***
До особняка мы добирались минут сорок, которые на самом деле казались мне вечностью. Мама со свекровью щебетали канарейками на все лады и не замолкали ни на секунду, правда, мне не удавалось уловить суть их разговора, потому что от нетерпения я уже подпрыгивала на месте. Когда машина наконец-то въехала на подземную парковку, мне уже хотелось что-нибудь разбить или сломать, но, к счастью или сожалению, под рукой не было ничего подходящего. Я подхватила пакеты и выползла наружу. – А ещё дальше машину слабо было поставить? – пробурчала себе под нос. Правда, не успела я сделать и пары шагов, как замерла на месте: из двери, ведущей в дом, которая находилась на другом конце парковки, вышел Чимин и застыл как раз напротив меня. Друг от друга нас отделяло метров сто, не больше, но мне это расстояние показалось пропастью. И появилось жгучее желание сократить его до нуля. Забыв о стоимости содержимого пакетов, которые выскользнули из моих пальцев, я сломя голову бросилась к парню, едва уловив за спиной смех Минсу и недовольное ворчание мамы. Кажется, ей не очень понравилось, что я швырнула покупки прямо на бетонный пол. Брюнет на ходу подхватил меня на руки, позволив обвить себя руками и ногами, прижал спиной к стене и впился в мои губы неистовым, жарким и ненасытным поцелуем. Или это я набросилась на него? Трудно было сказать, кто из нас сделал это первым, потому что, если судить по ощущениям, скучали и хотели друг друга мы одинаково сильно. – Как же я люблю тебя, малышка, – услышала я его прерывистый шёпот. Он смотрел в мои глаза так пристально, что у меня закружилась голова. – Что бы ты ни говорил, я люблю тебя сильнее, – прохрипела я из-за нехватки кислорода. Парень криво усмехнулся. – Готов поспорить, что ночью я докажу тебе обратное. – Посмотрим, – улыбнулась я в ответ и растворилась в его очередном обжигающем душу поцелуе. За спиной раздалось насмешливое покашливание, и я вспомнила, что на парковке мы не одни. Я повернула голову назад, думая о том, что видок у меня, наверно, далёк от совершенства, потому что выражение лица матери можно было запечатлеть на память. Полагаю, ей лучше не знать о том, что я уже не девочка, чтобы у неё инфаркт не случился. Вот Минсу относилась к этому по-другому; сразу было видно, кто из этих двух мадам был вымершим видом динозавров. Я вновь посмотрела на парня, которого возникшая ситуация явно забавляла, потому что он улыбался во все тридцать два. Меня, наконец, опустили на пол, а недовольная мама вручила пакеты с обновками, которые я без зазрения совести бросила на пол. Но ведь платье – не хрустальная ваза; оно не должно было разбиться от соприкосновения с твёрдой поверхностью, поэтому совесть меня не мучила. Дружной компанией мы направились в дом, и всё это время Чимин крепко держал мою руку, словно боялся, что я растаю. Наши мамы завернули в гостиную, а парень потянул меня дальше, в наше крыло, и мне осталось только закатить глаза. – Ты ведь в курсе, что ещё не ночь? – усмехаюсь я. На лице брюнета расцветает ответная усмешка. – А я думал, что я – самый озабоченный. Я тебя не для этого веду в спальню. Громко фыркаю и пытаюсь представить, что такого секретного он хочет сказать, показать или сделать, что обязательно было скрыться от свидетелей. Дверь спальни за спиной хлопнула очень тихо – после целого дня в торговом центре голова гудела, и я практически оглохла. Только сейчас, в тишине, я поняла, насколько в действительности устала, и плевать, что оно того стоило. Чимин развернулся ко мне лицом. – Я хочу увидеть платье, которое ты купила, – сразу переходит к делу. Пришлось от греха подальше спрятать пакеты за спиной. – Вот в день свадьбы и увидишь. Его глаза подозрительно блеснули. – А вдруг ты вместо него в пижаме припрёшься? – Думаешь, под присмотром твоей мамы такой вариант прокатит? – Я решила слегка приподнять завесу тайны, намекнуть на свой образ: – На балу же я тебя не подставила. Демон довольно улыбнулся. – Вот оно что... Я запрятала пакеты поглубже в шкаф и попыталась представить свой свадебный образ целиком, но он постоянно менялся, потому что, во-первых, я не видела украшений, а во-вторых, не знала, какая будет причёска. Хотелось что-то лёгкое и в то же время элегантное, но в голову не приходило ничего путного. – Такое ощущение, что ты снова не со мной, – пробурчал парень, вырывая меня из мыслей, и развернул к себе. – Забудь обо всём хотя бы сейчас. Ну, его губы на моей шее определённо способствовали тому, чтобы из моей головы повылетали все мало-мальски адекватные мысли. – Тебе не кажется, что наши родители заслужили хотя бы один вечер в нашем обществе? Они из кожи вон лезут, чтобы устроить нам красивый