Вершитель Настоящего и Будущего.

«Нужно чтобы леди перестала лупить их жезлом, а то все звери в лесу как эти станут!» Макса не смутило, что у невинных кроликов и белочек, при становлении огромными чешуйчатыми тварями, из ниоткуда возникали доспехи и мечи. Эльфийка выпуталась из балахона и поднесла к губам рог. Но вместо трубного зова, вышел только негромкий противный звук. "Они не привыкли к таким губам, они прятали чешую под бинтами! Это жезл делает из них эльфов! Это очевидно для всякого, кто знает цену магии, а не избалован её избытком! " Объяснил Рейстлин Максу. "О, значит они все были прокляты! Или их бог придаëт им такой вид?" "Боги не оставляют меток на телах своих последователей. Зачем им это?" "Ну эти эльфы-рептилоиды продолжают драку, вот я и подумал, что за избавление от проклятья они не очень-то благодарны..." Рейстлин почувствовал, что Максу очень надо сделать два шага влево. Притом сам Макс не просил передать контроль, он вообще был занят тем, что смотрел за дракой на дороге. Но противостоять этому пожеланию было куда трудней, чем обычным поползновениям улыбнуться или цапнуть и запихать в рот что-нибудь условно-съедобное. Но Маджере был не из тех, кто поддавался бы чужой воле. Он сжал зубы и остался стоять на месте. Над головой послышался треск. С обломившейся ветки свесился ящеролюд. Его пояс с ножнами зацепился за обломанный сук, и монстр повис, размахивая руками и ногами. "Ты знал! Почему не предупредил?!" "О чëм?" "Об этом!" — маг выхватил кинжал и подрезал им лапу беспомощного врага. "О, это же гламмитариунмайоха! Она и у вас растëт!" Макс отстранился и, фантомом, вышел прочь из тела, отвернулся, сделал те самые два шага и стал разглядывать колючий вьюн на стволе дерева. Он не любил смотреть, как волшебники наносят раны чем-то, помимо магии. Рейстлин скривил губы в усмешке. Увернулся от пинка и вставил лезвие врагу между ремешком наколенника и голенищем сапога, поднырнув под промахнувшуюся ногу. Разумеется, будь у него такой же неистощимый колодец силы, он не разменивался бы на жалкие удары жалящего железа! "Смерть на королевской службе" был обласкан сильными мира Стержня. Придворному магу не трудно было впасть в ханжество, ведь он мог не осквернять ухоженных рук ничем, кроме вонючих палочек с табаком. (Макс пытался и Рейстлина приобщить к "самокруткам", но тут ему помешал Карамон.) Маджере вложил всю досаду в удар в горло. Ящеролюд перестал дëргаться и обвис. Не так уж и плох маг, прошедший военные походы! Свежий труп ящеролюда оплыл и стал разваливаться на куски, как очень даже давний. Проклятые глаза, на сей раз, видели разложение мгновенно, гораздо быстрее, чем обычно. Маг отскочил прочь. Труп оплыл и развалился в реальности почти так же быстро, как это показало прóклятое зрение. Вниз хлынула зловонная жижа, разъедая доспехи, одежду, листья и ветки. Даже от жестокой издëвки Конклава Магов была польза. Послышались громкие крики. Прекрасный голос повторял слова на грубом наречии. Эльфийка, одетая в одни бинты, отбивалась от двух ящеролюдов и приказывала им. "Дай я!" Взмолился Макс. "Что ещё?" После того, как рядом появился жезл, Макс начал влезать во всë куда активнее. "Скажу им!" "Ты знаешь их язык?" "Нет! Да! Я всё языки знаю!" Фантом развеялся, и Рейстлин ощутил как тепло расходится по горлу. Маджере постарался запомнить, чтобы потом повторить такое положение мышц. Макс умел и обожал разговаривать, он владел приëмами певцов, которые давали возможность часами напрягать голос, без всякой усталости. Ощущение было странно похожим на то, что появлялось в пальцах, когда Рейстлин крутил монеты. Талант, то, что делаешь с