У медали две стороны

      Перелет обратно прошел как-то практически мимо меня, не знаю хорошо это или плохо, но произошло то, что произошло. Улыбаясь, я ехала в машине Дани, который спокойно вел ее, даже не обращая внимания на жуткую головную боль после вчерашнего праздненства в ресторане.       Мы, если честно, до сих пор не верили, что мы чемпионы Европы. Я до последнего даже сомневалась в наших силах. Справедливости ради стоит упомянуть, что больше всего я сомневалась в себе. Я вновь и вновь все же ловила себя на мысли, что между мной и Даней есть незримая стена, которая вырастает в секунды, едва я позволяю себе задуматься о своем недоверии к нему.       Кажется, мы проводим слишком мало времени друг с другом. Это вполне объяснимо. Я, которая постоянно спешит домой из-за усталости и желании побыть наедине с собой, и Даня, который постоянно решает свои проблемы и не в силах думать ни о чем больше. Кроме, разве что, фигурного катания. — Мне нужно будет кое-куда заехать перед тренировкой, передашь Этери, что я опоздаю? — спросил он, поворачивая руль.       Я молча кивнула. Когда-нибудь он поделится со мной своими проблемами. Ни один человек еще не оставался так надолго с ними тет-а-тет. Каждому нужна поддержка, иначе человек просто утонет, как в вязком болоте. — До встречи, — попрощалась я, забирая сумку, улыбнувшись мне в ответ, Даня уехал.       Я, вернувшись в уже привычно пустую квартиру, огляделась по сторонам в поисках Масару, но затем вспомнила что она, скорее всего, задержалась у Тамары, которая очень любила проводить с ней время.       Кинув сумку на пол и сняв куртку, я поплелась в комнату. Упав на кровать, я набрала номер мамы. Очень давно я не слышала ее голос. — Мам, привет! — Ангелочек мой, ты чего мне совсем не звонишь? — встревоженно спросила мама. — Смотрели всей семьей ваше выступление, ты большая молодец, мы гордимся тобой, — добро отозвалась мама. — Стараюсь, — коротко и с улыбкой ответила я. — Скучаю, мам. — И я скучаю, золотко, — проговорила мама чуть тише. — Ладно, мне пора идти помогать папе с ремонтом, он тут затеял ремонт на кухне, черт его знает зачем, — рассмеявшись, поделилась ма. — Хорошо, давай, пока, — улыбнувшись, попрощалась я и бросила трубку.       Разобрав чемодан, я наконец добралась до своей медали. Средних размеров, отлитая из золота, на Солнце она сверкала не хуже любого самого большого бриллианта. Повесив ее на свою новую полку для медалей, которую я купила совсем недавно, специально для парного катания, я ею даже невольно залюбовалась. Чемпионка Европы в парном катании. Кто бы мог подумать.       Взглянув на часы, я решила, что пора бы забрать Масару и начать собираться на тренировку. Как бы мы с Даней не мечтали о выходном, Этери пресекла эти мечты еще в аэропорту, когда мы лениво ждали свои чемоданы на ленте. — Спасибо, теть Тамар, что приглядели, — сказала я добродушно, забирая вертлявую Масару у соседки. — Обращайся, дорогая, — с улыбкой ответила женщина и вернулась в свою квартиру.       Поигравшись с Масару, которая явно была рада меня видеть, я возвратилась в комнату, продолжая собирать сумку на тренировку. Окончательно собравшись, уже у выхода, я назначила Масару за старшую под фырчание Ириски и вышла, закрывая дверь.       В «Хрустальном» меня ждал целый шквал поздравлений от всех подряд. Я конечно же всем на ходу отвечала «большое спасибо» и как можно скорее желала оказаться на тренировке. Как говорят: «Едва ты сошел с пьедестала, ты — никто», так что самое время продолжать тренироваться дальше.       