праздник... Ну вот как можно было говорить что-либо умное, когда его руки так нежно прикасаются к коже? – Конечно, заслужили, – ответил Чимин, пытаясь сорвать с меня свитер. – Только не сегодня. Собрав всю свою силу воли, я отодвинулась от Демона. – Именно сегодня. Пару минут он сверлил меня взглядом, а после вздохнул. – Ладно. Но сначала закрой глаза и повернись. Я нахмурилась и уже собиралась возразить, но он не дал мне и рта раскрыть. – Ты мне доверяешь? Нечестный вопрос. Конечно, доверяю! Поэтому делаю, как он сказал. Парень шуршит ящиками комода за спиной, и вот моей шеи касается холод металла. – Можешь посмотреть. Подхожу к зеркалу и, как загипнотизированная, разглядываю очередной подарок, который стоит, наверно, целое состояние: серебряная цепочка, на которой переливается рубиновое сердце, обвитое по бокам серебряными листочками. – Какое красивое... Вопреки внутренней борьбе чувствую, как по щекам медленно ползут слёзы. Чимин обнимает меня со спины и зарывается лицом в мои волосы. – Это моё сердце. И я хочу, чтобы оно всегда было с тобой. После этих слов я почувствовала, что сейчас моё собственное сердце пробьёт рёбра и выскочит из груди.***
Мы вместе дожидаемся, пока пройдёт мой порыв сентиментальности, и спускаемся вниз к остальным. За то время, что нас не было, в гостиной появились неожиданные гости в лице моего папы и друзей Демона. Они до такой степени что-то бурно обсуждали, что даже не заметили нашего появления. – Что за консилиум? – озвучил брюнет свои, а заодно и мои мысли. Тэхён, до этого момента стоявший у окна, плюхнулся в кресло. – В этом доме может быть только одна тема для разговора, – хмыкнул он. – И не могу сказать, что я от неё в восторге. – Зришь в корень, брат, – поддакнул Хосок. – У меня уже сахар в крови повысился от этих разговоров. Юнги уставился в область моей груди. – О, гляньте-ка, он ей уже и сердце своё отдал! – прокомментировал подарок Чимина. – Ей Богу, дружище, ты меня своей сентиментальностью в гроб вгоняешь! Не выдержав, я всё-таки рассмеялась. – Завидуйте молча, – не удержался от усмешки мой будущий муж. – У меня к тебе деловое предложение! – встрял Гук. Его серьёзный голос не вязался с откровенно смеющимися глазами. – Твоя будущая жена готовит охрененные панкейки по утрам, да и не только их. Так вот, мы согласны даже на палатку на парковке... Договорить Чонгук не успел, как диванная подушка, запущенная в его лицо Чимином, достигла своей цели и прервала монолог. – Моя будущая жена будет готовить эти охрененные панкейки только мне, понял? – насмешливо ответил он. Присутствующие засмеялись, а мне до боли захотелось подразнить благоверного. – Вообще-то мне не жалко и на всех приготовить, – скромно предлагаю, старательно пытаясь не рассмеяться. Хосок аж на ноги подорвался. – Ну слава Богу, хоть кто-то из вас двоих – человек! Я всё же фыркнула и на всякий случай отошла от Демона подальше – уж больно многообещающим был у него взгляд. А потом мне на помощь пришёл господин Пак. Ну как на помощь... Тоже решил немного подколоть любимого сына. – Что-то не помню за своим сыном приступов ревности, – задумчиво произнёс он. И лицо сделал такое серьёзное, что не подкопаешься. – Раньше-то таким независимым был, ходил с гордо поднятой головой, а теперь от девчонки оторваться не может... Если бы он и в самом деле говорил это на полном серьёзе, я бы, может, и сдержалась. А так не было у меня шансов, поэтому я разошлась таким хохотом, что чуть не треснули щёки. Ещё и знакомые черти в глазах отца Чимина подстёгивали. А вот брюнет только сильнее нахмурился. Отсмеявшись, я рискнула подойти к нему. – Не обижайте моего жениха, он и так сегодня нервный, – произнесла, тихо поглаживая его по голове. Парень усмехнулся и поднял на меня свои шоколадные глаза. – Ты сделала из меня подкаблучника, малышка, – обвиняющим тоном произнёс он. И я снова не сдержалась от улыбки. – Я же не виновата, что люблю тебя, – вернула ему его же слова. Хмуриться Чимин тут же перестал и стиснул меня в объятиях, прижавшись лицом к моему животу. Я гладила его по волосам, пытаясь абстрагироваться от недовольно ворчавших парней и умилённых взглядов родителей с обеих сторон, но щёки всё равно горели огнём. Всё же прилюдное проявление чувств было явно не для меня. К тому же, я искренне считала, что поцелуи, объятия и всё тому подобное касается лишь двоих и является чем-то интимным; чем-то, что должно быть скрыто от остальных.***
