Всё, что было, свет мой чистый и святой,
Гарри так никогда и не вспомнил — как активировал портал до гостиной коттеджа, уже воспринимающегося родным. Невыносимое, невозможное для осознания и восприятия количество эмоций разрывало изнутри, стирая чувство реальности. Это не могло быть правдой. Он пытался найти в своём затуманенном сейчас болью рассудке хотя бы подозрения, что клятва лишь очередная уловка или какой-то хитрый ход, но явь не оставила ему даже этой милости. Горький, отдающий карканьем, смех вырвался из горла, пугая, но не прекращаясь. Если только это правда, то переоценить уничтожающую иронию ситуации невозможно. Гарри прислонился к стене, совершенно не видя гостиной. Одновременно хотелось немедленно куда-то бежать и что-то делать, что-то менять, исправлять, создавать. И в то же время — не хотелось даже шевелиться. Куда бы он ни шёл — конечная точка его пути, похоже, достигнута. Сокрушительный удар в челюсть оказался полной неожиданностью. Не удержав равновесия, Гарри полетел на пол, но тут же почувствовал, как чьи-то сильные руки хватают его за отвороты рубашки и вздёргивают вверх, заставляя встать на ноги. Зрение не сразу сфокусировалось на Северусе, который выглядел более разъярённым, чем Гарри когда-либо видел его за все годы обучения в школе. Даже после происшествия с Омутом памяти Северус, казалось, не был в бешенстве настолько. — Где ты взял «Розу ада»?! — ледяное яростное шипение, издаваемое сейчас Северусом, почему-то мимолётно напомнило о Томе. Гарри скривил разбитые губы в обречённой горькой усмешке, не испытывая ни малейших сомнений, что это далеко не последнее напоминание. — Отвечай, когда тебя спрашивают, — шипение сменилось почти криком без перехода. — Отпусти меня, Северус, пожалуйста. Я всё расскажу, — безжизненным, удивительно спокойным тоном, учитывая общее состояние, отозвался Гарри. — Только сяду, если ты не возражаешь. Северус разжал руки и отступил на шаг. Он чуть прищурился, окидывая Гарри внимательным взглядом. Результаты осмотра ему, очевидно, не понравились совершенно. Неприкрытая ярость, нашедшая отражение в выражении лица, сменилась подозрением почти мгновенно. — Где ты был? И что с тобой случилось? — слишком резким, но на несколько порядков более спокойным, чем до этого, тоном требовательно спросил Северус. — Я в порядке, — тут же откликнулся Гарри и намного тише добавил: — Когда-нибудь, быть может, буду. Мне просто надо сесть… — Поттер, мантикору тебе под мантию, — выругался Северус, вовремя подхватывая едва сделавшего шаг и сильно пошатнувшегося при этом Гарри, который явно вознамерился лишиться сознания, и помогая ему сесть в кресло. — Где тебя носило? Что болит? — А душу не лечишь? — Гарри попытался криво усмехнуться и поморщился от боли в разбитой губе. — Хотя забудь. Я совсем не уверен в том, что она у меня осталась. — Какого Мордреда ты несёшь? — очевидно, окончательно потеряв терпение, Северус тряхнул его за плечи. — У тебя лихорадка, хотя симптомов простуды и нет. — Да неважно, — отмахнулся Гарри. — Просто если ты хочешь поговорить, то дай мне что-нибудь восстанавливающее, ну или я не знаю — не очень разбираюсь… — Зато в ядах, как я посмотрю, решил получить квалификацию, — ядовито и зло перебил Северус, но флакон из кармана мантии достал и аккуратно влил его содержимое в рот не сопротивляющегося Гарри. — Где ты взял эту мерзость? Познакомился с африканским континентом? — Ты что, действительно не знаешь, что ей торгуют и на Доминике? — Гарри даже слабо удивился, выпрямляясь в кресле. — Не в свободном распространении, конечно, но всё же. — Прекрасно, — Северус скривил губы в отвращении. — Мой следующий вопрос многим проще: когда ты успел опуститься настолько и превратиться в законченную мразь без чувства морали? Гарри отшатнулся, вжавшись в спинку