А ДАВАЙ ВАРИМ С ОХУМОРОНОМ СНИМЕМ?

Стоит только ладони выше скользнуть по бедру и сжаться на пробу, Ваня распахивает закрытые до этого глаза. Он смотрит на Федорова непонимающе и нервно губу закусывает. — Ты... Что собрался сделать? — словами давится буквально, нужные подбирая, но нихуя путного не выходит, — Да в смысле, ты же не...Я не...Блять. Светло локтями в колени упирается и в ладони прячет лицо свое, издавая глухой стон. А ведь так заебато все начиналось — вялотекущее общение, взаимные подъебки, улыбки, касания... Касания. Вот, видимо, что подействовало как спусковой механизм, да хоть как угодно назвать бы. — Я тебя не хочу сейчас огорчать и все такое, но ты меня не так понял, я это... Ну, по тянкам типо. Да и Женя говорила, что у тебя девушка есть. Мирон Яныч? Он щелкает пальцами перед лицом призадумавшегося мужчины, но наглую руку со своей ноги ещё не скидывает, лишь косится то на нее, то на увлеченного дорогой водителя. Мирон же этот прикол вообще не выкупает. Он тут прямым текстом уже минут двадцать говорит: Иван Светло, можно вас нагнуть, плез, чет сердечко кольнуло, очень хочется. И вдруг такие повороты. Оксимирон вообще разочарования не скрывает, глаза закатывает и скатывается по сидению чуть вниз. — Охуенно. Он тут себе уже вечер распланировал. Уже прикинул, как зажмет Фаллена в лифте, чтобы время не терять. Напридумывал себе оргазмов: парень-то рукастый. Ладонь спадает с чужой ноги и прячется в кармане толстовки. Можно было бы побросаться предъявами из сериями "а хуле ты заигрывал со мной?". Но Мирон взрослый, умный мальчик. Отказы спокойно переносит. Неприятно только. — Забудь, — приказывает Мирон. Никакого Фаллена он не раздевал мысленно, совсем не раззадоривал себя фантазиями. Вообще похуй. Совсем насрать. И ничего он не понравился. Совсем несимпатичный молодой человек, — сорре, ты выглядишь, как пидр. Окей, Мирон правда обиделся. Он там старался, шоу делал, не выебывался, пивом делился, а теперь ему даже не отсосут. Не ценит Светло подарки судьбы, не ценит. — Эй, дядь. Ты чего? — Светло непонимающе глазами хлопает, вот совсем теперь не въезжая в то, что за перемена за долю секунды произошла; сидели, нормально же, ну и хуй с ним, что Федоров лапищу свою на нем устроил, хуй с ним, что он вроде как ебаться предложил ему, хуй с ним, что вроде даже приятно было, хотя да, Ваня может быть кем угодно, но только не пидором, — Кхм... Извини? Он не выкупает нихуя из происходящего. Внутренний писклявый голосок вопит о том, какую хуйню ты, Ванечка, творишь, отталкивая мужчину; тот потускнел сразу же заметно, а сам он уже жалеет даже, что сразу не выкупил реальные подкаты, про которые Женя говорила все съёмки. Господи, да он привык жить в одном большом рофле, что уж теперь с трудом выкупает, где сюр, а где реальность. — Мирон Яныч, остановите, пожалуйста, машину, я, пожалуй, домой двину. — Говорит неуверенно, подписывая себе этим, кажется, смертный, морально смертный приговор; потому что, видя, как недобро сверкнули глаза, он сам тут же вжимается в сиденье. Не, этот Ваня совершенно отбитый. Мирон смотрит на него, как на умалишенного. Есть, конечно, что-то до чертиков правильное в этом извинении. Сразу тепло по душеньке разливается, хочется нелепого антихайповца успокоить, сказать, что Окси на то и Окси: всегда берет, что хочет. — Успокойся и не торопись, — Федоров снова тяжело вздыхает, смотрит Светло в глаза. Еблан. Точно еблан. А Женька предупреждала, что этот горе-рэперок не для хуя еврея так суетится, — За мной косяк. Сейчас мы поедем. Выпьем, побазарим, на