Василиса Средиземская

Гэндальф и Бильбо покинули Одинокую Гору сразу после этого пира. Все участники похода долго обнимались и уговаривались непременно увидеться еще, приглашая друг друга в гости. Уговаривали остаться еще, дождаться свадьбы Торина и Василисы, но, поскольку торжество то должно было состояться лишь когда немалое число гномов вернутся в Эребор, маг отговорился делами, а хоббит признал, что очень скучает по своему дому и обязан проверить его. Правда, обещал, что постарается после прибыть к ним, на свадьбу или после, но поздравить! Мистер Бэггинс, разумеется, получил свою долю, но взял лишь малую часть, объяснившись так, что у него будет повод еще наведаться в Эребор, а если он не приедет, то к нему обязательно заглянет кто-нибудь из гномов. С малой же частью сокровищ ему будет спокойнее сейчас добираться домой. Торин заверил его, что он может забрать свою долю хоть полностью, хоть частями и тогда, когда только пожелает. А золото троллей полностью пусть будет его запасом — не зря же оно близ Хоббитании зарыто! Они простились как добрые друзья, и не было сомнений, что все прошлые разногласия вправду стали пустяками, а в памяти осталось лишь то лучшее, что принесли им этот поход и эта битва. Бильбо ценил в Дубощите его смелость и прямоту, Торин помнил все старания хоббита в деле возвращения Эребора. Гэндальф на этот раз был чуть более точен, не стал отговариваться, что не знает об окончании новой дороги, а прямо сказал, что на этот раз он уверен — им предстоит самое скучное обратное путешествие, без сражений, опасностей, а лишь с посиделками у друзей и воспоминаниями о злоключениях, шедших за ними по пятам, пока они странствовали к Одинокой горе. И это путешествие, хотя не менее длинное, уже не изменит их совершенно, как ни старайся. Так маг и ушел, в компании Бильбо, более не поговорив с Лисой, лишь попрощавшись и пожелав ей быть мудрой правительницей. Желала ли Василиса разобраться в тайнах волшебных до конца? Изведать каждый уголок таинственного волшебнического устройства? Обдумав всё, девушка решила, что нет. Радагаст как-то духом перешел в её мир и в облике Радомира позвал её сюда. Она же сама из того мира чудом шагнула в этот, может быть, тоже объединившись с каким-то двойником тут, а может быть, иначе. Чтобы о том думать, надо быть куда мудрее, чем простая дочь кузнеца. Вот доищется она ответов, а потом что? За волшебниками бегай да уговаривай мудростью поделиться? Замок без ключа не закрывается и не открывается, в состоянии одном только пребывая, совершенно не любопытном состоянии. Долгие поиски того, для чего она предназначена, привели её сюда. И сама она решила, что ничего более искать не станет. Её смысл ныне был с Эребором, его королем и его народом — этих забот хватит с лихвой. И эти заботы накинулись на неё немедленно. Раненые поднимались на ноги, но работ по королевству хватало. Кроме того, Василиса поговорила с Балином, попросив того уделять ей немного времени порой и рассказывать обо всех легендах и обычаях его народа. — Если ты хочешь, — согласился он. — Мы можем заниматься и кхуздулом — это язык нашего народа… — Хочу! — уверенно заявила Лиса. Намерения у Василисы были самыми светлыми, да язык больно поспешным: вновь в её жизни не стало свободного времени, чтобы хоть немного побыть наедине с Торином. Были уборки разных помещений, подсчёты приносимого продовольствия и его распределение, и — в минутку свободную у неё и Балина — занятия текстами гномов, их историями и их языком. Всё было гораздо сложнее теперь ещё и потому, что их походный лагерь сам собой исчез, он подходил лишь для первых дней, когда некогда было решать, где кому спать, каждый устраивался там, где привольнее отдыхалось. Теперь каждый из отряда