кресла, хотя Северус и шага не сделал в его сторону. Но ледяные ранящие слова били наотмашь. Намного сильнее, чем полученный по появлении в коттедже удар. Дрожь, которую Гарри почему-то ощутил только сейчас, резко стала сильнее. — Я… — начал было он говорить, но умолк, понимая, что ответить нечего. — Что ты? Договаривай, Поттер, — в голосе Северуса вновь отчётливо звенела ярость. — Говори хоть что-то, Мордред тебя раздери! Что Беллатриса заслужила смерть. Что ты пытался нелепо и подло отомстить Тёмному Лорду. Оправдывайся, ты же любишь это делать. Попытайся сказать мне, что ты связался с бандой, от которой я просил тебя держаться подальше, случайно. Или, может, тебя и вовсе заставили действовать под «Империо»? — А откуда ты знаешь? — даже абсолютно деморализованный, Гарри испытал неподдельное удивление, смешанное с ужасом. Почему-то реакция и жалящие, хотя и верные обвинения Северуса пугали не меньше, чем клятва Тома, которая до сих пор отдавалась звучанием где-то в затылке, рождая понимание, что потерял он не только Тома, но и Северуса, с которым успела сложиться чуть странная, но дружба. — Ты же… Как вообще?.. — Тебя это не касается, — ледяным тоном отозвался Северус, который явно успел взять себя в руки. — Впрочем, как я понимаю, ничего путного, кроме глупых вопросов и отговорок, я не услышу. Я забираю мисс Лавгуд и ухожу. — Что? — Гарри попытался вскочить на ноги, но тут же рухнул обратно — сил не осталось, казалось, ни капли. — Ты не можешь забрать Луну. — Я не могу оставить свою пациентку в доме человека, которому не доверяю, — холодно отрезал Северус. Гарри как-то потерянно смотрел, как Северус уверенным шагом идёт в гостевую спальню, чтобы выйти из неё буквально через несколько минут с Полумной на руках и, ни разу не обернувшись в его сторону, направиться к входной двери сочевидным намерением покинуть дом. В груди стало совсем тесно, а воздух почему-то начал отдавать привкусом горечи. Ощущение завершённости сейчас отравляло. Конец игре, которая проиграна. Он своими руками уничтожил всё светлое и дорогое, что было в его жизни. Любовь к Тому, которую он предал. Доверие друзей, которое у него было. И, словно желая закрепить результат, он ещё и старательно пытался измазать их образы красками тьмы, не замечая, что художник из него получился слепой и неумелый.Всё, что было, рок мой жадный и слепой
Усталость навалилась неожиданно, рождая какое-то убийственное безразличие, отбирая желание шевелиться и говорить. Вот только позволить Северусу уйти он не мог. Тем более с Полумной. Даже если тот будет обливать его ядом и презрением — всё равно. — Северус, — окликнул Гарри, когда дверь уже почти закрылась. — У меня нет оправданий. Но мне необходимо с кем-то поговорить. — Мне должно быть до этого какое-то дело, Поттер? — уточнил Северус ледяным тоном, остановившись на пороге. — Нет, — Гарри даже головой качнул, подтверждая отрицание. — Это просьба, на которую я, видимо, теперь права не имею. Ты волен отказать, разумеется. Он прикрыл глаза и отвернулся, признавая, что проиграл и этот раунд. Хотя проиграл он уже в принципе всё, что мог. И теперь это даже важным не казалось. В безразличии теряет свою значимость и ценность всё. И, вероятно, безразличие — это всё, что ему осталось. Понимать, что он всего лишь находит таким образом лазейку, прячась от неизбежной боли, было противно. Но, в любом случае, надолго этой панацеи не хватит. Боль возьмёт своё. Она всегда берёт своё. И это единственно верно. Приближающиеся, судя по слуховому восприятию, лёгкие шаги, раздавшиеся после хлопка входной двери, стали полной неожиданностью. Гарри резко обернулся. Северус аккуратно устроил Полумну на диване и повернулся к нему. — Что же, я тебя выслушаю, — тон его звучал абсолютно безразлично. — Если оправданий нет, может, найдутся