У медали две стороны

Я едва за ним поспевала, совершенно не понимания куда он меня тащил. — Эй, Дань! — окликнула его возмущенная я, а он тут же развернулся, и мы оказались как-то впервые слишком близко друг к другу. Так близко нельзя. Нельзя. — Что такое? — невозмутимо и напрягающе тихо поинтересовался он, пока его рука спокойно держала мою. Я же, сглотнув и посмотрев на него снизу вверх выдала: — Что ты делаешь? — Ты ведь слышала задание Этери, — он улыбнулся. — А я очень прилежный ученик, — поделился Даня, а я ухмыльнулась. Что ж, возможно, он все-таки меня переносит. — Мы едем ужинать, — объявил Глейхенгауз, когда я уже пристегнутая сидела на переднем сидении. Заметив мое мгновенное удивление, он по-доброму на меня посмотрел. — Алин, ты на меня так смотришь, — начал Даня томно проговаривая каждое слово. — Я не собираюсь ужинать тобой, — оборвал он, а я возмутилась пуще прежнего. Шутник тоже мне! — Шутка не удалась, — ответила я, смотря на дорогу, а Даня ничего не ответил. Поудобнее устроившись на сидении, я уснула, не в силах наблюдать за тем, как мы стояли в пробке. Проснулась же я от того, что Даня тряс меня за плечо. — Приехали, соня, — отозвался мужчина, а я, отстегнувшись и поправив куртку, вышла на мороз.       Передо мной был вход в небольшой, но очень уютный ресторан с множеством гирлянд и всяческих лампочек, люди внутри сидели укутавшись в большие пледы и пили чай. И как только он угадал, что это было как раз то что нужно. — Идем, нечего носы морозить, — сказал он, открывая передо мной дверь. Я, улыбнувшись, прошла внутрь и наконец оказалась в тепле.       Мы довольно быстро заняли свободный столик, и я с интересом стала изучать меню сразу после того, как Даня стащил для меня свободный плед. Это было очень мило с его стороны, как я нескромно отметила про себя. Обычно в голове у меня крутились только едкие колкости в его адрес, но сейчас я не хотела даже об этом думать. Что ж, Дань, время тебе открываться мне и с других сторон. Правда иногда я забывала одну вещь — он ждал от меня того же самого. — Мне, пожалуйста, мексиканский кофе(1) и салат «Цезарь», — сделала заказ я, отдавая меню. Приветливый официант со счастливой улыбкой забрал меню и обратился к Дане, правда, уже с меньшим энтузиазмом. Даня заказал под мой удивленный взгляд какао и блинчики с сыром. — Что? — он вопросительно поднял бровь, а я лишь покачала головой, Даня мне казался очень домашним в тот момент, не тем резким задирой на льду и жутким выпендрежником. И мне это нравилось. — Ничего, — я улыбнулась, подперев голову рукой. — Ты в замешательстве, я это невооруженным глазом вижу, Загитова, — Даня подался чуть вперед, а я инстинктивно откинулась на спинку стула. — Просто, — сказала я, параллельно подбирая слова, — я впервые вижу тебя таким «домашним», — поделилась наконец. — Мне непривычно. — То ли еще будет, — Глейхенгауз улыбнулся. А мне стало так по-непривычному тепло в его компании. Я не напрягалась, пытаясь придумать как бы съязвить, я отпустила все эти детские замашки, мы оба это сделали. Конечно, я думаю, что характер еще даст о себе знать, но в тот момент нам важно было лишь то, что вместе мы отлично проводили время, просто делясь моментами наших жизней.       Так я узнала, что маленький Даня съел несколько воздушных шаров, покрасил соседскую собаку в желтую краску, воровал яблоки с фермы и еще кучу всего. Я же, к сожалению, таким насыщенным детством похвастаться не могла, потому что все оно состояло из льда и смены коньков. Заурядные воспоминания фигуристки. Жалею ли я о том, что у меня не было такого детства как у Дани? Я бы не сказала. В конце концов сейчас мне важен лишь результат, а он более чем устраивает. — Родители решили не забивать мое детство тренировками, — говорил он, когда мы уже просто заняли свободный диван где-то в углу этого заведения и заказали чай. Он чуть покосился на меня, вспоминая, что такой счастливой участи у меня не было. — Извини, я что-то забылся. — Ничего страшного, — ответила я добродушно, подмечая его улыбку и довольный взгляд. — На катке тоже иногда было весело. Я и один мальчик в шутку путали платья девочек в раздевалке, прятали шнурки от коньков, — стала перечислять я. — Да ты оторва, — рассмеявшись, прокомментировал Даня, поставив кружку на столик и уже целиком разворачиваясь ко мне, чуть не запутавшись в пледе. — В тихом омуте, — начала было я, но поймав все тот же необъяснимый взгляд Глейхенгауза, продолжать не стала. После его таких взглядов мне отчаянно хотелось выйти и подышать воздухом. Черт, откройте окно, тут стало как-то жарко. — Я сейчас вернусь, — кинула я, вставая, но поняла, что плед предательски сильно обернул мои ноги, и вот я уже, кажется, была готова навернуться на ровном месте, как рука Дани резко остановила меня от падения. Мужчина крепко схватил меня, приобнимая и прижимая к себе. Уловив нотки его вкусного одеколона, я вскинула свой взгляд вверх. Мы оба часто дышали, то ли от страха, то ли от… Хватит. — Спасибо, — прошептала я, стараясь как можно быстрее освободиться от пледа и его рук. — Обращайся, — кинул он ухмыльнувшись.       Как же хорошо, что в туалете было прохладнее, чем в зале. Умывшись, я взглянула на себя в зеркало. Красные щеки сдавали меня всю. Но, это, наверное, от жары? Вот только я и не знала, что в кафе было достаточно холодно.

