Вершитель Настоящего и Будущего.

Вторая часть моего неожиданного путешествия началась самым премерзким образом. Было сыро, холодно, да и настроение большинства провожающих оставляло желать лучшего. Внешне это не проявлялось, но ощущалось. Судя по всему, только мною. Пытаясь отвлечься от холода, который мы испытывали, Рейстлин наблюдал. И я, не имея ни малейшего представления, как с ним разделиться хоть как-нибудь, делал тоже самое. Картина того, как могучий воин ведёт борьбу с несчастным злым осликом, могла бы быть очень забавной, если бы не одно но. Смерть Карамона, рейстлинова брата-близнеца от наших рук. То сознание, что получилось от резкого объединения, не знало его и избавилось от помехи с лёгкостью. Однако это было наваждение. Что-то вроде Книги огненных страниц, но менее масштабное и созданное как испытание. Именно поэтому я не испытывал особых угрызений совести. Плавали, знаем. В какой-то момент мы вновь разделились и практически перестали ощущать настроения друг-друга, но я явно понимал — на Рейстлина это событие возымело большое влияние. С момента разделения мы не разговаривали. Возможно, он будет меня ненавидеть, поэтому пока я не стал имитировать Безмолвную речь, хотя и был уверен, что сработает. Вероятно, Рейстлин тоже ощущал моё присутствие, или догадывался. Это было довольно странно. Самое интересное, я вообще не помнил момента нашего знакомства. Какой-то эльф, дудка, всякие ужасы и, резко, объединение. Легко было догадаться, что это очередной обман, который предназначался не мне. Так что был шанс, что Рейстлин всё помнил правильно. Часто он смотрелся в зеркало, и я вместе с ним. Кто-то обмолвился, что ему двадцать один год, но из-за испытания он казался несколько старше. Только и осталась некоторая подростковая угловатость. Сам по себе этот мальчишка чем-то напоминает сразу нескольких молодых людей младшего студенческого возраста из Ехо. Особенно тех, кого я знаю только по описаниям. Например, Шурфа. Себе на уме, с хитринкой, уже полагающий себя богом и даже лучше. Такие либо понимают всё сами, обретя призвание и уйдя в него с головой, либо их ждёт жёсткое падение. Что-то мне подсказывало, что лучше брать его под своё крыло сразу, пока юный маг не стал местной альтернативой Безумному Рыбнику или вообще Лойсо Пондохвы. А зачатки были, это точно. Причем, закрадывалась у меня подозрения, что так я помешаю чьим-то планам. На эти мысли меня навели глаза. Проклятые глаза, которые хочется просто вырвать, но жалко. Сначала, когда я привыкал к отсутствию власти в теле, я был в ужасе. Мир разлагался, гнил и тлел, разваливался на глазах. Только потом мне объяснили, что это теперь наше проклятие. Видеть ход времени. Ускоренно. И сочувствовать всем. Так и хотелось сказать, что ага, бегу и тапки теряю плакать над каждой веточкой-деточкой. Очевидно же, что никто за такой подарок спасибо не скажет. В тот момент на нас смотрели как-то странно. Тогда пришлось быстро брать себя в руки. Зато узнал, что некоторые мои эмоций все же отражаются. Тоже неплохо. Рейстлин быстро обрёл статус странного, обезумевшего после Испытания чародея. Соответственно, никто не хотел брать нас, его, в ученики. Но были и сочувствующие. Антимодес, что забавно, вполне модный мужик и вроде как бывший наставник, и Карамон. Было немного странно осознавать, что этот добродушный великан так легко простил брата. Но иногда я видел, как он обеспокоенно смотрит. Словно тоже понимает. Он понравился мне, хоть в любом другом случае не додумался бы завести с ним крепкой дружбы. Теперь приходится. Впрочем, именно я их и отпугивал иногда, когда по привычке не сдерживал виноватую улыбку, пока Рейстлин пытается грубить. Был ещё Пар-Салиан. Странный тип со странными мотивами. Он то ли хочет этот мир разрушить к чертям посредством взращивания Тёмного Властелина, то ли спасти, неумело творя героя-мученика. К нам он благоразумно не спустился, но явно наблюдал. Рейстлин поднял взгляд. Да, скорее всего где-то в башне. Сидит в тепле и смотрит, словно не причастен ни к чему. Под кустами роз было посуше, но вскоре пришлось опять выходить под дождь. Всё было готово. Мы шли, и также мимо проходили дни. Я практически всё это время вводил себя в состояние дрёмы, но заснуть до конца не выходило, тогда как по ночам я видел только чужие сны. Не то чтобы это было интересно — Рейстлин был парень беспокойный, и кошмары ему соответствовали. Из-за этого мне словно намылило глаза, даже когда парень занимался магией и исследованиями, я ничего не мог понять, часто просто просыпая такие моменты. Хотелось с кем-нибудь поговорить. Пустить глупую шутку, для разрядки атмосферы, но это было невозможно. Рейстлин показался слишком серьёзным парнем, чтобы он спокойно реагировал на внезапно появившиеся глупые мысли. Хотелось также взять поводья и пуститься в бешеный галоп, мы реально медленно идём. Наверное, как среднестатистический амобилер не со мной за рулём. Или как спокойно идущая лошадь. Это и была спокойно идущая лошадь. Как бы я не любил животных, а они меня, чувствовал я себя сейчас крайне неуверенно. Будто вот-вот упаду. Как выяснилось позже, мои опасения подтвердились. Мы грохнулись в воду. Дальше всё было как в тумане. Бесконечным сериалом шли