такси тебя до дома твоего отправлю. Мирон шею разминает, поглаживая ладонью, комментарий о предстоящем повороте громко выдает и снова на Ваню смотрит. Гораздо миролюбивей, чем стоило бы. — Не боись, орел, я против воли ни к кому в зауженные джинсы не лезу. Захочешь — сам дашь. "Захочет", — успокаивает себя Федоров и нагибается к водителю, повторяя про поворот и контролируя въезд в огороженную территорию многоквартирного дома. Светло не задаёт повисший в воздухе вопрос о том, как дохуя прошло парней-то через его постель, потому что сам же мысленно отвечает: дохуя, овердохуя. И чем он лично зацепил светилу рурэпа, Ванька понять не может. Он вновь видит ебучую мгновенную перемену в Федорове и, ведомый на улыбку теплую, смягчается, верит и расслабляется. Фаллен хочет оскорбиться, что и сам в состоянии себе таксон оплатить, не лимузины же заказывает, а сам тем временем за окно выглядывает и внимательно в незнакомые дворы вглядывается. Элитный такой райончик, ограждения, пропускной пункт — чужой сюда хуй проберется без приглашения, это точно. А Фаллен не такой уж и чужой, оказывается. Хотя после одного единственного шоу и нормального общения, он сомневается, что их странноватая дружба дальше пойдет: разные они, и общество у них тоже разное. — Приехали уже? — спрашивает осторожно, когда машина тормозит у, по-видимому, нужного подъезда, и когда Окси выгружается. Ванька рюкзак удобнее в руках перехватывает и выходит следом. — Да не шугайся ты! — Мирон по-доброму смеется, к подъезду подходит, открывая перед Ваней дверь. — Я и не шугаюсь вовсе. — Фыркает Фаллен, одергивая себя, и идёт вслед за мужчиной. Ничего страшного в случившемся нет. Федоров не раз обжигался. Правда последний раз это было... ну очень давно. Как-то не склонны люди отказывать Оксимирону, даже если до этого с мужиками дела не имели. Да и Федоров очень упорный. А Светло, сам того не понимая, интерес только подогревает. Заставляет с привычного "поебались-разбежались" переходить на схему посложнее, изощреннее. На удивление, в лифте едут мирно, спокойно, а когда заходят в квартиру, наконец, Ванька теряется. Кажется, будто кто-то вылизал её прямо перед самым приходом их, ну или же Мирон, в меру своей занятости, дома практически не обитает. "Ну да, на поебаться только народ водит, как на экскурсии" - выдает мысленно внутренний голос и Фаллен его запихивает подальше, поглубже. Еврей молчит, пропуская парня в просторную, не захламленную квартиру с четкой систематизацией всего и вся: недавно была депра, хотелось все контролировать. Мирон приглашает пройти за собой жестом. На кухне ставит зачем-то чайник и листы с какими-то строками убирает под ноут — Антихайпу черновики точно не стоит видеть. Все ведь хорошо? Хорошо. Да и Мирон дал обещание не лезть против воли и все такое. Он скидывает с себя кожанку, вешая на крючок, туда же примостив и рюкзак. — Давай уж вино пить, раз начали? — Федоров заглядывает в холодильник. Скользит глазами мимо коробок из доставки со всякими полноценными обедами-ужинами, разглядывает пару бутылок хорошего красного. Выбирает испанское, лезет за штопором, стаканы со звоном ставит, почти ласково поглядывает на Ваню, вино разливая. — Итак, Фаллэн, расскажи мне, почему ты еще не сделал выпуск с Гнойным. — Ну, да, давай. — Фаллен кивает, заходя на кухню и буквально падая на стул, вновь чувствуя, как щеки красным отливать начинают, словно он к какой девочке знакомиться с родителями пришел и подхватывает пальцами налитый бокал, — Славка то? Да он заебал с этой своей Москвой, практически