Вечер в кругу родных и друзей прекрасно расслаблял психологически и помогал отвлечься, но вот от физического дискомфорта не спасал, потому что, стоило забыть о проблемах, как я тут же почувствовала, как гудят ноги, не привыкшие к долгому хождению. Извинившись, я направилась обратно в нашу спальню – водные процедуры должны были помочь напряжённым мышцам – и толкнула обратно на диван Чимина, который с невообразимым энтузиазмом намеревался пойти следом. Знаю я, что он задумал, и если сейчас мы уйдём вместе, назад не вернётся ни один из нас. Да и к тому же, иногда хочется побыть в абсолютном одиночестве, чтобы рядом не было ни одной живой души. Загонов никаких у меня на этой почве не было, но хотя бы изредка надо давать нервам и психике отдохнуть от людей, которые в последнее время окружают меня двадцать четыре часа в сутки. Благодатная тишина была подобна тёплому одеялу, окутавшему с ног до головы. Надо признать, что звукоизоляция здесь была круче, чем у меня дома, потому что я всего лишь вышла в коридор, но меня словно отрезало от остальных. На мгновение даже стало слегка не по себе, но я не стала культивировать в себе это чувство оторванности от мира. В спальне тускло горел торшер, стоящий в самом углу возле кровати, отчего создавалась какая-то особая атмосфера таинственности. Я невольно улыбнулась и порадовалась тому, что пришла сюда одна; с Чимином бы точно застряли здесь до утра. Прихватив из комода пижамные шорты и футболку – после расслабляющей процедуры я вряд ли найду в себе силы спуститься к остальным – плетусь в ванную, уже начав морщиться от глухой боли в лодыжках. Всё-таки, походы по магазинам – это не моё. Если бы не азарт, с которым я искала платье, чтобы воссоздать атмосферу, подобную той, что была на балу, я бы вообще не продержалась там эти по-адски долгие семь часов. Я включила на небольшую громкость свой любимый плейлист, – просто чтобы разогнать детский страх оставаться одной в огромном доме – и принялась зажигать маленькие свечи, расставленные по всей ванной комнате. Их мягкий свет вкупе с запахом миндального масла не просто расслабляли. Через пару мгновений нахождения в тёплой воде я почувствовала, как меня одолевает сон, и даже не подумала бороться с этим состоянием.Мне снился наш центральный парк, который раньше я любила посещать исключительно по вечерам – в это время суток там царила какая-то совершенно особенная атмосфера. Плюс был ещё и в том, что по вечерам в парке хоть и были люди, их присутствие не ощущалось так явно, как это бывало при свете дня. Мягкий вечерний полумрак словно отделял нас всех друг от друга, даря мнимое ощущение уединения. Была осень, и листья всех оттенков жёлтого, оранжевого и красного покрывали землю густым ковром, в который я так любила зарываться в детстве. Но этот вечер не был волнительно-прекрасным; вместо обычного трепета и лёгкости я чувствовала какой-то первобытный безотчётный страх, который противной ледяной коркой расползался вдоль всего позвоночника. Причиной тому были трое явно нетрезвых парней, которые плелись вслед за мной уже минут десять. Я старательно делала вид, что ничего не замечаю, и пыталась подавить неприятные ощущения: может, парни просто идут в ту же сторону, а я тут паникую раньше времени. О том, как сильно ошибалась, я поняла позже, свернув на покрытую брусчаткой дорожку, которая заканчивалась небольшим тупиком. Дойдя до самого конца, я развернулась в обратную сторону и от ужаса застыла на месте. Они стояли напротив, с противными пьяными улыбками на лицах, которые выражали необычайную степень удовольствия. Словно охотники, которые наконец-то загнали свою жертву в угол. Я инстинктивно пятилась, пока не упёрлась спиной в кованую ограду под три метра высотой. Если бы я была спортивной девушкой, могла бы запросто перемахнуть на другую сторону и скрыться от этих похотливых глаз, которые не оставляли вариантов для догадки, чего именно они от меня хотят. Но я никогда не интересовалась спортом, даже банальной гимнастикой, так что о побеге через ограду можно было забыть. Продираться сквозь заросли можжевельника и дикой ежевики тоже было бесполезно, потому что это не даст ничего, кроме порванной одежды и израненной кожи. Поэтому я стояла на месте, не в силах даже закричать от ужаса. Вскоре парням надоело играть в гляделки, и они неспешно двинулись в мою сторону, заставляя моё сердце буквально выпрыгивать из груди. Во рту пересохло так, что даже язык намертво прилип к нёбу, лишая возможности позвать на помощь. Наверно, я до конца жизни буду помнить эти противные ощущения их рук на моём теле. Я билась и хрипела, безрезультатно пытаясь вернуть голос и позвать на помощь, пока они рвали на мне одежду и мерзко ржали, подзадоривая друг друга. Когда я почувствовала прикосновения к груди, которую скрывала от их взоров только неплотная ткань белья, внутри что-то щёлкнуло, голова прояснилась, и я наконец-то почувствовала свои голосовые связки.