получил свои покои, Дубощит, конечно же, занял комнаты своего деда, а Василисе была отведена горница бывшей королевы. Приготовили и комнаты для всех гостей, причем не только для Даина с его армией, но и для Барда с его семьёй, а также для всех его людей. Правда, людей расположили в помещениях, ближайших к воротам Эребора — гномы не привыкли пускать посторонних в своё королевство и вообще не желали селить тут людей, но сделали исключение, поскольку Барду с его людьми просто некуда было податься, а наступающие холода не позволяли им устроиться лагерем на развалинах Дейла. Зато это позволяло им чаще бывать снаружи, заниматься охотой и рыбалкой, так что с едой и запасами не было проблем. Василисе предстояло стать правительницей, жить в отдельных покоях и повелевать… всё это она пока плохо себе представляла. Зато знала, что уже отправлена весть сестре Торина, матери Фили и Кили, о победе над драконом — ещё до того, как случилась битва, была отправлена, а вслед за ней полетела и весть о победе ратной. Приезд почтенной гномки будет не таким скорым, хотя ворон, который понес известие, доберется туда очень быстро, но Дис понадобится добраться до склонов Одинокой горы той же дорогой, что прошли они сами. Компании, конечно, пришлось миновать множество непредсказуемых опасностей, да и дорога вышла кружная: то вниз, то вверх, то в обход, то по речке… Дис пойдёт сразу по тракту, как сообщил Лисе Балин, путь, однако же, здесь немалый, понадобится всяко не меньше трёх месяцев. И вот именно к тому времени Василиса желала предстать уже достойной невестой для гномьего правителя. Поэтому она обустраивала Эребор, впитывала новые правила поведения, обычаи и праздники, запоминала новые слова, стараясь повторять в точности каждый звук и складывать слова во фразы. *** Во всех делах, заботах, хлопотах она теряла счёт времени. Дочь кузнеца, она всегда была сильной, сильнее и выносливее прочих девок на родине своей, теперешняя жизнь испытывала и эту Василисину черту. Плакать хотелось временами, хоть на стенку лезь да оттуда волколаком-оборотнем и завывай. Лиса терпела, утрамбовывала в душеньку поглубже глупости, запрещала себе думать, что она слишком устала или у нее что-то болит. Мыслям этим только волю дай, свою волю утеряешь! Последние дни у неё часто болела голова, но Василиса думала, что это просто переутомление, которому она поддаваться не желала. Упорно занималась, продолжала твердить новые слова, попутно занимаясь делами, но позволяла себе лишь короткий отдых, если уж совсем мутилось перед глазами. — Так не годится! С этими словами Торин появился у неё в комнате, застав Лису, кутающуюся в шаль и натирающую виски, чтобы не болели. — Как не годится? — растерялась она. — Ты очень бледна и выглядишь… болезненной, — Дубощит присел рядом, обнимая её за плечи. — Тебе холодно? — Лишь немного. — Тогда нездоровье твоё объяснимо и даже известно, — Торин вздохнул, приобнял теплее, словно утешая. — Случается оно обычно потому, что кто-то из живущих на поверхности обычно, засиделся в гостеприимных залах горы… Я боялся этого, но понимал, что так будет, разве что думал, тебя и саму наружу потянет. Почему ты не бываешь вне Эребора? Тебе, как человеку, не хватает воздуха тут. — Я твоя невеста, а королеве гномов не полагается… — Не полагается, — согласился Дубощит, ещё крепче её обнимая. — Наши женщины не покидают гору без позволения семьи и сопровождения. И я благодарен тебе, что ты приняла это правило… даже ещё до того, как я тебе его озвучил. Это тебе сказал Балин? Или ты еще у кого-то разузнала? — Балин, — тоже вздохнула Лиса, не одному Торину тут вздыхать. — Невеста правила блюдёт, по-мужниному жить начиная. Хорошо же? — Хорошо, да не хорошо, — Торин слабо улыбнулся. — Не