***

— Алин, — знакомый голос. Медленно открыв глаза, я заметила руку Дани, которая покоилась на моем плече, а затем рассмотрела и его самого. — Приехали, — с ноткой грусти сообщил он, убирая руку. Я отстегнувшись, осталась сидеть на месте, развернувшись лицом к Глейхенгаузу. — Спасибо за вечер, было очень здорово, правда, — с нескрываемой улыбкой сказала я, а щеки будто опять покраснели. Хоть бы ты не заметил. — И тебе спасибо, — Даня, казалось, хотел меня обнять, но в последний момент одернул сам себя. Я даже немного расстроилась. Мне ведь понравилось то, как он держал меня сегодня так близко к себе. Запретно близко. — До завтра, — кинула я, открывая дверь и выходя. Захлопывая ее, я напоследок улыбнулась и направилась в сторону подъезда, а сердце не переставая продолжало надеяться на что-то еще. — Алин! — его голос. Резко развернувшись и выдохнув теплый воздух, который превратился в пар, я оказалась в его объятиях.Самых теплых объятиях за свои двадцать лет.       Так мы простояли где-то десять минут. Молча, посреди холода и белых сугробов, освещаемые лишь тусклым светом лампы у моего подъезда. Но для меня, поверьте, романтичней обстановки нельзя было и придумать.       Мне отчаянно не хотелось отпускать его, потому что, знаете, я будто в одночасье нашла спасательный круг, болтаясь так долго в бушующем океане. В этой полной зимней тишине я осознала то, что без него я уже точно ничего не смогу и не захочу достичь. Я прыгнула в омут новой жизни, забыв прихватить с собой этот круг, но теперь я поняла, что лишь все хорошее ждало меня впереди.       Пусть Даня это и есть то хорошее. И пусть оно никогда не прекращается. Мне это нужно как путнику вода в Сахаре.       Наконец, он чуть отстранился от меня, но руки с талии не убрал, продолжая изучать меня своим взглядом «Я-Даниил-Глехейнгауз-и-ты-никогда-не-разгадаешь-мои-секреты». — Мне пора, — так тихо и ожидаемо. Я легонько вздохнула, то ли от разочарования, то ли от того, что мне действительно не хватало воздуха после всего этого эмоционального штурма, который произошел буквально в считанные минуты. — До завтра, чемпионка, — улыбнувшись, Даня все же отошел, внимательно на меня взглянув. Я еле-еле выдавила из себя не улыбку грусти, а радости и попрощавшись, зашла в подъезд.       Лишь поздно ночью я вспомнила, что завтра мы увидимся на тренировке в «Хрустальном» и заснула как самый счастливый человек на этой планете.