здесь не бывает, а когда бывает, нам явно не до готовки. Он смотрит в содержимое, отзеркаливает улыбку Мирона. Та расслабляет, располагает, а вино только помогает в этом. — Теперь ты мне интервью будешь устраивать, Мирон Яныч? — губу кусает, не замечая сам, и ответ ждёт. Федоров садится напротив. Устраивается удобно. В конце концов, это его квартира и было бы глупо строить из себя непонятно что в ней. Мирон кладет сотовый на стол экраном вниз. — О, я уверен, что вам не до готовки, — в голосе проскальзывает то ли сарказм, то ли ревность. Оксимирон анализировать это не собирается. Даже если и ревность, что такого? С Гнойным у еврея давно разборки, и так уж случилось, что на поле Ивана Светло теперь тоже хочется однозначной победы. В свою пользу. Мирон делает глоток и ставит вино на стол, чтобы стянуть с себя толстовку и просто устало потянуться. — Интервью я уже провел в такси. И ты его завалил, братец, — Федоров почти смеется. Взгляд исключительно на глаза Вани. Не ниже, не в бок куда-то. Все очень гетеросексуально, мило и невинно. Какая прелесть, — Просто интересно, как так. Вот и все. Я бы для раскрутки друзей тащил к себе, а ты не тащишь. Это...интересно. Нетипично. Ваня не комментирует, что фраза из уст Окси прозвучало довольно странно, лишь плечами пожимает, мол да, так и есть. Он сосредоточенно смотрит на Федорова, что привстает со своего места, чтобы снять кофту рибоковскую и тянется всем телом совсем по-домашнему. — Дядь, а ты в курсе, что я завалил его по твоей вине? — неожиданно начинает разговор, — Вот ты сказал, что готовить не умеешь и ссышь запороть в кухню - я помогал тебе, направлял, подсказывал и руководил. А что делаешь ты? Ливаешь тут же и губы дуешь. Кто из нас младший то, не пойму тогда. Фаллен почти залпом осушает первый бокал и прикрывает глаза, прислушиваясь к телу. — Мир, не забывай, что я андер, и что хайп сухой мне не нужен, если не знать, куда его направить. — Он обворожительно улыбается и закидывает одну ногу на другую, совершенно случайно задевая колено Окси и проходясь по нему ступней, запоздало понимая, что это нихуя не нормально. Оксимирон бутылку к Фаллену подвигает. Он теперь тут на правах гостя, а не пассии. Если хочет, пусть сам себя и спаивает. Мирон делает пару глотков, думая, что надо бы повременить с алкашкой хотя бы минут пятнадцать. — Ты неправильно к вопросу подходишь. Я не ливаю, я попытался развить, у меня не получилось. И, сраженный, теперь зализываю раны, — Федоров усмехается, не скрывая иронии своих слов. Окси даже замирает. Это что. Андер флиртует что ли? Еврей губы облизывает и смотрит заинтересованно, ровным счетом делая нихуя. Теперь Мирон принципиально не станет выводить на пидерство — упертый мудак. Да и ЧСВ еще побаливает. Знал же, что от Антихайпа хорошего ждать не стоит. — Если не нужен сухой хайп, нахрена меня в передачу позвал? По фану же, так? Я же не должен был согласиться по всем законам бытия. Но с выпуском у тебя будет дохуища сухого хайпа, Ваня. И, самое замечательное, тебе уже сейчас стоит отчаянно начать думать, куда же трушному андеру хайп направить. Потому что никто из русского рэпа меня уже в твоей передаче не переплюнет. А, насколько я знаю, русский рэп и есть специализация твоего шоу. Даже если сейчас ты сможешь затащить к себе Гнойного, это будет всего лишь повтор Окси. Понимаешь, о чем я? — Мирон гадом себя чувствует, но колено еще горит от касания, и он не виноват, что "умные" установки Антихайпа так легко разбиваются. Светло благодарно кивает, обхватывает пальцами бутылку и наливает