все правила предков воплотить мы сейчас можем, не ото всех отойти способны, но я попробую что-то придумать. — Придумать? — озадачилась Лиса, в заботах своих позабывшая, до чего интересно ведь с Торином и побеседовать просто. Торин улыбнулся в ответ, не отпуская её из объятий, глядючи своими глазами синющими близко-близко. — А так разве, — Лиса слабо махнула в сторону, — мы поспорить на сей счёт не должны? Характер у тебя царский ведь, у меня простой кузнеческий. Коса у меня по плечам лежит, ты камнем правишь самым на всю округу преогромным? И не поспорим ни ради чего? — Мы впервые за много дней после битвы можем вот так сидеть рядом, да и в походе почти не представлялось случая, — Торин глубоко вздохнул, оглядел василисины покои задумчиво, приосанился. — Неужели ты думаешь, что сейчас я хочу с тобой о чём-то спорить? — А чего ты хочешь? Лиса охнуть не успела, как Торин прервал её слова поцелуем. — Д-да… так… лучше… — лишь смогла выдавить она, глотая воздух, когда Дубощит отстранился. — Ну а ещё мы можем обсудить твой свадебный наряд и украшения и, может быть, что-то ещё, что непременно надо сделать по обычаям твоего народа, потому что я бы хотел соблюсти не только свои, но и твои традиции. Василиса даже немного опешила. А ведь она и не думала более о том! Хоть прежде для неё бы это было самым первым и важным. Ну да о чём она может попросить? Сватов уж засылать поздно, с волосами да вышивкой на наряде она сама справится, пир да застолье пусть каждый устраивает по-своему, а с домовой-хозяйкой уж подружилась она и та приняла её… — Разве что попрошу в спальню меня на руках внести, чтобы мне порог не пришлось самой переступать, — сердце у Василисы замерло, чтобы она ровно слова сказала, не иначе. — Я готов тебя постоянно на руках носить! От такового ответа Торина тут же вскачь пустилось, глупое девичье сердце! — Плох же из тебя правитель получится, руки ведь вечно заняты окажутся, — тихо рассмеялась Василиса. *** На следующий день, когда Лиса сидела с Балином над рукописью с родословной Дуринов, появился Кили. В руках он держал несколько подушек и покрывало, а вид имел такой, словно бы только что лично решил какую-то задачу. Задача от принца убегала, требовала изловления и самоличного потрошения. — Ну вот! — объявил он. — Балин, берите эти ваши свёртки-свитки и идёмте! На балконе третьего яруса будет гораздо удобнее! — На балконе? — важный гном подивился, прищурился подозрительно, каверзы поджидая от юноши. — Ну конечно! Торин сказал, там расположена площадка для стрелков. Но сейчас же стрелять некому и не в кого! А Василисе нужно больше дышать, смотреть на небо и солнце, слушать птиц. Ведь так? — Какая верная мысль! — закивал Балин. Лиса же только расплылась в улыбке, благодарная и заботе Торина, и этой спешке и напору Кили. С этого дня она ежедневно занималась на стрелковой площадке, отвлекаясь порой только на виды. А вид тут был изумительный! Перед ней лежали две дороги: одна уходила к развалинам Дейла, где отныне почти все дни проводили люди, стараясь убрать и очистить то, что можно, вторая же вела к Лихолесью. И Василиса не могла не признать, что впервые видит всё так: сверху, откуда можно было рассмотреть и город, и дороги, и деревья, никуда не торопясь, не скользя на камнях, разглядывая каждую деталь. Иногда у неё даже кружилась голова от такого вида! Но, успокоившись и придя в себя, она вновь бросала взгляд вниз. Она — королева Горы! Она будет всегда видеть вот так, сверху, что открывается пред ней с высоты Эребора. Это… пьянило, пугало и манило! Это возвышало её и заставляло испуганно биться сердце: как она, простая девица, сможет справиться со всем этим? Как ей не опозорить Торина и семью его? Василиса слушала Балина внимательно и