Не знаю, что именно меня разбудило. Быть может, это был шелест одежды, который в тишине небольшой комнаты казался оглушительно громким, или ласковые руки, которые пытались вытащить сонную меня из воды. А, может, мой собственный душераздирающий крик. – Дженни! – испуганно звал откуда-то до боли родной голос Чимина. Я распахнула глаза. Надо мной, всё ещё мокнувшей в уже застывшей воде, нависал парень и с неподдельным страхом вглядывался в моё лицо. Ещё пару секунд он изучал меня, а потом подхватил на руки и посадил к себе на колени, наплевав на то, что его одежда тут же промокла до основания. Поняв, что всё увиденное было всего лишь сном, я почувствовала облегчение и громко вздохнула, прижавшись к любимому. Прежде, когда я просыпалась, в очередной раз пережив своё несостоявшееся изнасилование, было много тяжелее. Наладить душевное равновесие не помогали ни таблетки, ни поддержка родителей, ни длительные посещения психиатра. Только сейчас, в надёжных руках любимого я чувствовала себя в безопасности. – В чём дело? – спросил он, поднимая к себе моё лицо. – Кошмар приснился, – прохрипела в ответ. Парень завернул меня в полотенце и отнёс в комнату. – Я чуть не поседел, когда услышал твой крик. – Я верила безоговорочно. Потому что рука, которой он взъерошивал сейчас волосы, тряслась крупной дрожью. Его взгляд был настолько пронзительным, словно проникал под кожу. – Что было в кошмаре? Никогда не видел тебя такой бледной. Раньше, всякий раз, как мама задавала мне утром этот вопрос, я тут же начинала истерически рыдать; сейчас же у меня то ли закончились слёзы, то ли присутствие Чимина было для меня лекарством. К тому же, он рассказал мне о том, через что пришлось пройти ему, его друзьям и родным, так почему бы мне не ответить на взаимность взаимностью? – Три года назад, когда я ещё училась старшей школе, меня вечером в парке чуть не изнасиловали трое пьяных парней, – тихо призналась я. Меня трясло, потому что страх того, что брюнет после таких новостей отвернётся от меня, был слишком велик. Его ладони, лежащие на покрывале, сжались в кулаки с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Я вся съёжилась, словно действительно верила, что он может поднять на меня руку, и непроизвольно отползла чуть дальше, не смея поднять на него глаза. – Я четыре месяца просидела на успокоительных и практически ежедневно посещала психолога. Всё это, по идее, должно было помочь мне справиться с полученным стрессом, – продолжила, так и не дождавшись от него никакого комментария. – Но проблема в том, что мне было настолько противно, что не хотелось жить. Его рваный вдох напугал меня, заставив вынырнуть из воспоминаний, о которых я всеми силами пыталась забыть. Я всё ещё живо помнила, как пыталась смыть с тела невидимые следы нежеланных прикосновений, с остервенением натирая кожу чуть ли не до крови. Когда Чимин дёрнулся в мою сторону, я испуганно отпрянула, не зная, что он собирается сделать. – Ты не хочешь, что бы я к тебе прикасался? – нахмурился он. На секунду мне показалось, что я задохнусь от облегчения. Я бросилась ему на шею, стиснув, что было сил, и всё-таки разревелась. Его ответные объятия были намного сильнее моих, и, хотя у меня практически трещали рёбра, я бы ни за что не попросила его ослабить хватку. – Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это. Так мы и просидели около получаса. Два человека, души которых были покрыты трещинами. Я совершенно не заметила, как с меня сползло полотенце. Поняла это только тогда, когда почувствовала учащённое дыхание парня и его руки, которые проворно шарили по всему телу. По идее, после такого кошмарного сна и неприятных воспоминаний я должна была ощущать отвращение, но только не с Чимином. Он странным образом проник под кожу, стерев все негативные эмоции, которое я питала ко всем особям противоположного пола после того вечера, забрался в самое