспалочковая стихийная магия, что означает серьёзный расход энергии. Затылок неожиданно запульсировал резкой болью. Выбравшись из очередного провала во тьму, Том сжал кулаки, стараясь удержаться в реальности. Получилось слабо, что вызвало мимолётное отвращение. Сил не было даже на полноценную злость. Собрание. И ещё одно. На обоих он провёл слишком много сеансов легилименции, не говоря уже о неограниченном применении «Круцио». И разговор с Люциусом. Почему-то в очередном провале во тьму отчётливо увиделось обвиняющее, полное ненависти лицо Гарри. Том прокусил губу до крови, вернувшись в туманную реальность в очередной раз. Он должен найти в себе силы встать и дойти до комнаты. Доведённый до недопустимого предела расходом силы организм сейчас уязвим и нельзя… Тьма неожиданно показалась невероятно притягательной в своём привычном очаровании и соблазне. И когда из неё неожиданно всплыла картина сада, где они с Гарри отрабатывали очередные выученные им чары, Том перестал различать — где беспамятство, а где явь. Света становилось всё больше от скупого зимнего солнца и белоснежного снега, картинка становилась всё отчётливее, заполняя собой пространство и постепенно воспринималась измученным сознанием единственной и такой желанной сейчас реальностью. Гарри от души хохотал сам над собой после того, как применил заклинание не совсем верно, что обернулось для него близким знакомством с немалым количеством рассерженных пчёл. Конечно, многочисленные укусы, мигом вздувшиеся шишками, пришлось исцелять Тому. — И ты полагаешь — это смешно? — холодно осведомился он, уверенно накладывая необходимые заклинания. — Ну, во-первых, я выглядел как полный идиот, — фыркнул Гарри, похоже, ничуть не расстроившись из-за жгучих болезненных укусов насекомых. — А во-вторых, забавно вышло. Гермиона — это моя лучшая подруга, помнишь, я тебе говорил? — не так давно научилась создавать птичек заклинанием. Таких маленьких, вроде как железных, с очень острыми клювами. Я думал и близко так не смогу, а тут — живые пчёлы, да ещё и зимой, да ещё и случайно. Ну это же… — Гарри взмахнул руками, едва не попав Тому по носу, явно не в силах найти выражения для передачи всей экспрессии эмоций, которые его охватывали в данный момент. — Ты просто не в себе, — Том едва подавил тяжёлый вздох, закатывая глаза и убирая последствия последнего укуса. — Больше нигде не осталось? Не болит? — Нет, всё отлично, — бодро ответствовал Гарри. — Спасибо тебе огромное за помощь. Он улыбнулся так жизнерадостно, что у Тома почему-то на мгновение перехватило дыхание. Как? Просто как в подобных условиях — в плену у своего врага — Гарри умудряется сохранять подобную волю к жизни и находить радость? Откуда это берётся и почему так непреодолимо желанно в своей искрящейся ауре света? Том решительно не понимал, но сопротивляться притягательности мальчишки не хотелось абсолютно. К нему хотелось быть ближе, купаясь в этой манящей яркости, такой чуждой ему ранее. Темнота напомнила о себе слишком стремительно, словно насмехаясь. Вновь отбирая то, что и без того ему не принадлежало. Том на мгновение почувствовал полное отсутствие воздуха, задыхаясь и почти сорвавшись на крик, которому так и не суждено было стать звуком. И лишь кислота в груди становилась все более едкой. Странное чувство отсутствия сознания и в то же время — размышлений, напрягало до грани сумасшествия. Он потратил недопустимо много сил, что чревато осложнениями при нестабильном моральном состоянии. Он должен выбраться, найти силы вернуться в реальность, пока не остался в глубине своих кошмаров и лабиринтов мыслей навсегда. Ему не стоило помогать Люциусу — это стало пределом истощения. Парадоксальным образом — он нисколько не жалел, что это сделал. — Мой Лорд! — крик, полный откровенного ужаса, ударил по барабанным перепонкам неожиданно, до боли. Том едва приоткрыл глаза, не понимая — откуда в поместье среди ночи могла взяться Беллатриса. Хотя, вероятно, она ему чудилась или вспоминалась, как и Гарри. — Повелитель! — ужас дополнился отчаянием, а к его запястью прикоснулась холодная рука, проверяя пульс. — Позвольте помочь вам, мой Лорд, — вероятно, разрешения