себе ещё вина. — Я задел Ваше ЧСВ, Мирон Яныч? — смешок издает и голову в бок склоняет, заинтересованно смотря, — Скажите где погладить его, так уж и быть. Алкоголь приятно дурманит разум, накладываясь на пиво и вино, что выпили на студии и Ваня уже не особо контролирует, что говорит и в каком ключе. Нет, он вовсе не флиртует с Окси. Ведь так? — О как. — Фаллен стихает немного, задумчивым взглядом по мужчине проходится, подвисает даже, размышляя, — Да я как раз таки и думаю, что кроме дохуища просмотров ничего больше и не будет, какой хайп, я тебя умоляю, Мир. — качает головой и делает ещё несколько глотков, словно поставил себе цель нахуяриться в слюни в гостях у рэпера, — Но ведь согласись, что пиздато вышло то все! А ты все возмущался, переживал, ну. Кстати. — Ты был харизматичен и внешне привлекателен. Большего людям не надо. Кто-то на канал подпишется, самые бойкие — треки твои найдут. Смотря, как смонтируете. По крайней мере как интервьюер ты состоялся, с чем тебя и поздравляю. Ваня со своего места резко поднимается, отдаленно понимая, что координация у него сейчас немного хромает, вино мироновское дорогое, приятное, идёт хорошо, не чета тому, что на студии ящиком стоит на случай прихода гостей и новых съёмках. Он в коридор выходит, ладонью по стене изредка ведя, чтобы не собрать дверные косяки. Там уже из рюкзака достает контейнер с остатками лазаньи и возвращаясь на кухню, обходит стол, подходя к мужчине и торжественно протягивая приготовленное блюдо. — А это тебе на память. Сам же просил. — Ванька обворожительно и немного смущённо улыбается и прикусывает губу, ожидая реакции. И скулы краснеют воовсе не от подсмысла, а от повышения градуса, да. Да он точно флиртует! Мирон уже даже не знает, как к этому относиться. Что делать — знает, а как осмыслять — вообще хз. Федоров на всякий случай старается выглядеть человеком мудрым, заслуживающим доверия. Они же просто дружбу тут налаживают. Еврей хмурится, следит за перемещениями парня. Надо бы отнять у него вино, а то скоро кровать займет не ее хозяин, а нечто нелепое, крайне гетеросексуальное. Федоров поднимает бровь, видя лазанью, берет ее и пялится, осмысляя. — Спасибо, — Мирон взгляд поднимает на Ванька и блять. Да ладно, кому этот Фаллен пиздит, ну клеит же, сукин сын, открыто и кажется искренне. Окси поднимается, смотрит кулинару в глаза, улыбается мягко, — Я верну контейнер. Хочешь, постелю тебе в гостиной? Миро плавно наклоняется к Светло, будто собирается поцеловать, но только отходит к холодильнику, чтобы еду в него спрятать. Ну и проверить, как натурал на это отреагирует. Если никак — окей, Федоров просто выпил лишнего. Но не кажется же! Точно флиртует антихайповец! — А ты? — он краснеет пуще прежнего, когда Янович над ним склоняется и, кажется, перестает дышать на эти несколько мгновений, пока мужчина убирает лазанью в холодильник, — Ты подпишешься? — Не, хуй тебе, а не подписка, — Мирон смеется по-доброму. И так сделал слишком много для ноунейма сомнительного. Это вопросы ненужные вызовет, зато публику сколыхнет. Еврей вновь приходит к выводу, что нужно перестать выебываться и написать альбом — дальше поддерживать популярность на различного рода вписонах не хочется. — Ну вот так всегда, ну! Мог бы хоть сказать что там с фейка лойсы ставить будешь, потешить надежды скромного ведущего скромной программки, а ты...