удовольствием, какой бы это все не считали ерундой. Возможно, Макса в детстве выдумки спасали также, как фокусы самого Маджере. Тем временем язык странно согнулся, челюсть выпятилась вперëд. Грубый выкрик вывел бывших монстров из оцепенения. Они побежали на голос. А прочие ящеролюды успокоились и выстроились в шеренгу на обочине. "Коснитесь их жезлом, незабвенная!" Теперь ящеролюды перестали нападать. А принимали превращение, гордо подняв головы. "Что ты им сказал?" "Не помню точно... Я всегда так, ляпну чего-нибудь. Потому на Тёмной Стороне говорю то, что заранее обдумал. Причём обдумал не я, а гений от крючкотворства, сэр Шурф Лонли-Локли! Кстати, тебя ни радует, что мы можем на них смотреть на этих ребят, и они не разваливаются в труху! Голых стариков я никогда морально не готов видеть. Что и говорить, Жезл качественно попил моей силы, превратил их в настоящих эльфов!" И в самом деле, приближающиеся к магу фигуры не портило неумолимое время, они старели, но медленно, немногим быстрей, чем солнце. "Давай оставим одного! Я хоть на что-то приятное буду смотреть, а то одна отрада у нас в пирогах, да и той ближайшее время не предвидится..." Палач, Смерть на Королевской Службе, начал упрашивать, как ребёнок, который увидел щенка. Рейстлин кивнул. "Только говорить с ними буду я." "Они тебя не поймут. Разве что Жезл наделил их ещё и умениями эльфов, но даже если и так, мы не знаем какие это эльфы, твои или мои." "Ты понял, что я имею ввиду!" "Ладно-ландо, ты будешь мне диктовать, а я побуду скромным перевозчиком слов через бурную и опасную пучину непонимания." Рейстлин понял, что его слова тоже превратятся в цветистый, перегруженный неуместными сравнениями и непонятными шуточками, бред. Но не успел ни пожалеть, ни придумать какое-нибудь другое решение. На дорогу выскочил белый олень. Не гниющий и осыпающиеся на глазах, а тоже долговечный! "Всё больше и больше порядочных существ, которые наплевали на твоё глазное проклятие!" Рейстлин отмахнулся от "квартиранта" и стал смотреть, как олень разговаривает с полуголыми эльфами. Слов не было. Олень просто смотрел на них, а они на него. Потом олень двинулся прочь, а странные эльфы гуськом побрели за ним, вид у них и в самом деле был как у только что вылупившихся утят. Стурм с хрустом вынул меч из окаменевшей ящеролюдской туши и тоже зашагал вслед неувядающей процесии. Кендер порылся в уцелевших трофеях и в припрыжку обогнал оленя. Варварка, всё ещё в чужом облике, подобрала красные юбки и пошла в ту же сторону. "Эй, мне кажется, или нам тоже в ту сторону?" "Там проклятый лес, безумие идти туда, но оставаться на дороге ещё глупее. Паладайн впутывает нас в свои игры совсем грубо." — объяснил Рейстлин. "Я частенько бываю игрушкой в руках всяких великих магов и великих сущностей. Раньше струны моего сердца расстраивались от этого, как поставленный посреди огорода и попавший под дождь слёз разочарования черный рояль. Но всякий раз выяснялось, что эти серьёзные дяди на самом деле сами были самопровозглашёнными дядями, у них ведь даже не было сестёр, не то что племянников, а серьёзными они бывали только в переносном значении уаильдовского смысла этого прилагательного." Рейстлин глянул на Карамона, чтобы тот не думал высказывать какие-то глупые вопросы, и двинулся туда, куда их вели. Разумеется, что было вполне закономерно для мира, где существует нормальная смена времени суток, в лесу их застала ночь. Обращённые эльфы уснули на мху, как эльфы. Одна эльфийка влезла на дерево и улеглась на ветке, свесив одну ножку и пряди золотисто-рыжих волос. "Это та самая белочка? Почему жезл превращает в эльфов, а расколдовывает?" Рейслин