запоминала. Королева-под-Горой не белоручка, она наравне с другими женщинами может готовить обед или работать в кузне, но она не должна брать на себя то, что могут сделать другие, ей следует быть первой среди них всех, но не делать всё за них. Королева обязана проследить за всем, должна организовать всех и обо всём позаботиться. Ей всегда было проще сделать самой, а не просить другого, тем более приказывать, что дальним, что ближним. Но Василиса понимала, что выбор отныне ей не даётся, а даётся право приказывать, надобность соответствовать, значит, будет теперь туда стараться. Она сделает всё, чтобы стать правительницей, но ни в коем случае не белоручкой, и она не будет никого заставлять… Как из дочери кузнеца стать королевой? Лисе очень помогало ощущение единения с Хозяйкой Горы Одинокой, чувство её величия и одновременно беспокойства за свой народ. Насколько оно было верным? Другого у Василисы просто и не было… Эти мысли крутились у неё в голове, когда, разглядывая дорогу, идущую от Лихолесья, девушка заметила на серой ленте пути… обозы! Только теперь осознав, что прошли уже почти четыре месяца, Лиса поняла, кто же приближается сюда! Радостная и испуганная вскочила, косой мотнув, повернулась к Балину, который в этот момент читал текст на кхуздуле. — Принцесса Дис приехала! *** Дис была похожа на брата — такая же высокая, по меркам гномов, черноволосая и синеглазая. Даже с лёгким пушком на лице и небольшой бородкой! В волосы принцессы были вплетены привычные уже бусины, но к тому ещё пара лент. Лиса, которая ожидала появления величественной владычицы, надменно взирающей на всех, смотрела на неё почти по-детски удивленно. Её поражало всё: и то, что принцесса приехала на пони, и то, что сейчас она спрыгнула на землю, просто сердечно обнимала сыновей, эта бородка её… Конечно, зная Торина и его племянников, можно было легко угадать, что наследникам Дурина не свойственны надменность, холодность, спесь, если только это не нужно было для проучения показать заносчивому гостю. Но бородка… Фили и Кили отступили от матери, Дис сделала пару шагов вперед, к брату, теперь уже Торин обнял сестру. Однако той пары шагов хватило, чтобы Василиса поняла: перед ней действительно принцесса, таким движениям ей самой ещё учиться и учиться! А бородка совсем её не портит, несмотря на этот пушок, Дис была необыкновенно красива. Так что когда Торин взял сестру за руку и подвел знакомиться с Василисой, та сердечно улыбнулась гномке. Радушия подобного она в ториновой сестре не встретила, правда, напоровшись, как на нож, на холодный изучающий взгляд. Лиса было поежилась, но, вспомнив о том, как впервые на неё смотрел Торин… только ещё шире улыбнулась — как же они с братом похожи! Даже их взгляд на незнакомцев подобен зеркально! — Так-так… Василиса, — как и Дубощит, Дис не привыкла отступать, потому имя новой знакомой произнесла хоть и медленно, но полностью, — я рада знакомству с тобой и добро пожаловать в Эребор. Впрочем, даже не знаю, кто кому должен произнести эти слова отныне, не так ли? — Я очень рада, что ты вернулась домой, принцесса Дис, — всё так же искренне ответила Лиса. — А я рада, что в походе нашлось место для женщины, — слабо, но не придуманно улыбнулась принцесса. — Это подсказывает, что мне и вправду есть куда вернуться и не ужаснуться родному дому. А ещё я надеюсь на более честный рассказ об этом походе. — Но, матушка! — вмешался Кили. — Мы вообще ничего тебе не рассказали! Пока! Потому что! Ты приехала едва! И только! И мы никогда тебе не врём! — Да, — насмешливо отозвалась принцесса, — поэтому я как никто другой знаю, что у вас нет ран, есть лишь царапины и синяки, которые появились сами собой, а вовсе не в драках и сражениях. — Ну нет, на этот раз