эх, разбиваешь мне сердце, Яныч, ой как разбиваешь! — Фаллен руками, с зажатой толстовкой в одной из них взмахивает картинно и делает вид, что оскорбляется до глубины души. Он, сбитый с толку, руку на шею закидывает и трёт с силой, будто очнуться пытается или ото сна отойти, но понимает - ни хрена не сон происходящее. Он живой, настоящий, находится на хате Мирона, такого же живого и весьма настоящего и...что он? В гостиной предлагает постелить? Вот уж, действительно, сюр. — Контейнер можешь оставить себе. — кивает уверенно, а взгляд от рук мироновских не отводит, словно с ними говорит, — Будет тебе на память о съёмках. Мы же тебе не заплатили даже. Скромный такой подгон считай, за то, что... Пришел и даже вел себя не как обмудок. Отказ от контейнера — это отказ от будущей встречи. В мире Федорова. Что творится в голове у Вани в принципе невозможно догадаться. Он вроде мнется, как девственница, а вроде просто отшивает. Фаллен улыбается открыто, ровные зубы обнажая, и подмигивает, подтверждая слова. Окси и правда вполне себе заебатым чуваком оказался, с которым даже больше не готовили, а рофлили и поднимали настроение всей команде. И Ванька ни капли не жалеет, что позвал его к себе на передачу в неизвестном порыве. — За комплимент спасибо, и... Наверное, немного посидим и я все же домой пойду. — он нервно край толстовки теребит, в которой становится неимоверно жарко, — Или ты уже спать собрался, Мирон Яныч? — Не собрался, просто ты бухой, — Федоров смотрит так, будто произносит самую очевидную вещь в мире. У Светло щеки горят, глаз замыленный и вид выпускницы после четвертого стакана шампанского. Лишь бы не блевал. Мирон пиздец как не любит грязь в квартире. Ваня делает несколько шагов назад, взгляда не разрывая, глаза напротив словно заколдовали его не давая отвести взгляд в сторону. Он за низ толстовки хватается и стягивает ее через голову, взъерошивая и без того взлохмаченные волосы, походя всем видом на воробушка. — Жарко, пизда как, дядь. У тебя батареи топят круглогодично что ли? — смешок издает и комкает в руках предмет одежды. О том, что отсутствие сучарности во многом обосновано мозгоебством Женьки и желанием выебать ведущего, Окси, пожалуй, не станет парню говорить. Пусть лучше хорошим парнем считает. Может Антихайп поменьше ненавидеть его начнет, Гнойный вновь будет демки для фита кидать, к истокам вернется. Взгляд уже привычно цепляется за открывающийся участок кожи, когда футболка парня приподнимается. Окси рефлекторно пальцами по губам проводит, шаг вперед делает. Нет, Мирон. Никаких внезапных засосов. Откуда только благоразумие в голове взялось! Ах да, Уязвленное ЧСВ. Федоров ладонью касается мимолетно плеча Ивана, за собой приглашая. — Пошли присядем на диванчик. Не нравится мне твое "жарко". В этой квартире климат-контроль, если что. Организм, верней разум датый, требует вернуться к столу и допить таки свой бокал, чтобы... налить третий? Или какой уже по счету. Но под серьезным взглядом Федорова стихает, мнется какое-то время, а после плечами пожимает, ступая за мужчиной, видимо, в гостиную на диван. Ну да. Фаллен особо даже в саму квартиру не вглядывается, хватает одного факта, что он здесь находится, и почему-то надеется, что не в последний раз. — Дядь, а ты это. Часто такие посиделки устраиваешь на хатке, м? — неопределенно спрашивает, как бы невзначай, но понимает, что вопрос был ни в пизду, но в красну армию, — Не, я типо не напрашиваюсь, но я б... И затыкается на полуслове. Что "я б"? Затусил бы с самим Окси? Пф, да кому он нужен со своим андеграундным общением и Антихайповским гонором? Хотя, тем не менее, он уже здесь. — И нихуя я не бухой! — вдруг вспоминает фразу, кинутую Мироном. Ваня на диван плюхается, отмечая, что тот