Впереди нас двоих ждал самый сложный старт в карьере каждого спортсмена — Олимпийские игры. Я их ждала как встречу со старым другом, а Даня, полагаю, ждал их с волнением и диким предвкушением борьбы. — Загитова! — недовольный голос Этери, — ты на часы смотрела, соня?       Я покрутила головой чуть нахмурившись под улыбку Дани. Взглянув на часы, я обнаружила, что опоздала на полчаса. Вот тебе и игра с Масару. — Извините, Этери Георгиевна, — виновато ответила я, а следом мои глаза округлились. Буквально в нескольких шагах от меня стоял Максим. Тот самый Максим Плетнев, мой хороший друг. Я, сглотнув, секундно покосилась на Даню, но тот был непоколебим. Лишь мое внутреннее нутро подсказывало мне, что это лишь затишье перед бурей. — Привет, — шепнул он мне незаметно для Этери, а я лишь с улыбкой кивнула. — Макс, не мешайся, — проговорила Этери, а затем, когда Плетнев сел за стол позади, тренер обратилась к нам. — Вы отлично проявили себя на Чемпионате Европы, и вы это знаете. Но для Олимпийских игр этого недостаточно. Я жду от вас самоотдачи больше раз в двести чем раньше. Хоть ночуйте в «Хрустальном», но вы должны работать сейчас на пределе. Поняли?       Мы в унисон кивнули и приступили к разминке. Надев наушники в уши, я собралась пробежать парочку кругов вокруг катка. Добежав до середины, подальше от стола Этери за которым теперь сидел и Максим, я почувствовала на своем плече знакомую руку. Обернувшись и остановившись, я увидела Даню. — Знакомое лицо, — протянул он, косясь на меня. — Что за олух? — Мой друг Максим, — ответила я, вглядываясь в его глаза. Ты ведь его уже видел, ты присылал мне фотографию с ним, чего ты добиваешься сейчас? — Точно, тот инженер, с которым ты мило ворковала в парке, — Глейхенгауз сделал шаг вперед, хватая меня за руку и пристально смотря. Мне опять стало страшно, до противной дрожи по всему телу. — Ты что, ревнуешь? — спросила я, шумно вдыхая воздух. — Нет, — коротко оборвал Даня, отходя и продолжив пробежку.       Как только он скрылся за поворотом, я позволила себе выдохнуть. Что это сейчас было с ним? Мы ведь просто партнеры, Максим не собирается подаваться в фигурное катание, Плетнев Дане совсем не конкурент. Разве что только в делах иного толка. Нет! Даня же не мог в меня… …влюбиться? Откинув спутавшиеся мысли в голове, я вновь засунула наушник в ухо и продолжила пробежку. — Еще один круг! — подала голос Этери, когда мы легко пробежали мимо нее. Сев на стул рядом с Максимом, женщина обратилась и к нему: — Ну, а ты чего тут забыл? Ты тут не был с тех самых пор, как мама тебя на коньки поставила. — Есть причины, — коротко ответил парень, скрестив руки на груди и внимательно наблюдая за мной. — Ты хотел сказать «причина»? — подтрунила его Тутберидзе. Еще бы, своего племянника она знала лучше всех. — Тебе Алина не по зубам, — прокомментировала женщина, — и не только Алина, — добавила тренер, подразумевая Глейхенгауза. Она знала, что Даня давно неровно дышит к чемпионке. — Да плевать мне на ее партнера, — отозвался Максим. — Не помеха он мне. — Я не была бы столь самоуверенным, — шутила Тутберидзе. — Она уже пропала в нем. Ты просто теряешь время. — Откуда ты все это знаешь про них? — чуть раздраженно спросил парень, косясь на родственницу. — Тут не надо знать, — пауза. — Это видно невооруженным глазом, особенно на льду. Вот только не для них. Далее Плетнев все же молчал, обдумывая слова родной тети. — На лед марш, — поторопила нас Этери, а я все ловила явно изучающие взгляды Максима на себе. Было впервые перед ним неловко, я даже на долю секунды хотела отказаться от тренировки произвольной, но потом быстро собрала себя в руки и вышла за руку с Даней. — Выбросы, — скомандовала Тутберидзе, а мы