объяснения? — Очевидные, — Гарри пожал плечами. — Раз уж ты в курсе ситуации. Я пошёл к Джейми — это главарь банды, как ты их называешь — в вечер нападения. Предложил работу. Он отказал мне. Я попытался применить «Конфундус», и это всё изменило. Он не знает о магическом мире, никогда не получал уведомлений не из каких школ, как показало дальнейшее общение, но, весьма вероятно, он — магглорождённый маг. Правда, развитие его сила получила в единственном направлении. Есть такая маггловская, строго говоря, религия, но её многие считают магией — Вуду. Чёрт знает что такое, конечно, но её адепты действительно… — Я знаю, что это, — резко перебил Северус с какой-то обречённостью в голосе и опустился на диван, устало прикрывая глаза. — Знаешь, Поттер, количество приключений в твоей жизни заставит даже в судьбу поверить. Ума не приложу — как у тебя получается. — Злой рок, — скривил губы Гарри, морщась от боли. — В общем, Джейми почувствовал энергию заклинания, и дальнейший разговор оказался более конструктивным. Связи у него оказались обширные, достать «Розу аду» оказалось совсем не проблемой. — Действительно, — у Северуса от злости дёрнулась щека. — Это ведь равноценно покупке французского круассана на завтрак. Зачем? Чёрт тебя возьми, зачем, Гарри? Ты ненавидел Беллу и до этого, но решиться на такое… Её даже не было среди нападавших Пожирателей в Оттери. — Она важна Тому, — неожиданно сухо и безлично отозвался Гарри, закрывая глаза. — Так значит, ты всё-таки решил отомстить Тёмному Лорду, — кивнул Северус, словно просто получил подтверждение каким-то своим мыслям. — И как? Тебе стало легче? Он получил по заслугам? — Северус, не надо, не старайся. Хуже, чем есть прямо сейчас, ты сделать не сможешь. Он действительно не отдавал этот приказ. — Да, я уже знаю, — холодно отозвался Северус. — Но зачем и почему именно сейчас ты пошёл на подобное, я всё ещё не понимаю. Как бы ты не был дружен с мисс Лавгуд — это не основание для такого поступка. — Да, я это осознаю, — с непонятной интонацией откликнулся Гарри. — И поначалу я просто хотел мести, у меня не было никакого конкретного плана. Но в разговоре с Джейми… Я не особо распространялся, но суть ситуации он понял и предложил установить истину наверняка, чтобы избежать недоразумений. Мы отправились в Оттери, он провёл какой-то свой непонятный ритуал, и я смог увидеть, что там происходило с самого начала нападения. — Стандартная карательная операция там происходила, — Северус прищурился. — По крайней мере, всё было организовано под неё. Ты разве ни разу ничего подобного не видел за время проживания у Тёмного Лорда? Или всё дело всё-таки в том, что речь о конкретных людях? — Ты так хочешь понять, Северус, что складывается ощущение, что ищешь мне оправдания. Не стоит, — Гарри слегка пожал плечами. — Их действительно нет. Я совершил отвратительный поступок. Если это делает меня таким же человеком в твоих глазах — я тебя пойму. А что касается случившегося… Мистер Лавгуд… Он очень хотел защитить дочь. Он сделал то единственное, что считал верным — замкнул защиту дома на Луне. Даже я потом не мог к ней приблизиться из-за этого, пока не вспомнил подходящее заклинание. Но момент перестройки чар стоил ему жизни. Последнее что он успел сделать — вложить ей в руку свою палочку, закрывая её собой, словно две палочки могли действительно её спасти в случае падения защиты. Кто-то из нападавших — я не видел лица — ещё некоторое время подвергал пыткам его тело. Мёртвое тело. И нет, Северус, я видел карательные операции, не менее отвратительные. Несколько — глазами Тома. Но это… — Кэрроу, — каким-то неожиданно задушенным голосом отозвался Снейп. — Он любитель… развлечений с трупами. — Я не удивлён. Луна… Она видела это. Просто, знаешь, Лавгуды… они такие немного