Беллатриса попросила по привычке. Том попытался пошевелиться, что удалось с трудом и ничего не изменило. Хотелось кричать о том, что ему не нужна помощь. Хотелось немедленно выгнать Беллу, посмевшую стать свидетельницей подобного момента. Но сил не было. Была отвратительная, мерзкая слабость. Говорить не получалось, о крике и речи не шло. Всё воспринималось притуплённо, неестественно. И очень слабым утешением служил факт осознания всё же реальности, пока даже без провалов. — Нагайна, бестолковая ты змеюка! Пусть я тебя не понимаю, но ты меня слышишь. Помоги мне немедленно! — крик Беллы заставил внутренне вздрогнуть и вверг в некоторый ступор. — Ты вообще куда смотришь, бесполезный питон?! — Беллатриса явно распалялась только больше, но неожиданно умолкла. Почувствовать, как его поднимают женские руки и змеиный хвост — это Том предпочёл бы не испытывать больше никогда в жизни. Но сквозь слабую злость и ненависть ко всему живому в данной ситуации пробивалось странное чувство благодарности. Чем больше организм возвращался в реальность, которая сейчас ощущалась качающейся колыбелью вследствие абсолютно недопустимого способа передвижения, тем больше появлялось здравого осознания — откуда его вытащила преданная соратница. Он потерял контроль, перейдя барьер расхода той силы, которая служила для магов своеобразным предохранителем. И изводил себя мыслями о мальчишке настолько, что полуосознанно начал искать забытья в своём собственном разуме, откуда мог уже и не вернуться. Учитывая его магическую силу и уровень владения легилименцией — вернуть его в реальность не смог бы уже никто. Ярость проснулась вместе с возвращающейся, хотя и невыносимо медленно, жизненной силой. Он должен это прекратить. Любой ценой и любым способом. Дойти до ситуации, подобной случившейся — абсурдно и недопустимо. Он даже не понимал — как принять доводящий до ярости сам факт подобной слабости. Мысли сбились, когда ощущения неожиданно сменились. Всё ещё деморализованный, Том не сразу понял, что его просто положили на что-то мягкое. Вероятно, диван. Беллатриса. Которая не растерялась, не стала применять магию, что могло сказаться непредвиденными последствиями, и которая спасла его. Где-то в горле застрял истерический смех. Раньше Тому и в кошмаре бы не приснилось, что собственные слуги будут спасать его от мальчишки. Хотя вернее сказать — от размышлений о нём и от собственной недопустимой беспечности. Тело ощущалось всё более реально, почему-то отзываясь терпимой, но раздражающей болью повсеместно. Жар тоже чувствовался всё более отчётливо, заставляя напрячься. Даже для произошедшего его состояние выглядело слишком странно. Но полноценно думать всё ещё не получалось. Во рту неожиданно оказалось отвратительное на вкус зелье, а откуда-то сбоку раздалось раздражённое шипение Нагайны, но сказанное Том не разобрал. Ещё одно — на этот раз более сладкое, но не менее мерзкое зелье неожиданно добавило сил в считанные минуты, позволив открыть глаза. Реальность преобразилась мгновенно, словно врываясь в сознание в полной мере. Виски заныли, а всё случившееся начало восприниматься в полном объёме. Беллу и Нагайну на мгновение захотелось убить, стоило Тому осознать, насколько в неприглядном свете они его видели. Себя хотелось проклясть. Он не мог опуститься до такого. — Мой Лорд, — голос Беллатрисы звучал чуть испуганно, напоминая едва ли не лепет. — Вы вольны наказать меня, но вам лучше? Если вы скажите о своём самочувствии — я смогу помочь более эффективно… — Белла, умолкни, — раздражение прорвалось в голосе, который резко показался чужим и слишком хриплым. Том заставил себя сдержать ярость. Беллатриса его спасла. Он не может игнорировать этот факт. Как там сказал Люциус? Том сам учил его в юности, что признать допущенную ошибку — это сила, а не слабость. И эта истина позволила ему достичь бессмертия и власти. Приложив усилие, Том сел. Диван в гостиной — ощущения не подвели. Тот самый, сидя на котором когда-то Гарри писал свой пресловутый список. Зубы скрипнули, когда челюсти сжались слишком сильно. Он должен что-то с этим сделать. Он потерял контроль над оценкой своих