кивнули. — Смотри внимательно, мелкий, — прорычал себе под нос Даня, чтобы я не услышала. Взяв его за руку, мы вдвоем стали разгоняться. Глейхенгауз, впервые слишком сильно схватив меня, подкинул, а я, едва сообразив что к чему, все же успела «скрутить» тройной сальхов. Приземление вышло жестче, чем должно было, это заметила и тренер. Строго взглянув на меня, она ничего не сказала. — Что с тобой сегодня? Золото по голове ударило? — спросила я, даже зло глядя на Даню, тот был не менее раздражен, вот только вряд ли моим поведением. — Все нормально, — коротко ответил Глейхенгауз, а сам покосился в сторону Плетнева, что не ускользнуло от меня, но я решила промолчать. Выпендривается значит. Что за детский сад. Покачав головой, я вновь вложила свою руку в его, и мы стали заходить на следующий выброс. — Мне больно, Дань, — успела шикнуть я, прежде чем вновь оказаться в воздухе, но уже порядком выше обычного. Мда уж, сегодня я приду домой с синяками. Вновь успешно приземленный тройной сальхов. — Прогибайся, Алин! Ты не камни возишь на спине! — услышала я Этери и выдохнула. Да, у меня на шее двадцатилетний парень, который любит выпендриваться и показывать свой характер.       В примерно таком темпе мы прозанимались до четырех вечера. Обстановка спала, когда Максим все же соизволил уйти, попрощавшись сухо с Даней, но при этом достаточно крепко обняв меня и успев даже легко поцеловать в щечку. Если бы я в тот момент могла посмотреть на Даню, то увидела бы лишь то, что он закатил глаза и отвернулся в сторону льда. — Ты сегодня явно не в себе, — сказала я недовольным тоном. Подняв кофту, я заставила его посмотреть на синяки на моей талии. Резко опустив кофту, я пилила его злым взглядом. — Доволен? — Я не хотел, извини, — процедил Даня, вновь обратив свой взгляд на лед. Да он издевается! — Слушай, я не знаю, что ты так бесишься из-за Максима, но тебе надо прекращать эти детсадовские выкрутасы.       Если бы я знала что дальше за эти последует, то хорошенько бы промыла себе рот с мылом и добавила бы серого вещества в мозг, для того чтобы прежде думать, а потом говорить.       Резко развернувшись, Даня слишком быстро подошел ко мне, оказавшись буквально в сантиметре от моего лица. Я даже не успела сделать свой привычный шаг назад. Я стояла как вкопанная. И уже испуганный взгляд метался по его лицу. Через несколько секунд я все же чуть отошла, но Даня с каждым разом наступал, пока я сама не уперлась в стену спиной. Поставив руки по две стороны от моего лица и оперевшись на стену, Даня чересчур близко наклонился к моему лицу. Я буквально чувствовала его теплое дыхание на своих щеках и шее. И забывала как дышать. — Мне есть дело до этого придурка, — начал Даня, почти шипя. — Он покушается на то, что ему не по зубам. Он пытается отнять мое. А я своего не отдаю. Так что это были лишь цветочки, мастер-класс для урода, который возомнил, что ему все можно.       Я стояла и слушала, очень внимательно. Сглатывая слезы, что рвались наружу от банального страха. Даня был пугающе убедителен и решителен. Но затем я поняла, что не собираюсь вот так потакать его истерикам. Вмиг набравшись сил, я смело взглянула в потемневшие глаза своего партнера. — Я не собираюсь страдать от того, что ты хочешь самоутвердиться перед студентом, — уверенно говорила я. — Мы друг другу никто, так что уйди с дороги и подумай над своими приоритетами, Глейхенгауз.       Отшвырнув его руки от меня, я быстрым шагом помчалась в сторону раздевалок. Внутри меня бушевал ураган злости, и он сметал абсолютно все. Часто дыша то ли от злости, то ли от волнения, Даня просто смотрел мне в след, сжав руки в кулаки.