лихорадочные кошмары вроде тех, что я когда-то видел у обезумевших сновидцев. Что при этом делал я сам? Вполне умело сохранял спокойствие и барахтался, вытягивая горе-плавца по возможности. Пару раз, судя по ощущениям, даже умер понарошку. И потом мы встретились вновь. Это случилось на пустынных пляжах. Мы молча смотрели друг-другу в глаза, сидя у самой кромки воды. В тот момент я настолько выдохся, что даже не мог достать ничего из щели между мирами. Просто тупо глядел в светлые, но уж больно растерянные глаза. В тот момент почему-то вспомнил, как Сотофа — или всё-таки Махи? — говорили, что Джуффин был довольно мрачным в молодости. На мою усталую лыбу, Рейстлин не выдержал: — Это смерть, сэр Макс? — Нет. Это просто Пустынные Пляжи. — Не такие уж и пустынные, — и кивает на песок. Там отчётливо видно следы босых ног одного высокого человека. Пожимаю плечами. — У этого места обычно всего два посетителя. Теперь три. — Так я жив? — Вообще да, наверное, — торжественно разводу руками. — Нужно только проснуться. Юноша поджал недовольно губы. Причину своего недовольства он скрывать не стал: — Уже во второй раз вы меня спасаете. Это потому, что вы не можете существовать в этом мире? Я искренне почесал репу. Надо ли пояснять, что до этого времени я вообще толком не задумывался над этим. Однако молодой маг мне явно не поверил. Ну, он не первый, кто считает мой раздолбайский характер напускным. Ответ нашёлся сам собой: — И это тоже. Но не только. По какой-то причине у меня не получается вернуться домой. А ты выглядишь весьма перспективным магом. Если я смогу стать тебе чем-то вроде наставника, а тебе он нужен, я знаю, то на определенной степени могущества ты сможешь помочь мне в этом. Или просто отправить подальше в тонкие планы бытия, если надоем. Что, в прочем, одно и тоже. — Ты демон? — неожиданно уточнил Рейстлин. Я хотел было ответить, но не выдержал — заржал. Несколько безмолвных и безвольных дней сказались. Меня прорвало. — Наверное, да. Уж больно часто меня за него принимают! Это было длинное приключение. Как положено, я очнулся в чем-то, как его? Круг призыва, во! Без магии, в одной скабе. Старый маг требовал бессмертие… Стоп, тебе это не должно быть интересно. Бессмертие — не то, что можно подарить, только найти и понять самому. Запомни на будущее. Как и то, что не все обязаны тебя любить, и судьба не всегда бывает благосклонна, каким бы великим ты бы себя не считал. Рейстлин глубоко задумался, внимательно изучая меня взглядом. Молчали довольно долго, но я не торопил его, даже взгляд отвёл. Пусть думает, анализирует и видит, что я ему не враг. — А что было дальше? Что тогда с тобой случилось? Мальчишка тянет время. Или хочет вытянуть из меня больше. Да и не жалко. — Ты не поймёшь. Тут с самого начала нужно. Я родился в мире Паука и до тридцати ничего не знал о других мирах… Наша лихорадка тянулась вечность, но в реальности был только конец осени. На первую волну записи в какую-то армию мы опоздали. Я, естественно, возмутился и заявил, что не хочу воевать, но меня никто не спрашивал. Мы сразу обнаружили нестыковки: если в Ехо был в почёте откровенный выпендрёж с магией, то здесь это противоречило каким-то сводам правил. Так что битва была практически единственным нашим путём. Конклав Магов утвердился в моей голове как сборище зануд. Климат в этом мире был не такой, как в Ехо. Рейстлин назвал его умеренным, но не я. Это было совсем не умеренно! С другой стороны, нас приютил старый друг братьев, Лемюэль. Он твёрдо заявил этим горе-приключенцам, чтобы те оставались у него столько, сколько потребуется. Скромный дядька наслаждался неожиданно появившейся у него компанией. Он и Рейстлин разделяли любовь к разного рода травам, и, когда юному магу стало лучше, они проводили вдвоём немало времени за ступкой и пестиком, составляя различные мази и перебирая всевозможные ингредиенты бальзамов. Казалось, ничто не заботит их, кроме наиболее верного рецепта избавления роз от тли или хризантем от паутинного клеща. Рейстлин чувствовал себя настолько уютно, что даже пытался шутить. А я практиковался в общении с внешним миром. Однажды Лемюэль это заметил. — Рейстлин, ты в порядке? — Что? — удивился юноша, не сразу понимая, что на лице у него довольно быстро сменяются странные гримасы. — Извините. После Испытания это часто происходит. Лемюэль обеспокоенно посмотрел на нас. Рейстлин решил не пытаться перехватить инициативу и оставил на лице мою виноватую улыбку. Травника это не утешило. Собравшись с силами, он спросил, тихо и склонившись к юноше, будто их мог кто услышать: — Ты знаешь, что о тебе говорят маги? — Что я обезумел? — Не совсем, — мужчина улыбнулся, словно успокаиваясь. — Антимодес боится, что ты одержим неизвестным демоном. «И эти туда же!» — не сдерживаю комментарий я. Рейстлин имел весьма противный смех. Однако выкрутился. — Глупости! Откуда на серьезно подготовленном и спланированном Испытании появиться демону? Лемюэля это заставило задуматься, и только потом он успокоился окончательно. — Тогда прости за недоверие. Что мы там клали последним?.. Наконец я ощущал хоть какое-то спокойствие. Только чувство вины отравляло Рейстлина. Зря я, наверное, не рассказал ему о своей изменённой памяти.