У медали две стороны

      Вот и настал понедельник. От нервов я даже встала раньше будильника, стараясь затем как можно быстрее заснуть обратно, желая продлить бесценнные минуты сна перед изнурительной тренировкой. Поворочавшись, я разбудила лишь Масару, которая быстро завиляла хвостом. — Гулять еще рано, — пробурчала я сонным голосом и все-таки провалилась в сон.       Однако кто бы мог подумать, что потом я просплю все свои будильники, проснувшись за двадцать минут до начала тренировки. Лениво раскрыв глаза, я долго смотрела на экран телефона, пытаясь собрать мозги в кучу и уже определить сколько времени мне нужно на сборы. Сначала пришло осознание, а затем резкий щелчок — у тебя не более десяти минут, Загитова.       Отшвырнув одеяло, я побежала в ванную как можно скорее приводить себя в порядок. Почистив зубы и сделав высокий хвост, я вернулась в комнату, практически целиком залезая в шкаф с одеждой, пытаясь вызволить из него свой тренировочный костюм. В попыхах отыскав сумку с коньками, я бросила туда бутерброды, которые приготовила мама и заботливо оставила на столе и, молнией надев на себя пуховик и закрыв дверь квартиры, выбежала навстречу «Хрустальному».       Холодный ветер неприятно остужал горло, заставляя меня еще чаще сбиваться с правильного дыхания и сильнее вдыхать воздух. Не чувствуя своих ног от стремительного бега по снегу, который разъезжался под моими сапогами, я неслась к катку. Преодолев металлоискатель и вполне дружелюбного охранника, я, покрепче взяв сумку, устремилась в сторону раздевалок, радостно примечая, что у меня в запасе еще целых пять минут. Зайдя в помещение и заметив там нашу золотую троицу бывших юниорок — Алену Косторную, Сашу Трусову и Аню Щербакову, я тепло их поприветствовала, садясь на лавочку и надевая коньки. Те поздоровались в ответ все же более отстраненно и, убрав коньки и вещи в свои сумки, скрылись за дверью, ведущую на выход.       Кинув взгляд на часы телефона, я в итоге осознала, что не опоздала ни на минуту и пришла вовремя. Похвалив себя, я, убрав телефон в сумку, вышла ко льду. На катке стояла непривычная тишина, которой я никогда не встречала тут за всю свою работу с Этери. Краем уха я лишь слышала, что Дудаков о чем-то живо общается с Этери Георгиевной. Пока они не обратили на меня внимания, я искала взглядом своего партнера, который, похоже, решил пренебречь правилами этикета и опоздать еще разочек. Как-то слишком много вопросов скопилось у меня к нему со вчерашней ночи.       На то его сообщение я так и не ответила, потому что совершенно не знала, что нужно было отвечать. В любом случае, вопросы, которые возникали у меня в голове не предназначались для переписки в социальной сети. — Алин, разминайся пока, — кинула Этери через спину, чем отвлекла меня от дурацких мыслей. И правильно блин сделала.       Сосредоточившись на разминке, я ждала Глейхенгауза, который посмел заявиться на первую тренировку почти с двадцатиминутым опозданием, легкой походкой заходя ко льду. Кинув на меня взгляд, который я так и не смогла разгадать, он поприветствовал Этери, которая даже не стала его отчитывать, и присоединился ко мне. — Ты что, в детективы записался? — спросила я как бы «между прочим». Он ухмыльнулся, даже не посмотрев на меня. — Я-то думал ты грезишь тренировкой со мной, — ответил Даня, начав прыгать через скакалку. — Ревнуешь? — хитрым голосом спросила я, улыбаясь. Да, конечно, это индюк ревнует, мне даже самой не верилось. — Еще чего, — отмахнулся мужчина, а далее молча продолжил разминаться.       Знаете, хоть я и наперед знала его ответ, все равно стало как-то неприятно. Может, он не сильно-то мне и нравился, но я всегда была не против внимания со стороны противоположного пола. Я красивая, уверенная в себе чемпионка, так что почему бы и да. Закончив разминку, я вышла на лед, а Даня вернулся в раздевалку за коньками. Намотав пару кругов и разогревшись, я подъехала к бортику, у которого уже стоял мой партнер, готовый слушать наставления Тутберидзе. — Как вы знаете, — начала она, оглядывая нас. — Это чистый эксперимент, — мы кивнули. — Алин, ты никогда не каталась в парном, а ты, Дань, сменил уже десятерых партнерш, — я уже было хотела присвистнуть, но удержалась. Тяжелый характер видать у Глейхенгауза. — Однако я верю, что в этот раз все сложится как нельзя лучше, — поделилась тренер, скрестив руки на груди. — Пока будем пробовать синхронные прыжки, до выбросов, подкруток и поддержек вы пока не доросли, — бросила она и внимательно взглянула на нас. — Вперед.       Мы тут же двинулись с места, стараясь параллельно координировать движения, чтобы мы хоть чуть-чуть, но совпадали. В целом все шло хорошо, однако мы не договорились об одном — о самом прыжке. Сильно разогнавшись и повторив за Даней поворот, я поняла, что пора заходить на прыжок. Мой выбор в последние секунды пал на тройной лутц, который я и приземлила, тут же оглядываясь на выезде по сторонам. Неужели у нас получилось? Со спины послышались аплодисменты Дудакова, который даже встал, когда мы вдвоем развернулись. — Надеюсь, вы не сговорились, — громко обратился он к нам, когда Даня подъехал совсем рядом ко мне. Я отрицательно покачала головой с улыбкой, а затем посмотрела на Глейхенагауза, который чуть ли не сиял от счастья. Неужели он тоже почувствовал это? То, что нам словно было суждено кататься вместе.       Даня сверху вниз взглянул на меня с все той же улыбкой, от которой мое сердце, скованное льдами неприязни к нему, стало, кажется, чуть-чуть оттаивать. Ладно, Глейхенгауз, эта игра начинает мне нравится. — Не так уж и страшно, да? — поинтересовался он беззлобно, окидывая меня своим заинтересованным взглядом. — Пойдет, — бросила я, улыбнувшись. — Хватит там языком чесать! — обратилась к нам Этери, а мы вновь стали тренировать синхронные прыжки. Вы может посмеетесь, но мы не сорвали ни одного прыжка, действуя так слаженно, что «Хрустальному» такого и не снилось.