возможностей. Недооценил свою невыносимую просто восприятием зависимость от мальчишки. И эти проклятые эмоции. Он всё исправит. Следует только успокоиться. Белла никогда и никому ничего не скажет — это даже сомнений не вызывало. — Повелитель… — Я в порядке, — уже вновь привычно холодным тоном перебил Том, с удовлетворением ощущая стремительно возвращающиеся силы. — И никогда не хочу слышать даже напоминания о случившемся. Как ты оказалась тут ночью? Что-то случилось? — прищурился он с подозрением. — Ночью? — голос Беллатрисы прозвучал растерянно. — Но, Повелитель, уже утро. Раннее утро, конечно, — поспешно добавила она, словно опасаясь, что может впасть в немилость за озвученный факт. — Я только хотела уточнить насчёт Люциуса и увериться, что это ваш приказ. А вы… — она резко умолкла, очевидно, вспомнив об озвученном предупреждении. — Приказ мой, — холодно подтвердил Том, машинально глядя в окно и получая наглядные подтверждения словам Беллатрисы — небо было затянуто мрачными тяжёлыми тучами, но царило определённо утро. — Если у тебя нет новостей — ты свободна. И сделай так, чтобы они появились. — Да, мой Лорд, — тут же склонила голову Беллатриса, доставая портал и плохо скрывая облегчение, вероятно, заметив изменения в лучшую сторону в его состоянии. Вспышка сработавшего портала ударила по глазам своей яркостью, а комната опустела. Странным образом куда-то успела уползти и Нагайна. Том позволил себе облокотиться на подушки, решив найти змею потом. Внутри неожиданно ощущалась только пустота. Испарились даже злость и раздражение, уступив какой-то неясной апатии. Его внимания требовали дела, Министерство и происшествие с семьёй Лавгуд, но ни малейшего желания действия Том в себе не находил. Он дошёл до края. Неуравновешенно то полностью отрицая необходимость Гарри, то абсолютно концентрируясь на ней, он дошёл до потери контроля и чувства реальности. И до грани ненависти к себе. Он не мог позволить чему-либо влиять на него. Тем более — настолько. Ему необходимы результаты и имя предателя как можно скорее. Стоит поторопить Беллу и Люциуса. Он найдёт способ донести правду до Гарри. Потому что ненавистный свет, излучаемый им, стал неотъемлемой частью его самого. Даже если логических объяснений подобному найти не представлялось возможным. Потому что он чувствовал себя хуже чем проклятый без Гарри. Потому что готов был бесконечно проклинать — окружающих, себя и судьбу, в которую не верил — без Гарри. Потому что без Гарри начинала казаться ненужной даже драгоценная жизнь. И он исправит это. И в этот раз сделает всё правильно.Всё, что будет, крест мой, Семь кругов пройти мне в огненной пустыне.
Несколько часов сна, всё же дозволенные себе из соображений здравого смысла, ободрили и принесли неожиданное ровное спокойствие, сменившее непонятную апатию. Пара зелий и обед и вовсе примирили с действительностью. Злость, хотя и пыталась взбунтоваться, безжалостно подавлялась. Том безгранично устал от бессмысленного хаоса и, признав это перед собой, поставил чёткой целью изменить ситуацию. Люциус, вероятно, сам того не осознавая, напомнил ему прежние времена, и это в немалой степени заставило задуматься. Да, раньше вместо эмоций, которые он до сих пор находил отвратительными в подавляющем большинстве, были только пустота и лёд. Но новое состояние никак не повод для неадекватного поведения. Это совершенно недопустимо. Убедившись, что контроль над сознанием абсолютный, а раздражающих невыносимых перемен при мысли о Гарри не наблюдалось, Том направился в ванную комнату, намереваясь сразу после водных процедур вызвать Люциуса и узнать новости на данный момент. Он преодолел лишь половину лестницы, когда во вспышке портала для экстренных случаев неожиданно появился Люциус, многим бледнее, чем был даже вчера поздним вечером. Подозрительность подняла голову мгновенно, а интуиция сигнализировала тревогу и опасность. — Мой Лорд, — Люциус почти рухнул на колени и выглядел так, что Том мгновенно оказался возле него и угрожающе прищурился. — Белла… Я не понимаю — как подобное могло произойти. — Что с ней? — на удивление безучастным ледяным тоном потребовал чёткого ответа