ONE

Салли и Ларри решили прогуляться по городу, ведь они устали уже от этих всяких проблем и почти вообще не гуляли. Они разговаривали о любимых делах, кем они хотят быть в будущем... — Вот я хочу работать директором крупной компании. Не важно какой даже. Вот хочу. -говорит Сал. — А я надеюсь ты сделаешь операцию на лицо, просто жалко тебя, в протезе ходишь всё время, трудно наверное... — Я уже привык к нему и операция дорого стоит, мне кажется мы не сможем её сделать. — Сал, надо думать о хорошем. Я уверен, что если все сложимся и будем копить, то у нас всё получится. — Ларри, давай потом об этом. -Салли загрустил... — Любимый не грусти, всё нормально. — Я не грущу, просто надоело всё. Эта школа, одни домашки, проблемы, особенно с Трэвисом. просто выносить это не могу. Ещё тут бошка какая-то была, вообще после этого почти по ночам не сплю. Ну устал я, устал. — Любимый, я уже забыл про Трэвиса, я больше к нему не ревную. И ты сам знаешь, что Тодд сказал, что такого больше не будет, он же всё-таки умный. — Надеюсь... — А вот по поводу школы. Забей на неё просто и всё. -говорит Лар. — Ну я не могу. Не хочу расстраивать родителей. — Тогда учись и не думай о плохом. Если будешь думать о плохом - то это и будет. Думай о хорошем, дорогой. -сказал Ларри. — Ладно... Пошли сядем где солнышко, там вот. — Давай. Ребята легли и стали загорать. — Ты меня любишь? -спрашивает Лар. — Да, очень сильно. -отвечает Сал. С этими словами Лар нагнулся, накрывая сверху обласканное луною лицо, потянувшееся вдруг к нему, как подсолнух к солнышку и несколько раз осторожно, коротко коснулся большими уверенными губами Салли полуоткрытых губ, каждый раз слегка откидываясь, чтобы заглянуть в глаза. Несколько раз провел по этим робким устам своими, лишь слегка дотрагиваясь. Они помимо воли Сала затрепетали, отвечая на его прикосновения. Прижался со всей силы и резко отпустил. Потом еще раз. Затем быстрыми мелкими змеиными движениями прошелся по ним языком, подготавливая их к великому вторжению, приучая этот нетронутый ротик к существованию своего натиска, своих губ, своего языка. Осторожно обхватывал губы Джонсона, соскальзывая с них всякий раз, и тут же прижимаясь опять, напористо и плотно. Миг затишья... И вот... Он мощным рывком взял в кольцо его нежный рот, инстинктивно сжавшийся под натиском мужских челюстей. Но силы были неравны и язык Ларри дерзко прорвался сквозь первую линию обороны, настойчиво раздвигая стыдливые уста и встречая новую полосу препятствий – два ряда ровных зубов молочно-матового цвета. Салли рванулся всем телом, упершись кулачками ему в грудь, намереваясь вырваться. Но клешни краба ещё крепче сжали добычу и язык ещё яростнее провалился внутрь, разжимая зубы уже обессилившей жертвы, победоносно проникая все глубже и упиваясь вкусом слюны голубоволосого. Розовый язычок, робкий и застенчивый, сдался на милость победителя. Это был самый лучший и страстный поцелуйчик, который длился 30 минут. Ребята просто не могли остановиться, они ощущали кайф, который никогда не получали от друг друга. — Ты просто... -говорит Лар. — Что? -спрашивает Фишер. — Ты моё всё, люблю и буду любить. -говорит Джонсон. — Я никогда не забуду этот поцелуй. -говорит Сал, целуя Ларри...