сердце и пустил там корни. И в данный момент я не чувствовала ничего, кроме желания стать с ним одним целым. Издав тихий стон, я заползла к нему на колени и с жаром приникла к его губам, забирая его дыхание и отдавая собственное. Нетерпеливо содрала с него футболку, зашвырнув её подальше, и прижалась к горячей коже. Это было словно в первый раз: волнительное предвкушение, нетерпение и огненная страсть, которая никак не желала поутихнуть или хотя бы сбавить температуру. В этот раз я взяла инициативу в свои руки и повалила парня на спину, легонько толкнув в плечи. Не спеша проложила дорожку из поцелуев от шеи до живота, как обычно делал он, и с удовольствием заметила мурашки на его коже. Было до смешного приятно осознавать, что именно я вызывала у него такие ощущения. Когда я добралась до пуговицы на его джинсах, с губ Чимина сорвался судорожный вздох. И, видимо потеряв терпение, парень перекатил меня на спину, подмяв под себя, и принялся мстить, покрывая всё тело поцелуями, заставляя дрожать и изнывать от нетерпения. Правда, я была совсем не против такой мести. Пока тот избавлялся от одежды, мой затуманенный разум слегка прояснился, напоминая, что внизу куча друзей и наши родители, которые потихоньку становились общими... С тихим стоном я попыталась оползти на другую половину кровати, – всё-таки некрасиво уходить, не попрощавшись со всеми. Только сбежать я не успела. – Нет, малышка, – прохрипел брюнет в моё ухо, опаляя своим дыханием. – Тебе не удастся сбежать от меня сегодня. И завтра. И во все последующие дни я тебе ни одного шанса не предоставлю. Он пригвоздил меня к постели тяжестью своего тела, и моя решимость спуститься к родным с каждой секундой растворялась подобно дыму. С губ сорвался очередной стон, стоило мне только почувствовать степень возбуждения моего будущего мужа. Словно помня о моей исповеди, парень был осторожен, нежен и настолько нетороплив, что я буквально плавилась от желания. Удовольствие яркой вспышкой рассыпалось перед глазами, вновь разбивая реальность на мелкие осколки. В голову самовольно закралась мысль: а смогла бы я подпустить Чимина настолько близко и так беззаветно отдаваться любимому, если бы у тех отморозков получилось довести дело до конца? – Я тебе правда не противна? – Слова сорвались раньше, чем я успела их обдумать. Его удивлённый взгляд был бальзамом на мою израненную душу. – С ума сошла? – Давно уже, – с плохо скрываемой издёвкой ответила я. – С тех пор, как тебя встретила. Парень мягко улыбнулся и закатил глаза. – Должен заметить, что это взаимно. Но почему я должен чувствовать к тебе отвращение? Я попыталась продумать этичный, цензурный и корректный ответ, но Чимин решил не давать мне возможности открыть рот. – Не хочу об этом думать, но... даже если бы эти подонки сделали то, что собирались, я не стал бы любить тебя меньше. В том, что случилось, нет твоей вины. Я спряталась в его надёжных объятиях от всего мира и поблагодарила Бога за то, что Он за непонятно какие заслуги свёл меня с Чимином, подарив абсолютно сумасшедшее счастье. – Кстати, у тебя почти получилось, – произнесла тихо, с улыбкой. Парень вновь навис надо мной и недоумённо нахмурился. – Ты о чём? – Ну, ты вроде собирался доказать, что любишь меня сильнее, чем я тебя... Тот усмехнулся, и я только сейчас поймала себя на мысли, что в последнее время всё реже называю его Демоном. Должно быть, потому, что он внезапно стал моим Ангелом-хранителем. – И почему же почти? Я мягко обхватила его лицо ладонями и принялась покрывать его поцелуями. – Потому что моя любовь не уступает твоей. – Ответ был тихим, словно шелест листьев. – Давай сойдёмся на том, что мы любим друг друга одинаково сильно? Его глаза потемнели. – И всё же я не оставлю попыток побороться за первенство. Мои возражения он предотвратил собственническим поцелуем, который лишил меня желания вообще что-либо говорить.