Том, где-то среди разрастающихся озера кислоты в груди уже зная, что не услышит ничего хорошего. — Она в Мунго, мой Лорд, — голос Люциуса дрогнул. — Но зелье… оно не имеет противоядия, и в таких случаях — обычно уничтожают «Авадой»… — Зелье? — голос Тома, казалось, стал ещё спокойнее и безразличнее, что воспринималось сложно. — Люциус, немедленно встань и изложи факты по ситуации — чётко, лаконично и исчерпывающе. Люциус мгновенно выпрямился, с присущей ему грацией, которую он не терял ни в каких обстоятельствах, и как-то неуловимо быстро вернулся к привычной бесстрастно-холодной маске. И только в серых глазах внимательный взгляд мог уловить немало эмоций. — Моего присутствия требовали неотложные дела в Отделе Финансов. Беллатриса изъявила желание отправиться в Министерство со мной, уведомив только о необходимости посещения Отдела Тайн для уточнения некой информации. Я не видел оснований ей препятствовать. Руквуд утверждает, что во время посещения архива во вверенном ему отделе Белла, не пожелав раскрывать суть своих размышлений, отправилась изучать документы самостоятельно, но была отвлечена появлением Патронуса. Август находился на значительном расстоянии и форму рассмотреть, к сожалению, не успел. — Патронуса? — недобро осведомился Том, едва ли не открыто вздрагивая. Ассоциативная цепочка выстроилась в его мыслях слишком быстро. Его вызвали в Оттери именно таким способом. И даже если этот призрачный заяц принадлежал девчонке, её, с высокой вероятностью, заставили его отправить. Несложно предположить и то, что Патронусом вызвали и Гарри — слишком маловероятно, что он узнал о нападении из других источников и сумел среагировать так быстро. И Том всё больше подозревал, что их встречу там организовали вполне спланировано. — Да, мой Лорд, — Люциус едва уловимо почтительно склонил голову, словно подтверждая сказанное. — Она быстро покинула архив, ничего не объясняя и, по свидетельствам очевидцев, аппарировала, едва оказавшись в свободной для этого зоне в Атриуме. — Ближе к сути, Люциус, — тёмные глаза Тома всё явственнее сверкали яростью. — Почему Белла оказалась в Мунго? — Её нашли на окраине Хогсмида, мой Лорд, — Малфой как-то нервно сглотнул. — На границе барьера с маггловским миром. Она… В неё стреляли, милорд. Маггловское оружие… Это… — Я знаю, что это такое! — вот теперь в голосе Тома прорвалась неприкрытая ярость такой силы, что Люциус едва ли не попятился. — Что это за нелепость? Какое ещё маггловское оружие? Как в Беллу могли посметь стрелять магглы? Сквибы? Кто? И причём тут зелье, о котором ты упоминал до этого? Почему ей до сих пор не оказали надлежащую помощь? Для колдомедиков пулевые ранения — пара пустяков! — Мой Лорд, — Люциус как-то нервно сглотнул. — Пули были покрыты зельем, которое известно на чёрных рынках под названием «Роза ада». Оно погружает мага в вечную кому, медленно уничтожая его рассудок, и не имеет противоядия по сей день, хотя его и пытаются изобрести уже несколько столетий. Колдомедики в таких случаях уничтожают тело… — Умолкни, — мёртвым и каким-то тихим голосом прервал Том. — Не надо мне пересказывать очевидные истины. «Розу ада» можно найти только на чёрных рынках Африки. В остальных странах, ценой невероятных усилий, её распространение прекратили под наказание в виде поцелуя дементора или смертной казни. Ты что, хочешь сказать мне, что сначала Белла в одиночестве добровольно аппарировала на окраину Хогсмида из-за сообщения Патронуса неизвестного, а потом в неё стреляли магглы, у которых имелось зелье, достать которое было бы затруднительно даже мне? Люциус, ты отдаёшь себе отчёт, что это звучит полнейшим абсурдом? — Мой Лорд, если вы прикажете — я выясню все обстоятельства, — тут же с готовностью отозвался Люциус, побледнев ещё больше, хотя казалось бы — уже некуда. — Вероятно, там имело место быть некое столкновение. Через некоторое время после аппарации Беллатрисы из Министерства поступил сигнал от местного жителя Хогсмида аврорам, что на окраине происходит бой, вернее — дуэль. Я не успел уточнить — как так получилось, но на вызов отправился Кингсли, взяв с собой только двух стажёров, в том числе