промолчал, "белочку", то есть свалившегося на Танниса ящеролюда, добил Флинт. Смотреть на полуобнажённую спящую эльфийку было отрадой для глаз, и маг упустил момент, когда кто-то из идиотов-спутничков затеял жечь костёр и устраивать охоту. Макс дрых, и Рейстлин, вместо того, чтобы насладиться спокойствием и возможностью говорить или молчать по собственному выбору, а не "сдавать напрокат" своё горло, был вынужден опять заняться именно этим! Макс "проснулся" когда призраки отступили обратно во мрак чащи. "Я что-то пропустил?" "Нет!" Рейтлин не хотел признаваться, что теперь понимает, насколько избалованный придворный маг из другого мира был мягок и тактичен. После разговора от лица призрака-воителя в горле саднило, и во всём теле чувствовалось холодное присутствие посмертной магии. "Фу! Ты что паутины наглотался!" От Максова возмущения по телу разлилось сперва тепло, а следом полученные во время испытания жар и голод. Но Рейстлин вспомнил слова о крови и сладостях и потянулся за ещё одним печёным яблоком, вместо того, чтобы просто ждать, пока восстановятся силы. *** Хозяйка Леса поблагодарила Золотую Луну за то, что та исцелила драконов. И, обратив одного из "эльфов" прикосновением в бронзового недомерка, который напрочь был лишён приписываемой драконам грации, сказала, что эти дети драконов ещё слабы и неопытны, чтобы воевать, но доставят всех в нужное место. О том, чтобы возражать, и напоминать, что правду о жезле ищет только варварка, и речи не возникло. Идти им было некуда. "Можно одного оставить?" Снова заканючил иномирский маг. Рейстлин начал догадываться, каким образом этот ушлый болтун оказался обсыпан подарками в том мире с ног до головы. Впрочем, Рейстлин не был против, чтобы Хозяйка Леса немного поубавила собственной спеси, ошалев от такой вопиющей наглости. Макса она либо не замечала, либо делала вид, в любом случае такое пренебрежение к персоне, чьими силами жезл и подпитался, было оскорбительно. "Проси сам." И Макс попросил. Отослать милых потерянных детишек к Отику, чтобы помогали и набирались уму-разуму. "Я просто смотрел-смотрел на эту рыжулю и подумал, ну прежде чем уснул, ведь из сиротки Тики этот радушный хозяин такую славную девочку вырастил! Вот я и подумал, что полдюжины медных дракончиков в Утехе не помешают. К тому же не очень их стеснят, они вполне смогут пройти под мостиками, а детвора сможет кататься прямо с подмостков до земли по их спинам... Правда, я молодец?" Полет на драконах-детёнышах оказался тем ещё испытанием. Не укачало только кендера и гнома. Карамон и варвар пытались затеять состязания, кто дольше выдержит скачку по небесной ухабистой дороге. В итоге свои шикарные и стальные доспехи изгадили оба. Стурм пребывал в благоговейном трепете, и свешивался через шею единственного в их медном выводке серебряного дракона, с истинно рыцарским достоинством. Макс говорил, что похоже на какие-то горки, которые два народа, каждый в своей стране, называли в честь другого, и жаловался, что передвижение слишком медленное, а также на то, что его бы всё равно не вывернуло, даже если бы было чем. "Я понял. Ты не просто обжора. Ты глотаешь любую радость. Будь то скорость езды или пища." "Ну да." "И я подумал, что это похоже на проклятия моего зрения, ты такой же, как Время. Оно тоже ненасытно..." "Чего-то тебя на философию потянуло, как же я могу быть похож на время, сам подумай? Конечно, я, как и оно, постоянно спешу, тут спору нет. Но! Его вечно не хватает, а я никогда никого не обделяю своим присутствием, если уж начал общение, то всё моё внимание и весь мой дар краснобая будет с тобой, хочет из нас двоих кто-нибудь этого или нет."