Долг неба

Ямамото шёл вперёд, не смотря ни под ноги, ни на дорогу. Он весь был поглощён сказанным на собрании, и снова и снова прокручивал это в своём мозгу. «Мы провели ритуал. Я и Хаято стали одним целым. Я и Гокудера познали друг друга. Я поделился с Гокудерой силой. Хаято теперь ближе мне чем другие хранители, — фальшивый голос Тсунаеши в голове усмехнулся. Такеши резко встал посреди коридора, и отчаянно замотал головой. «Это не правда. Тсуна такого никогда бы не сказал! Я… я — друг Тсунаеши! И мы будет друзьями всегда! Да! То, что они провели ритуал ещё не значит, что…» — По факту они переспали. Об этом думаешь? Полуобезумевший взгляд вонзился в низкую, улыбающуюся фигуру Аркобалено. Реборн как никогда был в отличном расположении духа, о чём говорила его по детски-довольная ухмылка на подростковом лице. — Ну, с одной стороны ты прав, — он оттолкнулся от расписанных золотыми завитками на бардовом, обоях, подходя ближе, — они пару дней делили одну постель. Однако, — улыбка проклятого солнца стала ещё шире, видя как отчаянно белеет хранитель дождя, — Савада не из тех, кто будет пользоваться чужой слабостью. Он небо. Он этого просто не может. Как и ты не можешь вынести мысль, что для Тсунаеши ты не более, чем просто друг, - глаза скрылись под тенью шляпы, — У тебя великий талант к убийству, Ямамото Такеши. Возможно, когда-нибудь ты даже сдвинешь меня с первого места, однако, ты слишком зависим от мнения Савады. Ты буквально привязан к нему. И это понятно, он твоё Небо. И эта привязанность помогает тебе развивать себя, но она же, как обоюдострый меч. И сейчас одной из его сторон ты ранишь себя, — он развернулся, медленно зашагав вперёд по коридору, — Борьба за внимание Дона у подчинённых это хорошо, она двигает семью вперёд, но не когда это обращается в тихую ненависть, — он резко развернулся на пятках, и очень выразительно взглянул в синие глаза, своими черными омутами, — Ты понимаешь, о чём я говорю? Сомневаюсь, что Тсуна будет рад, если узнает, что его друзья хотят друг друга убить за его внимание. Гокудера уже перерос это начало. А ты, — черные радужки опасно сверкнули, — ещё нет. Его не успевший сломаться, высокий голос был тяжёлым, с лёгкой нотой угрозы. Реальной угрозы. И Такеши знал, что это значит. Аркобалено предупреждал его. «Не смей творить глупости, или я о тебе позабочусь. Одна жизнь за целую семью, даже если это жизнь хранителя - ничто. И такую жертву позволить мы себе можем.» — говорил ему меж строк мальчик в шляпе с оранжевой полосой, который уже заворачивал за первый же угол стены, наверняка исчезая через потайные двери в катакомбах особняка, но Такеши не было до этого дела. Он с силой сжимал кулаки, пытаясь унять рвущуюся на волю бессильную злобу. Злобу на самого себя. «Почему… Я чувствую себя таким слабым.?» *** Гокудера медленно шёл по коридорам особняка, с каждым шагом, чувствуя, как всё больше лопается тонкая корочка подсохшей крови, и по частям осыпается с его кожи, вслед за белой каменной крошкой. Хотелось быстрее отмыться. Его отпустили раньше всех, поэтому он слегка удивился, когда навстречу ему вышел иллюзионист, с ехидной улыбкой на лице. «Очередная иллюзия Рокудо. Чтоб его…» — И, как всё прошло? — с лёгкой издёвкой протянул иллюзионист. Он не присутствовал на торжестве, поэтому не видел своими глазами разницы между прошлой и теперешней силой пламени Хранителя урагана. Не сбавляя шаг и не оглядываясь, Хаято без лишних слов, на ходу, согнул в локте одну руку, на которой за секунду загорелся внушительный поток алого пламени, тут же рассеиваясь, по воле хозяина. Иллюзия Мукуро прищурилась, в глазах загорелся огонёк. «Так вот на что способен этот ритуал, интересно…» *** Сасагава рассеянно брёл по саду, сам не зная куда. Он был растерян. В голове кашей суетились рандомные мысли, которые всё никак не могли связаться в единый клубок. Его младший брат сделал что? «Мы провели ритуал» Ах, да, ритуал. А что за ритуал? Зачем? Тут же всплыли давние слова репетитора: «Ритуал слияния — это мощная физико-пламенная процедура. Она позволяет расширить внутренний резервуар сил и сделать лучшую проводимость. Во время её тело подвергается сильной стимуляции нервов, которые находятся ближе всего к каналам. В следствии чего возникает сильное возбуждение. Двоякая процедура.» Реохей болезненно сморщился, и обхватив голову руками, присел на корточки, посреди аллеи, между двух