странные, абсолютно мирные и какие-то беззащитные что ли. И… Мои родители — голос Гарри всё же сорвался на мгновение, и он перевёл дыхание. — В общем, отец и мама — они ведь также пытались защитить меня. Просто Волдеморт оказался сильнее. Я не могу объяснить, откуда это, но… Том появился в тот момент, когда я отчаянно пытался спасти Полумну. Кто-то из Пожирателей отчитался ему о его же приказе и неожиданности моего появления. А я просто не мог осознать… — Я могу понять — почему ты поверил в его вину в происходящем в Оттери, — голос Северуса звучал как-то странно, но Гарри не хотелось открывать глаза, чтобы увидеть выражение его лица. — Организовано всё было великолепно. Но сейчас ты уверен, что Тёмный Лорд не отдавал приказ. Почему? — Он поклялся магией и жизнью, — Гарри мимолётно вздрогнул. — И выгнал меня. Наслаждаться победой. Но это справедливо. Даже более чем — как для великого Волдеморта. «Авада Кедавра», на которую я ещё и напрашивался, была бы предсказуемее. — Логика у тебя по-прежнему отсутствует, — тяжело бросил Северус. — Если ты настолько сожалеешь — думать надо было раньше. А не искать теперь смерти, как избавления. Ты ведь мог проверить и слова Тёмного Лорда прежде, чем сводить счёты. — С чего бы мне это делать? — неожиданно спросил Гарри, выпрямляясь в кресле и открывая глаза. — Поясни, — прищурился Северус, не особо скрывая недоумение. — Полагаю, о некоторых… хм… отношениях, которые имели место быть между нами, ты в курсе, раз уж знаешь так неожиданно много? — спокойно уточнил Гарри и, получив согласный кивок, продолжил: — Да… Так вот, будь это Луна, а не Том — я проверил бы десятки раз. Потому что от неё сложно ожидать подобного. И мне до безумия хотелось искать Тому оправдания. Потому что любовь слепа — это уяснил даже я. Последний раз, когда я сказал ему о своих чувствах, позволив себе им поддаться вопреки всему, закончился для меня осознанием, что я несколько месяцев жил в выдуманной, навязанной реальности. Думаю, излишне уточнять — кто это сделал? И в Оттери… Я смотрел ему в глаза и понимал, что он убил моих родителей — вот просто так же. Но всё равно душа рвалась верить. Он пытался сказать, что не виновен, да. А потом пытался солгать, чтобы остановить меня. Почти заставил себя произнести фразу о любви. Только искренности в этом не было. Возможно, он просто лгал себе — сейчас я это понимаю. Но тогда… — Это стало последней каплей, — констатировал Северус, когда Гарри оборвал себя на полуслове и тяжело сглотнул. — Ты и без того не видел оснований верить, а незначительная ложь всё только усугубила. — Да, наверное, — Гарри неопределённо пожал плечами. — Если бы Том не пытался спланировано, рассчитывая, что меня это заденет, солгать о чувствах, а дал ту же клятву, к примеру, я бы может и не поверил за несколько секунд, но отреагировал бы точно по-другому. Но это неважно на самом деле, потому что не имеет никакого отношения к моему поступку. — Мотив, который не имеет отношения? — Северус вскинул бровь. — Что-то новое. — Мотив, предлог, оправдание — у мести нет этих понятий, Северус. Может я не прав, но вижу я именно так. И что бы не сделал Том — это не оправдание для меня. Даже, если бы он был виновен — это не оправдание. — Какая сознательность, — Северус раздражённо поморщился. — Не буду говорить, что похвальная. И что дальше, Гарри? На удовлетворённого человека ты похож меньше всего. Полагаю, теперь, зная истину, ты собираешься всеми возможными способами искать его прощения? — Что-то ты знаешь недопустимо много о личном, — Гарри невесело усмехнулся. — Нет, какое прощение? Мы всё ещё говорим о Тёмном Лорде, как бы он не изменился. Наша история закончена — моими руками и на очень горьких нотах. На этот раз — окончательно. Я отдаю себе в этом отчёт. А дальше… Я попробую прийти в себя. Осознать