Маркуса Флинта. Все трое найдены мёртвыми. Им достались пули, обработанные довольно быстродействующим ядом… — Люциус, ты серьёзно сейчас говоришь? — Том неожиданно понизил голос настолько, что он воспринимался шипением, в котором едва угадывался английский. — Ещё новости? Излагай немедленно! — По правилам больницы, Белла подлежит усыплению в течение нескольких часов. Я счёл необходимым доложить, мой Лорд. Люциус всё же попятился назад, когда лицо Тома исказили до неузнаваемости ярость и что-то весьма похожее на боль. От него в момент повеяло такой силой, что даже находиться рядом виделось самоубийством или серьёзной угрозой для жизни. — Мне безразличны любые правила. Мне безразлично — как ты это сделаешь, но ты немедленно доставишь её и двух лучших колдомедиков Святого Мунго в это поместье. И если кто-то попытается оказать сопротивление… — Том умолк, пытаясь справиться со вспышкой злости такой силы, что мешала говорить. — Но, мой Лорд, «Роза ада» действительно не имеет противоядия… — растерянно начал Люциус, но вздрогнул, перебитый окликом, подобным удару хлыста. — Молчать! — крик Тома отбился от стен пугающим эхом. — Выполняй. Немедленно. Приказ. Люциус испарился во вспышке портала в секунду, вероятно, осознав, что любое прекословие чревато совсем непредвиденными последствиями и уже полностью неконтролируемой яростью Повелителя. Том едва осознал его исчезновение, глядя сквозь пространство застывшим мёртвым взглядом. Принесённые новости требовали размышлений и незамедлительной реакции. Гибель Кингсли может создать трудности с ненавистным стариком. Дамблдор не оставит без внимания смерть своего человека, а создать досадные помехи он всё ещё может. Флинта он, Том, и вовсе отправил на стажировку в Аврорат лично — в рамках осуществления замены существующих сотрудников своими людьми. Абсурдность нападения то ли магглов, то ли магов, умеющих обращаться с маггловским оружием, и вовсе не поддавалась пониманию и требовала установления личностей немедленно. Рискованно, настораживающе и не подлежит оставлению без внимания. А самым отвратительным являлось то, что всё больше подозрений приводило к пониманию, что за случившимся в Хогсмиде стоит тот же, кто, используя его облик, отдал приказ о нападении на дом Лавгудов. Он сам велел Белле заняться выяснением обстоятельств. Что-то в груди сжалось и резко взорвалось, лишая возможности свободно дышать. К кислоте, разлившейся уже безгранично, добавилось едкое фиолетовое пламя, которое ледяным прикосновением сжигало дотла. Вспомнилась совсем юная Белла, тогда ещё Блэк, которой он лично ставил Метку. Она смотрела на него с безграничным восхищением и каким-то детским искренним восторгом, нисколько не скрывая своего беззаветного обожания кумира. Том не заметил, как, пытаясь сесть на диван, опустился мимо него прямо на пол. «Роза Ада» не может найти своё противоядие уже семь веков существования с момента изобретения, хотя с ней работали выдающиеся зельевары мира. Белла уже мертва. Белла, которая спасла его сегодня утром от безумия и превращения в бессмысленное тело с сознанием, запертым в собственном разуме. Белла, которая пыталась угодить, предлагая доставить Гарри, который его ненавидит. Все, кто что-то значил для него в той или иной степени, имел какой-то вес в его жизни, что он даже нашёл в себе силы признать, ушли. Сначала Гарри. Теперь Белла. И даже Нагайны не было, хотя в каком-то помутнении восприятия на несколько секунд он и звал змею. Хотелось ненавидеть саму возможность чувствовать. Хотелось найти силы что-то сжечь или просто разрушить. Но получалось только мысленно выть, обжигаясь о ледяное беспощадное пламя среди кислотного озера всё больше и больше. Он сам дал Гарри повод для ненависти. Он дал задание Белле. Он пренебрегал ими обоими, ни на мгновение не задумываясь, что они могут уйти, бросить его. Это казалось абсурдом. Он — Тёмный Лорд, его никто не смеет оставить. Но абсурд превратился в реальность. Ненавистную реальность, созданию которой он способствовал сам. Гарри не вернётся к нему. Он не сможет вырвать Беллу из лап смерти. И сейчас, впервые за его долгую жизнь, возненавидеть хотелось себя.