клумб. «Ничего не понимаю.!» Серое небо хмуро возвышалось над ним. Тучи медленно сгущались. — Кажется, грядёт дождь… — печально протянула, смотрящая в окно, горничная с белой скатертью на руках. *** Неожиданно ударившая молния заставила вздрогнуть Ламбо, сидящего на окне, и выронить из рук тарелку с пирожным, пачкая раритетный ковёр. — Ой… Бовино виновато почесал щёку, оглядываясь в разные концы коридора, но не видя никого из прислужниц, выдохнул. Это пирожное он стащил из столовой, без разрешения, и мог сильно отхватить, если бы попался на месте преступления. Сладкое на ночь, по приказу Савады, Ламбо нельзя. Вздохнув ещё раз, над почившей кремовой тарталеткой, глава Семьи Бовино встал на колени, и начал методично оттирать крем с алого ворса, найденной в кармане, салфеткой. — Ах, господин Ламбо? Мальчик вздрогнул, медленно оборачиваясь и смотря на стоящую позади него горничную, со шваброй в руках. — Э-это не то, чем кажется! Ламбо замахал руками, но девушка лишь улыбнулась. — Позвольте, я вам помогу. Так вы его не сотрёте. Она присела рядом, достав из передника пульверизатор с каким-то раствором, пшикая на белое пятно. Чувствуя взявшуюся не пойми откуда, вину, Ламбо рассерженно топнул ногой, все ещё сидя на корточках и подперев щеки руками, надулся. — Это всё из-за Тсунаеши. Говорить такое на ночь глядя! Мне нужно было успокоить свои нервы! Горничная на секунду отвлеклась от обработки пятна. — Дон вас чем-то расстроил? Хранитель раздражённо вздохнул. — И да и нет… В общем, всё сложно. Ты не поймёшь… Брюнетка пожала плечами, медленно проводя по ковру тряпкой. — Это что-то связанное только с Хранителями и Небом, да? Бовино отвёл изумрудные глаза в сторону стены над окном. — Да… Девушка встала, стряхивая от складок подол длинной юбки. — Простите за не тактичный вопрос, но на что похожа эта связь? Неба с Хранителями… Ламбо поднялся с колен, отряхивая брюки от налипших крошек печенья. — На то и похожа. Есть небо, есть стихии которые зависят от него и бушуют во имя него. Нет неба, нет стихий. А вот обратно такое уже не действует. Небо может существовать без стихий. Стихии же без неба, нет. Всё просто. Он пожал плечами. Девушка виновато посмотрела на него. Она была старше его, но не старше дона. Типичная девочка из разрушенной Сицилии, лет пятнадцати. — Всё так сложно… Ламбо обречённо вздохнул. — Поэтому я и сказал, что ты не поймёшь… «Да я и сам лишь делаю вид, что понимаю… Имеет ли моя жизнь смысл без Тсуны? Хочется ответить, что «да». Вот только у меня предчувствие, что это «да», целой жизни не стоит…» *** «Ритуал делает Хранителя сильнее, а значит и полезнее для Семьи, так?» Хибари усмехнулся, смотря на свой кулак. Радость вот уже пару дней переполняла его, сменив апатию на предвкушение и внутренний триумф. За окном сверкнула вспышка молнии. В кабинете Хранителя облака царил полумрак. Подписанные документы лежали красивыми стопками, на столе. Кея, вальяжно сидел в своем кресле, неспешно поигрывая бокалом вина. «Значит, и отговорок теперь придумывать не надо?» Он сделал мелкий глоток, наслаждаясь букетом глубокого вкуса на языке. С губ всё не сходила хмельная улыбка. «Что же ты делаешь с нами, Савада…» *** По темно-серому небу пробежала мелкой полоской белая линия. В стекло ударила пара капель. От мыслей, Тсунаеши, отвлёк внезапный стук. Савада обернулся, скинув пиджак на ближайший диван, подходя к двери, открывая. — Ямамото? Стоящий по ту сторону мечник, выглядел бледным. Нет, не так. Он выглядел… За окном вновь сверкнули молнии, отражаясь в раскрытых синих глазах. …Напуганным. Тсунаеши непонимающе посмотрел на него, так и не отпустив дверную ручку. К длинным беседам он бы не готов. — Что-то случилось? Ямамото быстрым движением накрыл рукой петли отворяющего механизма, резко поддавшись вперёд, и второй, как умирающий, вцепился Дону в плечо. Ноги дрожат, колени трясутся. Тсунаеши уже знает, чего хочет хранитель. Это поведение ему знакомо. «Как же вы всё-таки похожи…» Губы растягиваются в лёгкой улыбке. Безумные глаза блестят, губы пересохли от волнения и нестерпимо дрожат. От рук отлила кровь, ближе к сердцу, которое бьёт набатом в ушах. Страшно. Страшно. Но назад уже пути нет. Такеши поднимает свои глаза на него, пытаясь выдавить кривую, обнадеживающее подобие привычной улыбки. — Тсуна, пожалуйста, можешь со мной провести ритуал? За окном прогремел новый, оглушающий, раскат грома.