перемены и совершённый поступок. Надеюсь, мне хватит сил выбрать жизнь и раскаяние хотя бы ради самого себя, а не лёгкое избавление от испытываемого сейчас отвращения к себе в виде смерти. В данный момент желаннее последнее, но шок и первые эмоции улягутся, и я буду мыслить более здраво. — Ты действительно не станешь искать с ним общения? — странным тоном переспросил Северус, словно услышал что-то невероятное. — Мне слышится в твоём голосе оттенок упрёка, но это уже точно будет за гранью моего понимания, если я задумаюсь или спрошу, — Гарри выдавил почти привычную для него, слабую улыбку. — Конечно, стану — в итоге. Ища избавления для себя — эгоизм совсем мне не чужд. Умоляя его о прощении — ради нас обоих. Всё это окажется бессмысленным, потому что Том Реддл не тот человек, кто простит подобное. Хотя, такое вообще мало кто простил бы. Я вот вряд ли бы. — Так, — Северус поднялся на ноги, доставая палочку. — Ты не будешь возражать, если я удостоверюсь, что передо мной действительно Гарри Поттер? — Хорошая попытка, Северус, — Гарри криво улыбнулся. — Я, по-моему, тебя вообще никогда не знал настоящим до встречи на Доминике. Но проверок не надо. Я залез в твой Омут памяти. Банка, пущенная мне вслед и разбившаяся об стену. Я не поумнел, не обольщайся. Просто мне сейчас настолько паршиво, что нет сил даже на полноценные эмоции. Приходится довольствоваться здравыми мыслями. — Гарри, — слабый голос Полумны прозвучал так неожиданно, что Северус и Гарри одновременно вздрогнули. Северус мгновенно метнулся к ней, водя палочкой и что-то едва слышно шепча себе под нос. Гарри, приложив нечеловеческое усилие, поднялся с кресла и преодолел расстояние до дивана.Аккуратно взяв руку Полумны в свою, он заставил себя отогнать любые посторонние мысли. — Привет, Луна, — улыбка с разбитыми губами получилась кривой, но всё равно тёплой. — С возвращением. — Мне так жаль, — тихий голос Полумны сейчас напоминал шелест листвы. — Я должна сказать. Там был мужчина. Он прятался за спинами остальных. И наложил на меня «Империо», чтобы я отправила Патронус… — Мисс Лавгуд, вам не стоит разговаривать сейчас, — Северус сильно нахмурился, продолжая водить палочкой и шептать. — Что-то не так? — тут же вскинулся Гарри, которому сильно не понравилось выражение лица Северуса. — Но я должна сказать, профессор, — голос Полумны звучал уже едва различимо. — Патронуса… не только тебе, Гарри, но и Тому, что ты в беде… Папа… Полумна умолкла, как-то странно застыв. Гарри дёрнулся к ней, не понимая происходящего, но мгновенно охваченный дурным предчувствием, однако был тут же остановлен в движении Северусом, который сильно помрачнел. — Прекрати сейчас же, — приказным тоном велел он, отпуская Гарри, но преграждая ему путь к дивану. — Она жива. Теоретически. — Что значит — теоретически? — похолодел Гарри, замирая на месте. — Северус, всё же было нормально. Ты говорил, что лечение продвигается… — Да. Но я обнаружил лишь одно проклятие, которое счёл знакомым. Его же использовали в качестве прикрытия для другого — более разрушительного в природе своей. Такие связки распространены в тёмной магии. «Вечный зов» — очень нехорошее… — Я знаю, что это, — с истерическими нотками в голосе перебил Гарри. — Вечная кома, если выражаться простым языком. Северус наградил его подозрительным взглядом, но вопросов задавать не стал и вернулся к обследованию Полумны, кажущейся сейчас тенью. Гарри застывшим взглядом наблюдал за его работой, а в горле застрял хриплый безумный смех. Он никогда не верил в судьбу — в этом они с Томом удивительно сходились. Но сейчас собственная позиция грозила претерпеть серьёзные изменения. «Вот теперь равноценно», — фраза словно сказанная незнакомым посторонним голосом, вертелась в голове, затмевая всё и уничтожая своей обречённостью.