они сражались! — пробасил Двалин, отделившись от свиты, помогавшей разгрузить обозы из Синих гор. — О чём и расскажут мне, уверив, что убить дракона и победить орков было не сложнее, чем нарубить дров. — А разве сложнее? — нахмурился Фили, словно взаправду задумавшись, стрельнул глазами в брата, Кили не выдержал серьёзности, и братья, переглянувшись, расхохотались. Подхватив этот смех, веселились уже все: и приехавшая Дис с гномами Синих Гор, и Василиса с Торином, и даже люди, которые тоже собрались посмотреть на приезд гномьей принцессы. Веселью тому со стороны Лисы было объяснение, вдобавок, внутреннее: облегчение на неё упало, как обвал, понимала она ясно, что сможет подружиться с Дис, сможет научиться у неё и царственной походке, и даже пронзительному взгляду! Единственное, что Лисе сразу понять не удалось: насколько принцесса на брата своего похожая. Лиса удивилась-таки, когда поняла, что принцесса действительно желает разузнать подробности похода сейчас прямо, далеко не ходя! Да и получше изучить невесту своего брата не откажется, потому уже на следующий день она взялась за дела вместе с Василисой, а после мягко, но настойчиво отстранила Балина от занятий, уверив, что сама этим займется. *** — Вот теперь ты готова! Дис с довольной улыбкой разглядывала невесту. Её наряд — новый наряд, сочетал в себе костюм её народа и гномьего. Нижняя рубашка была вышита привычным для Василисы узором. Верхнее платье, схожее с сарафаном, что она носила, было подхвачено широким кожаным поясом с узорами рода Дурина, делая наряд похожим на одежду подгорного народа. Отцовская ряска украшала голову, превращая две косы уже в не столь простую прическу… Хотя гномки, как она уже успела заметить, волосы укладывали самыми красивыми узорами! — Не очень это… простецки? — в который раз спросила она у принцессы. — Ты же сказала, что таков обычай у твоего народа, — напомнила Дис. — Не беспокойся, каждый гном традиции чтит более всего. — Да, у моего народа принято девушке косу расплетать накануне, а на свадьбу две сплетать, что более не одна она. Но ведь у вас не знают об этом, а я готова… я ведь принимаю твой народ… — Ну не знают, так узнают, — отмахнулась принцесса. — Отказываться от традиции не надо, тем более красивой такой. Моему… нашему народу придется по душе. Василиса улыбнулась благодарно оттого, как поправилась Дис, признавая, что ныне общий у них народ. И то сказать, за время, что Лиса тут, принимали её все хорошо, с уважением да улыбками. — Гномы чтят любовь превыше всего, — пояснила ей принцесса, когда Василиса осмелилась спросить, не считает ли кто-то её, простую девицу, на просторах земных встреченную, недостойной короны. — Неужели думаешь, что ты первая девушка из простой семьи, на которой женится гномий король? Наши правители без любви женились порой, если никого по сердцу себе не находили, да и то старались выбрать ту, чтобы его любила. А чаще трон передавали тому, кто следующим наследовал его, не неволя себя, как люди, обязанностью наследника родить. С тем Лиса и успокоилась. Правда, всё равно училась у Дис походке её и манере говорить. Та как-то со смехом призналась, что это умение больше годится для встреч эльфов или людей, со своим-то народом она общается проще. Но так ведь и на свадьбу Торина с человечьей женщиной прибыть должны были разные гости! — Ты всё запомнила? — несколько волнуясь, не понять, за Лису, за Торина или обряд, спросила Дис. — Всё! — кивнула Лиса, хотя и сама не была уверена, что действительно помнит весь обряд и все слова. *** Тронный зал Эребора предстал гостям во всём его великолепии, будто бы и не было тут никогда дракона и его разрушений. И в этом зале сейчас происходил венчальный обряд гномьего короля и никому неизвестной