до одурения мягкий, удобный и приятный, и смотрит масляным, уже давно поплывшим взглядом на мужчину, облизывая в который раз пересохшие губы. Ванька очень забавный. Нескладный какой-то, взъерошенный. Валить и трахать, валить и трахать. Опять мысли не в ту степь ушли. Правда Мирон так-то тоже пьян и обычно после такого количества винишка уже в стену вдавливает. Иван Светло не подозревает, но он один из немногих, чье мнение Федоров выслушал и принял, не влияя на него поцелуями и стягиванием одежды. — Что бы ты что? — еврей садится рядом, ноги складывает по-турецки, на спинку мягкую блаженно откидывается. Господи, какой пиздатый диван. Спасибо Порчи за подгон, Мирон очень ценит. Федоров взгляд косит на Фаллена. Руку протягивает и волосы более-менее укладывает, чтобы парень не выглядел так...ебабельно. Нет, Яныч, надо головой думать. — Ты очень бухой, — Окси смеется и кладет голову на подушку высокую, смотря теперь на Ваню в упор и на 90 градусов перевернутым, — Бухой, нелепый и смешной. Мирон вздыхает, глаза прикрывает ненадолго, чтобы собраться. Федоров будет сегодня просто невероятно хорошим человеком. Уложит Ваню, ляжет сам, а завтра они позавтракают, упиздуют каждый на свою работу и больше жид об этом инциденте не вспомнит. Никакие Фаллены не кажутся сейчас достойными кровати твоей, мужик. Просто...просто алкашка твердит инстинктами. Ничего личного, лишь похоть и раззадоренное эго. — Расскажи первое, что в голову придет. — Я бы... — он вновь делает попытку придумать отличный вариант, чтобы озвучить, но где состояние Вани и где прилагательное "отличный"? Правильно, в пизде. Оба. — Я бы затусил с тобой, дядь. Всё-таки решает озвучить первый и самый правдивый вариант. Он ногу одну в колене сгибает, к себе подтягивая и обнимает ее руками, смотря перед собой, прикрывая глаза. Так спокойнее, да, не видно разглядывающего и буквально изучающего взгляда светлых глаз, не видно и эмоций его. Да вот только это не мешает отлично чувствовать. Чувствовать, как мужчина руку привычно уже в волосы запускает, укладывает непослушные пряди, а Ванька сам точно кот, головой ведёт и подставляется под прикосновения. Сейчас ему откровенно похуй, как это выглядит и читается, просто у Мирона крупные ладони и горячие подушечки пальцев, к которым тянет почему-то с каждой минутой все больше, находясь в его обществе. — У меня сейчас в голове каша. Мысли крутятся о том, какого хуя у тебя такие ахуенные руки. Это противозаконно, дядь. — С каких хуев Фаллен слушается — загадка, видимо, свое он откомандовал на передаче и теперь ему его монету возвращают не стесняясь, а он что, он и не заморачиваясь выпаливает первую попавшуюся мысль, еле ворочающимся языком. — Ты флиртуешь, — Мирон тает. Ему спокойно и мирно рядом с этим странным пареньком. Светло всю суть своей фамилии передает, пожалуй. Все это ужасно поэтично, правильно, мурашками по коже проскальзывает. Ладно. Иногда нужно позволять себе слабости и глупости. Рука соскальзывает на щеку Вани, оглаживает ее, а вскоре Федоров осторожно целует Фаллена. Даже не врываясь и устанавливая, как привык поступать. Просто антихайповец ощущается чудесным, каким-то из грез сотканным. И на вкус оказывается пряным. Замечательным. Дурак этот Иван. Ему очень стоит быть пидером. — Извини, я соврал тебе, — Федоров не отстраняется, выдыхает горячо на губы Светло. Смотрит на него хитро, совершенно не раскаиваясь. Хочется еще себя дразнить легкими касаниями. Прижать его к дивану, изучить так понравившейся ему рукой и послушать, как Ванечка стонет, — Я тоже перепил.