***

Поздно вечером, когда я, переодевшись, вышла из раздевалки, то столкнулась с Даней у самого выхода. — Слушай, твои наклонности детектива меня пугают, — отвесила я, подозрительно косясь на него. — Прекращай, Глейхенгауз. — Не привыкай, — отозвался он, забирая к себе мою сумку. — Я сам от себя в шоке.       Сумку назад я у него отбирать не стала, потому что так было идти действительно проще, но когда на выходе из здания я поняла, что мы идем к его машине, попыталась вернуть свою вещь обратно, на что получила категоричный отказ. — Я в такой мороз тебя одну никуда не пущу, — проговорил Даня, закидывая наши вещи в багажник и захлопывая его. Я смутилась. Что же это он, волнуется за меня? — Слушай, твое волнение ни к чему, я живу тут в пяти минутах, — соврала я, надеясь хоть как-то вернуть свои вещи обратно. — И вообще, с чего бы тебе вообще за меня волноваться? — Загитова, хватить строить из себя героиню, — устало выдохнул он, доставая телефон и показывая мне сообщение, оно было от моей мамы. Здравствуйте Даниил! Это мама Алины Загитовой. Не могли бы вы подбросить мою девочку до дома, а то путь у нее не близкий и зимой темнеет достаточно рано. Была бы очень признательна!       Дальше их переписку я читать не стала. Я застыла на месте, переваривая не только информацию, но и чувства, которые теперь сжались в какой-то комок. Значит, он за меня вовсе не переживает, он действует так лишь потому, что моя родная мать попросила за мной присмотреть.       Ну что, Алина, нафантазировала себе? Тактика «Глейхенгауза проще ненавидеть» оправдывала себя целиком и полностью. Сейчас я не знала, что мне делать. Мне была приятна его компания, как и любой девушке, я полагаю. Но то, как он себя вел, общался, вся эта беззаботность и несерьезность просто порой выводила из себя. Может, противоположности и притягиваются, но таких как мы не притянет, кажется ничто. Сокрушенно согласившись, я села на переднее сиденье и пристегнулась. — Мне бы такую заботливую мать, — поделился совсем тихо Даня, заводя машину. Он, скорее всего, не хотел бы, чтобы я это услышала, но мой отличный слух сыграл со мной злую шутку. Продолжать тему я не стала, будучи уверенная в том, что Глейхенгауз вряд ли ее с энтузиазмом поддержит.       Домчались мы до моего дома молча и быстро. Взглянув на Даню еще раз, когда он заглушил машину, ком опять встал в моем горле. Он все делает не потому, что он так хочет. — Ладно, пока, Дань, — бросила я, отстегиваясь. — Сумку я сама заберу. — Ты классно произносишь мое имя, — заявил он вдруг, посмотрев на меня. И было в этом взгляде что-то потаенное и скрытое, что я, наверное, не смогу разгадать и за сто лет. — Спокойной ночи, — уже более отстраненно произнес он и легонько улыбнулся.       Забрав сумку из багажника, я махнула рукой водителю и проводила взглядом его машину до самого выезда.       Что ж, Алин, тебе выпало не одно сложное испытание. Пусть парное катание и самый травмоопасный вид фигурного катания, но сейчас ты нашла то, что хуже любого ощутимого перелома.