доселе человеческой девушки в странном наряде и с самой простой прической, но с великолепной диадемой на голове, что силу в себе таила всей Горы. Прибывший всё же вовремя на свадьбу Бильбо улыбался и теребил лацкан жилета, гадая о том, понравится ли Лисе свадебный подарок — саженец куста розы из его сада. Конечно, в горе его посадить негде, но Фили говорил, что можно рядом, или на стрелецкой площадке сделать большой вазон, девушка там бывает каждый день. Еще хоббиту приходилось игнорировать слишком пристальный взгляд, который бросал на него порой Гэндальф — маг отчего-то очень много внимания проявлял к тому колечку, найденному в гномьих пещерах. Хотя, что в нем такого? Мистер Бэггинс даже порой забывал о его существовании, несмотря на то что волшебник уверял: он должен мечтать об этом кольце, а его равнодушие — следствие найденного им цветка папоротника. Но это же глупость, папоротник не цветет! Леголас, представлявший здесь делегацию лесных эльфов, был спокоен и собран, не питая более раздражения, обдумав всё, он пришел к выводу, что поступил бы схожим образом ради своих друзей. Если, конечно, предположить, что у него однажды будут такие друзья… Особенно он заметил, сколь радостно приветствовали Лису принцы из Ривенделла — Элладан и Элрохир. А затем они, не сговариваясь, встали неподалеку от лихолесского принца. Может быть, это и вправду знак?.. Беорн почёсывал бороду и улыбался, представляя, как передаст Лисе благодарность от своих пчёлок — гигантскую бочку медовухи. Бард и люди Дейла — уже начинающего тоже восставать из руин — видели в свадьбе то же, что и гномы: их величие еще вернется! Как вернутся сюда ярмарки, праздники, свадьбы и счастливые дети, запускающие исключительно бумажных змеев. Первый брак положит начало всему возрождению. Торин, держа за руки невесту, произнося клятву и даря ей кольцо, думал о том, как она хороша, как идет ей такое украшение (надо непременно будет сделать для неё ещё одно такое, но уже с дуриновскими сапфирами), мечтал как она будет делать тот узор зернью уже для тех вещей, которые ковать будет он сам, и будет возиться с их детьми… А Василиса думала только о словах, которые должна сказать и не ошибиться, о том, чтобы не ссутулиться вдруг, как бы не сказали, что молодая невеста горбится, и ещё о том… о том… о том, что у её мужа самые красивые глаза. Праздник только начался после произнесения клятв. Гремела музыка, гремели сапоги отплясывающих гномов, реками текли пиво и вино, Фили и Кили вовсю распевали куплеты на мотив так полюбившихся им частушек, заставляя Лису в ужасе краснеть, а Элладана и Элрохира переспрашивать слова. Среди ночи, когда свадебный пир, казалось, уже и вправду гремит на весь мир, Торин подхватил супругу на руки. И именно так отнес в их новые, отныне единые, королевские покои Эребора. — Добро пожаловать домой, Королева-под-Горой! — улыбнулся он. — Добро пожаловать, мой… княже. — А как же тогда тебя должен звать я? Княжей? — Княгиней. Но мне нравится, как ты уже меня зовешь. И это я ведь становлюсь частью твоего народа, а ты… — А я хочу узнать больше не о твоем народе, а о тебе. Василиса спорить не собиралась, вместо того устами своими прижалась к его устам медовым, сердцем к сердцу его приближаясь. Князь её ныне всегда узбадом да королем будет, она же для него королевой, дети их расти будут да учиться гномьим премудростям. И лишь вечерами перед сном слушать от мамы странные сказки о Кощее Бессмертном да Бабе Яге, о Лешем да Водяном, о домовом да баннике, о русалках да вужалках, о птицах дивных да волках волшебных, о змеях трехголовых да богах далеких. Но ведь сказки лишь сказки? Однако ж в них намёк живет… А где-то под балконами Эребора будет колыхаться черёмуха и будут петь соловьи.